Вайрон стоял у нее за спиной, вне зоны поражения. И все равно его ладонь конвульсивно стиснула руку мутанта, и Авету довелось побороть чуть не захлестнувшее его желание сбежать. Крик прошелся по трюму подобно косе, подобно урагану, подобно когтям самого кошмара. Он пронесся сквозь буйных псайкеров. Он обездвижил пленников и стражников, и они ответили на крик своим собственным, вырвавшимся из самих глубин их естества. Они кричали все громче и громче, их челюсти открывались все шире, ужас внутри них обретал все более сильный голос. Крики, должно быть, были чем-то большим. И плоть стала их частью. Кожа сползла. Она начала плавиться. Она стекала с их черепов, пока, на мгновение, люди не стали хором-отражением мутанта — безликие лица с вопящими ртами. Крики оборвались и они, наконец, упали. И безликая женщина начала делать новый медленный, стенающий вдох. После бунта, после крика, относительная тишина казалась полнейшим безмолвием. До них доносились стоны и мольбы псайкеров, которые стояли на самой границе звуковой волны, а теперь корчились на палубе. Истерзанные разумы скребли мысли Вайрона, но умерло так много людей, что он вновь обрел ясность мыслей. Все стражники погибли, а те, кто еще стоял, не решались приблизиться к безликой женщине. Вайрон двинулся вперед, когда женщина закричала снова. На сей раз он подготовился лучше, однако вопль все равно походил на пытку. Он оглянулся на остальных. Его взгляд встретили потрясенные глаза. — Почему она не перестанет? — простонала Кассина. — Ее страх слишком велик, — медленно произнес Харвус таким тоном, словно он вот-вот лишится чувств. Говорить ему удавалось с большим трудом. — Он не пройдет просто так. Не думаю, что он вообще покинет ее на этом корабле. — Она — наш путь на свободу, — сказал Вайрон. — Кто устоит против нее? — Только пока она не обратится против нас самих, — заметил Харвус. Псайкеры повели женщину к выходу в дальнем конце трюма. Харвус воспользовался ключами одного из стражников, чтобы отпереть дверь, и, навалившись, они открыли ее. За ней находился тамбур, ведущий в следующий трюм. Правее располагалась железная лестница. Псайкеры начали подниматься по ней. Они проходили мимо палуб, где также бушевал ужас и бунт. Они шли галереями, похожими на те, что высились над мешками. Они входили в лабиринты камер и крались извивающимися коридорами, предназначенными для запутывания чувствительных разумов псайкеров. Крик безликой женщины неизменно прокладывал им путь, прореживая стадо и тем самым облегчая проход через психические бури. Он старался не смотреть, но завораживающая картина кошмара невольно приковывала к себе его взор. На каждом ярусе их ожидал выбор, какой дорогой идти. Руна сияла в разуме Авета, указывая путь. Он не колебался, и все сильнее уверялся, что зов судьбы проведет их мимо любых опасностей. Больше всего его беспокоили безмолвные женщины. Они были беззащитны перед психической пустотой, которая от них исходила. Пару раз он замечал их вдали, но руна неизменно уводила их в другом направлении. Они были там — в дальнем конце залов или на противоположных галереях, истреблявших освободившихся псайкеров со спокойной, безжалостной методичностью. — Они убьют нас, если заметят, — произнес Харвус, пока они торопливо заталкивали безликую женщину в очередную дверь и на очередную лестницу. Авет не стал уточнять, что тот имел в виду под словом «они». — Они нас не заметят, — ответил Вайрон. — Нам повезло, что их здесь мало, — сказала Кассина. — Кто бы ни напал на корабль, он опаснее любого из нас. Они поднимались все выше, и звуки боя становились громче. Следов повреждений появлялось больше и больше, а палубы усеивали трупы. В основном это были псайкеры, но среди них было немало и мертвых стражников. Пока четверка беглецов взбиралась по очередным ступеням, Харвус вдруг задрожал от шока. — За что они с нами так? — спросил он. — Почему нас здесь заточили? Что мы сделали? — Мы существуем, — сказал Вайрон, вспомнив те страх и ненависть, которые видел в глазах стражников во время своего заключения. — Этого достаточно. Женщина закричала. Узкая лестница стиснула звук, обратив его в железные когти, что ударили по Вайрону со всех сторон. В ушах у него все еще звенело, сердце все еще колотилось слишком быстро, когда они распахнули следующую дверь. Они покинули тюремные ярусы, и находились теперь на одной из главных палуб. В сумрачном зале клубился дым. Люмен-полосы мерцали, давая