– Если бы дело с этим гольф-клубом продвинулось, если бы Мэлони вложил в него свои террористские деньги, это не расценили бы как первый шаг? – К тому, что Конор начал завоевывать Эдинбург? – Кафферти взмахом руки отверг эту идею. – Кстати, как Мэлони вообще свел дружбу с Брэндом? – В каком-то ирландском гольф-клубе. Оба имели там долю. Загородный клуб для избранных, Брэнд хотел завести такой же в Шотландии. – Что ты почувствовал, когда он пришел не к тебе, а к Мэлони? – Джон, это старая история. Ей место в архиве. – И все же, что ты почувствовал? Если не прямую угрозу, то, может, злость? Унижение, недостаток уважения? Кафферти старательно зевнул. – Начинаю думать, что для декафа еще слишком рано, а для светской болтовни уже слишком поздно. – Он отодвинул стул и медленно поднялся во весь рост. – К тому же у меня дела, а тебе, наверное, еще собаку выгуливать. Кэтрин Блум на экране телевизора сменили сделанные с воздуха снимки Портаун-Вудз. В правом верхнем углу экрана повисла старая фотография Стюарта Блума. – Несс хотел, чтобы я купил это место, – заметил Кафферти. – Но проблема в том, что потом мне пришлось бы заниматься восстановлением и дома, и рощи. Он уже успел настроить планов, а я вывози на себе все до последней мелочи. – Значит, ты бывал в Портаун-хаус? – С тех пор как его продали – нет. – И в роще тоже? – Приезжал как-то посмотреть, как кино снимают. Актерская игра была так себе, но надо отдать Джеки должное, он умел отыскать пару симпатичных мордашек, на которые можно направить камеру. – Знаю. Большинство из них мы допросили. – Но недостаточно сурово, чтобы порадовать мадам Блум. – Кафферти снова перевел взгляд на телеэкран, хотя новости переключились на политику. – И кое о чем следователи помалкивают, – задумчиво проговорил он. – О чем же? – На Блуме были наручники. – И как ты об этом узнал? Кафферти пристально посмотрел на Ребуса: – Не все еще выбыли из игры, Джон. Наручники полицейского образца, да? – Они пока в лаборатории. Кто твой человек в полиции? – У меня вопрос поважнее: как ты узнал о наручниках? Шивон на ушко нашептала? Я бы расценил это как утечку сведений, тем более что человек, которому она сливает информацию, вел первое расследование и вполне может попасть в подозреваемые. – Наручники могли взяться откуда угодно. Осмелюсь заметить, что и ты, и твой приятель Мэлони знали бы, как достать браслеты. – Пара монет нужному копу, – согласился Кафферти. – В две тысячи шестом таких было пруд пруди. Плюс люди вроде твоего босса Билла Ролстона – добрые друзья Эдриена Брэнда, они сиживали за его столом во время благотворительных вечеров. И не забудь про папашу Блумова бойфренда – я, кажется, припоминаю, что он твой приятель. – Еще что-нибудь хочешь добавить? Кафферти сделал вид, что задумался. Ребус решил не дожидаться ответа. – Брайан Стил и Грант Эдвардс делали кое-что для Брэнда – и для тебя. – Да? Ребус кивнул, не сводя глаз с Кафферти. – Не думай, что я не знаю. – И что ты, по-твоему, знаешь? – Что незадолго до исчезновения Блума ты встречался с Конором Мэлони. И брал с собой Стила и Эдвардса, для внушительности. – Только Стила. – Кафферти на минуту задумался. – А твои приятели в уголовном розыске Глазго? Могли они приглядывать за Мэлони? – Они за ним приглядывали с той минуты, как его самолет сел в Глазго, – подтвердил Ребус. – Стил тогда служил патрульным и носил форму, а это значит, что он по долгу службы имел при себе наручники. – В день, когда он ездил со мной, на нем был прекрасный, скроенный по фигуре костюм, – помню, я немного разозлился, потому что устыдился работы собственного портного. – Что ты говорил Мэлони про Стюарта Блума? Кафферти покачал головой: – Ты правда думаешь, что твои приемы сработают? Шивон на них не купится, да и никто не купится. Следователи сосредоточатся на тебе и твоей компании, и по заслугам. Ты продаешь лежалый товар, Джон, – ну правда, мне за тебя даже слегка неловко. Я все думаю, в каком же ты отчаянном положении… и чьи следы пытаешься прикрыть. Прими совет. Ты человек не вполне здоровый. Попробуй приспособиться к реальности, научись расслабляться и получать от жизни удовольствие. Не надрывай пупок из-за всей этой истории. Ребус поднялся: – Да я-то расслаблен и даже удовольствие получаю. А вот ты… – Что – я? Ребус указал на лоб Кафферти: – Жилка у тебя на виске дергается уже минут пять. А значит, мне тут больше делать нечего. Ребус двинулся к двери; Кафферти остался на месте. Лишь когда дверь закрылась, он прижал палец к виску. Ребус был прав: на виске пульсировало. Выложиться в спортзале? Вряд ли это поможет, подумал Кафферти. 15 В последний раз Ребус был в Портаун-Вудз, когда следствие по делу о пропавшем без вести только началось. Теперь роща показалась Ребусу совсем не такой ухоженной, дикая природа отвоевывала свое. Путь угадывался легко благодаря постоянным визитам полицейских и техников-криминалистов. Глубокая колея показывала, где трактор протащил “фольксваген” к ожидавшему прицепу. Машина с полицейской маркировкой означала, что какой-то бедолага все еще несет вахту, – для чего, Ребус затруднился бы сказать. Хруст веток и шорох листьев под ногами Ребуса возвестили о его прибытии, и патрульный успел вытянуться рядом с деревом, к которому привалился, желая отдохнуть. – Вольно, – сказал Ребус. – Я просто взглянуть, и всё. – Посторонним проход запрещен, – объявил констебль. – Меня прикрепили к следственной группе. – Тогда почему я не знал, что вы приедете? – У них в Лите и так дел невпроворот, – сымпровизировал Ребус. – Не в обиду будь сказано, но вы для них не самое важное. Его тон, кажется, убедил констебля. Ребус прикинул: двенадцать лет назад парень, наверное, ходил в начальную школу. Угри на щеках, должно быть, начали доставлять ему неприятности лишь годы спустя. – Наверное, нет смысла спрашивать, не видели ли вы чего-нибудь необычного? – Ну несколько зевак из деревни, – не стал отрицать полицейский. – Пара журналистов. Хотели только сфотографировать место, где все произошло, даже если все произошло не здесь. Ребус внимательно оглядел его: – Значит, вы в курсе. Констебль кивнул: – Машину с покойным могли перевезти сюда откуда-то еще. Какое-то время Ребус поверх ленты разглядывал дно оврага. – Если хотите взглянуть поближе, там есть веревка. – Я похож на человека, который способен спуститься по веревке? – Ребус воздел палец: – Кстати, отвечать необязательно. – Внизу все равно ничего нет, – признался констебль. Ребус оглядел деревья вокруг и не смог понять, проходил он здесь во время поисков или нет. Он тогда служил в отделе уголовного розыска – экскурсант по сравнению с патрульными, они-то прочесывали рощу, вооруженные палками и зоркими глазами. Ребус припомнил затопленный карьер в нескольких милях отсюда – туда наведались водолазы с воздушными баллонами и мощными фонарями. Были еще заброшенные шахты, к югу от Бонниригга. Фотографии пропавшего без вести выставляли в окнах магазинов, их лепили с помощью скотча к фонарным столбам и бросали в почтовые ящики, пока следственная группа в поисках зацепок проверяла записи с телефона Блума и его электронную почту. Допросов без счету, потому что чем дольше Блум не объявлялся, тем очевиднее становилось: его исчезновение вряд ли добровольное и, возможно, не случайное. Следователи основательно взялись и за Джеки Несса, и за Эдриена Брэнда, потом пришел черед бойфренда. Вопросы им задавали часами, но следователи только ходили по кругу. Руководивший расследованием Билл Ролстон был человеком старой закалки и абсолютно нетерпимым к тому, что он называл “образом жизни” Блума, – так Ролстон обозначал его сексуальность. По словам Дерека Шенкли, они с Блумом состояли в моногамных отношениях, “не считая, конечно, случайных обжиманий”. Обжиманий на частных вечеринках в дружеских домах; обжиманий на танцполе в “Бродягах”. В ответ на эти сведения Ролстон ограничился фразой: “Но партнер, разумеется, не всегда был в курсе”. Брэнд и Несс являлись на встречи со следовательской группой, защищенные с флангов адвокатами; Дерек Шенкли брал с собой отца. Или, точнее, отец настаивал на своем присутствии. Конечно, Ребус знал Алекса Шенкли. Тот специализировался на бандах и бандитах Глазго. Ребусу же не было равных в знании уголовного мира Эдинбурга. Обмен информацией длился годами. Шепнуть о готовящейся встрече в верхах; попросить установить наблюдение; поделиться интересными новостями, добытыми во время незаконной прослушки… Взаимопомощь в духе старой школы, а в конце – бутылка виски, посланная в качестве благодарности и с благодарностью принятая.