лишь тусклое янтарное свечение. Неясные рельефные скульптуры в железных стенах шептали о дисциплине и молчании. Звон сражения слышался уже гораздо ближе. Коридор вел вдоль всего корпуса. Где-то впереди прогремел взрыв. Во мгле сверкнула красная вспышка. — Здесь никого, — сказал Харвус. — Повезло. — Долго везти не будет, — заметила Кассина. Стон безликой женщины перерастал в очередной вопль. Пройти незамеченными им не удастся. — Тогда поспешим, — произнес Харвус. — Только куда? Руна пылала перед его третьим оком, ярче, чем когда-либо прежде. Он повернулся в сторону кормы и подтолкнул женщину перед собой. — Сюда, — сказал он. Крик женщины прокатился по, казалось, нескончаемому коридору. Пока они спешили вперед, Вайрон продолжал надеяться, что увидит альковы к спасательным капсулам. Но каждый перекресток оказывался лишь очередным коридором в другие районы палубы. Он шел дальше, доверившись своей судьбе. Дым становился гуще, и звуки битвы в том направлении также усилились. — Куда ты нас ведешь? — прошипела Кассина. — Для нас другого пути нет, — настойчиво сказал Вайрон. Судьба звала. Руна звала. Бой гремел до ужаса близко. Подойдя к следующему перекрестку, из ответвления слева они услышали грохот ботинок. Вайрон застыл. Шаги приближались, и с ними накатывала удушающая тягость. Руна, ее кошмарность и ее веление исчезли, сгинув с глаз долой. Одна из безмолвных женщин вылетела на перекресток. Нижнюю половину ее лица закрывала золотая решетчатая броня, а ее глаза внушали ужас — глубокие, безжалостно-льдистые. Голова женщины была обрита наголо, за исключением копны красных волос, заплетенных в тугую косу. Она была ранена, в левой половине ее брони зияла прореха, а грудь заливала кровь, однако воительница бежала в сторону боя. Она остановилась, заметив псайкеров, и вскинула болтган. Вайрон попятился вместе с Кассиной и Харвусом, инстинктивно укрываясь за безликой женщиной. У него перехватило дыхание. Психическая сила исчезла бесследно, так, словно ее никогда не существовало. На ее месте разверзлась пустота, бескрайняя бездна, в которую он падал. Мутант закричала. Но на самом деле — нет. Ее рот был широко открыт, но единственным звуком, появившимся оттуда, был шипящий вздох. Безмолвная женщина открыла огонь. Болт-снаряды попали в мутанта, разорвав ее тело на куски. Вайрон отшатнулся, дернувшись в сторону и врезавшись в правую стену, когда его забрызгало фонтаном крови. Мутант сгинула под очередью выстрелов. Кассина и Харвус затряслись, на месте изрешеченные шквалом огня. Их тела исчезли также, и Вайрон остался один. Он свалился на пол в оцепенении отчаяния. Почему судьба привела его к столь бессмысленной гибели? Почему не дала шанса умереть в том мешке? Это было бы милосерднее. Судьба не пошутила бы над ним так низко. Безмолвная воительница навела ствол болтгана на Вайрона. Прежде чем женщина успела нажать спусковой крючок, из правого коридора вырвался мощный залп. Она развернулась к шквалу и открыла ответный огонь, однако погибла в считанные секунды. Подобная атака смогла бы уничтожить даже танк. Снаряды пробили кратеры в левой стене, и воздух наполнился едкой вонью сгоревшего фузелина. Оцепенение прошло. Вайрон ощутил, чего разум вновь открылся, но руна больше не появлялась. Вместо этого его охватило всеобъемлющее чувство неотвратимости. У него перехватило дух. Судьба не лгала. Судьба приближалась. Теперь он слышал грохот ботинок, множества пар, марширующих с тяжестью неизбежной участи. Он должен показать свою готовность. Должен показать свою благодарность. К нему вышли великаны. Они были в багровой броне и темных рясах. Вайрон уставился на воплощение судьбы. На броне первого воина он увидел угловатую змеиную руну. Авет увидел то, к чему бежал всю свою жизнь, и понял — скоро он узнает, что же означала руна. Облегчение Вайрона враз испарилось. Первый великан обернул шлем к Вайрону. Легионер. Он кивнул. — Еще один, — произнес воин. Его голос донесся усиленным рыком, глубоким от зловещих познаний. Я не хочу знать, подумал Вайрон. Я не хочу знать. Однако знание опустилось на него когтями хищной птицы. Воин шагнул вперед и взял его одной рукой. — Да, — сказал он. — Этот хорошо послужит. Заберем его с остальными. Искривленная руна на доспехах, окруженная сотней других, заполонила взор Вайрона, и тот всхлипнул. Он тосковал по милосердию мешка. Он молил о быстрой смерти, которой его лишили. Перед ним широко разверзлась бездна жизни.