– “Я хочу быть любимым”, “Окаменевший”, “Мало-помалу”… – Не ведись на его игры, – сказала Шивон Фоксу. – Просто он так уходит от ответа. – Она слишком хорошо меня знает, – вздохнул Ребус и спросил: – Хазард вообще сказал хоть что-нибудь, что поможет нам восстановить ход событий? – Стюарта Блума он не знал, никогда его не встречал, наркотики не продавал, не уезжал из города, документы и имя поменял вовсе не потому что совершил преступление и пустился в бега. И понятия не имеет, зачем Эндрю Карлтон состряпал такую историю. Объяснить это можно только тем, что фермеры по всей стране сейчас в тяжелейшем экономическом положении, вот у них крыша и едет. – Говоришь, как адвокат. – Примерно так адвокат и говорил. Хазард просто сидел рядом точно истукан гранитный. – Вот только он не из гранита, а значит, мы можем до него добраться. – Как? – Джон, – вмешался Фокс, – желает провести время наедине с подозреваемым. – Вот уж этому не бывать! – отрезала Кларк и снова закрыла глаза. – Необязательно наедине, – рассудительно сказал Ребус. – Пусть кто-нибудь из вас присутствует, чтобы усыпить его бдительность. – У адвокатов Хазарда тогда праздник начнется. Джон, это же не рассказ про мисс Марпл. Тебе на пушечный выстрел нельзя приближаться к расследованию. – Я в последнее время наломал много дров, Шивон. И хочу хотя бы попытаться искупить вину. – Мало ли чего ты хочешь[27]. Ребус пристально посмотрел сначала на нее, потом на Фокса. – Вторая сторона Honky Tonk Woman, – объявил он. – Что, так и не хотите спорить на деньги? 54 Незадолго до полуночи Ребус принял решение, извинился и сказал, что ему надо отъехать на час. Брилло встрепенулся было, но Ребус покачал головой и в одиночку спустился к машине. Дорога через пустой, освещенный оранжевыми фонарями и витринами магазинов город не заняла много времени. Немногочисленные пьяные жались у дверей излюбленных баров, делясь друг с другом сигаретами и анекдотами. На миг Ребусу захотелось оказаться среди них, но он сунул в рот новую пластинку жвачки и поехал дальше. Дверь подъезда была заперта, и Ребус нажал звонок домофона. В это время ночи его могли запросто принять за хулигана-шутника, так что он позвонил еще раз. С третьей попытки домофон затрещал и ожил. – Смотри, куда нажимаешь, – сказал Чарльз Мейкл. – Это Джон Ребус. Я ненадолго. – Сейчас, посреди ночи? – Я подумал – лучше, если Билли будет спать. После секундной паузы домофон зажужжал – Мейкл открыл дверь. Ребус поднимался не торопясь, но до лестничной площадки Мейкла все равно добрался, еле дыша. – Вы что, собрались копыта у меня отбросить? – Мейкл ждал его на пороге. – Мне бы водички, и все, – пропыхтел Ребус. – Воду получите, если обещаете говорить потише. Ребус кивнул и пошел следом за Мейклом на кухню. Вряд ли он разбудил хозяина: Мейкл все еще был одет и как будто настороже. Он отвернулся от раковины, и Ребус принял налитый до половины стакан, однако пить не стал, а поставил стакан на разделочный стол. – Когда я был здесь в последний раз, – начал Ребус, – именно сюда вы уперлись кулаками. Помню, мне это показалось немного странным. Ладони у вас были развернуты так, будто вы что-то прикрываете. – Ребус кивнул на разделочный стол: – Я смотрю, вы от нее избавились. – От чего? – От подставки для ножей, там одного не хватало. – С чего вдруг? Ребус пропустил вопрос мимо ушей и наконец отпил из стакана. – Знаете, о чем это мне сказало? Что вы все знали. Ну конечно, знали – куда еще Эллис мог привести Билли после произошедшего? На ее одежду попала кровь, Эллис хотел, чтобы сестра переоделась. – Он помолчал. – А это значит, что вы – соучастник. – Ничего вы не докажете. – Как знать. – В смысле? – Предположим, я бы поговорил с самой Билли… По взгляду хозяина Ребус заключил, что будь подставка на месте, из нее скоро исчез бы еще один нож. Ребус вскинул руку: – Но надо ли мне с ней говорить? Билли девочка очень умная и остро чувствующая. Она не сможет переступить через случившееся. Прошлое будет преследовать ее, как тень, а это значит, что вы всегда будете ходить по краю, думая, как и когда она сломается. То же самое ждет и ее брата. Не только Эллис – вся ваша семья осуждена отбывать пожизненный срок. – Ребус немного повысил голос: – Верно, Билли? Билли возникла в дверном проеме из темноты прихожей – бледная, хрупкая, в ночной рубашке до пят. – Не волнуйся, милая, – сказал ей отец. – Я сдержал обещание тогда и сдержу впредь. – Чарльз Мейкл повернулся к Ребусу, и его голос зазвучал угрожающе: – Вон отсюда. Еще раз явитесь – я вам шею сверну. – Не сомневаюсь. – Ребус посмотрел на Билли: – Папа у тебя что надо. Но одно дело говорить или даже думать о чем-то, а вот носить в себе всю жизнь – это… – он протиснулся мимо девочки, направляясь к двери, – такой холод, Билли. Наверное, Эллис и папа в один прекрасный день это поймут. Ребус вышел и постоял на лестничной площадке. Если в квартире и переговаривались, он ничего не слышал. Спускаясь по лестнице, Ребус начал напевать, но мелодию опознал только к нижней ступеньке. Дин Тейлор, “Призрак в моем доме”. Давненько он ее не вспоминал… суббота 55 В половине седьмого утра на улице стояла темень, но те, кто работал в выходные, уже начинали стекаться в город. Автобусы с запотевшими окнами заполнены на четверть; немногочисленные прохожие ищут магазины, которые открываются пораньше или вовсе работают круглосуточно. Шивон сварила кофе; Ребус спросил, найдется ли поблизости открытый газетный киоск. Фокс возразил: в газетах нет ничего, чего не было бы в интернете. – Ты когда-нибудь пытался читать в телефоне репортажи о скачках? – парировал Ребус. После кофе они разошлись: Кларк с Фоксом отправились в Лит, а Ребус повел Брилло на сортирную прогулку в Медоус, после чего вернул его в квартиру на Арден-стрит. – Работы по восстановлению движения уже ведутся, – пообещал он собаке и снова ушел. Возле полицейского участка в Лите топтался один-единственный журналист – молоденький, замерзший. Он спросил Ребуса, когда Хазарда привезут назад. – Скоро, – ответил Ребус, исполнившись жалости к бедолаге. Молодой человек достал телефон, готовясь поднять коллег по тревоге. Ребус понял, что парень задавал тот же вопрос Шивон и Фоксу, но те отмолчались. Значит, не повезло, возразил Ребус сам себе, направляясь в участок; все равно что наружное наблюдение в прежние времена: задница затекла, отлить негде… На этот раз дежурный его узнал и махнул рукой, разрешая проходить. Сазерленд уже ждал наверху лестницы, справа и слева от него стояли Кларк и Фокс. Одетый, по обыкновению, безукоризненно, старший инспектор был бледен и напряжен. Наставив палец на Ребуса, он велел: – Вон отсюда. – Да я подумал – я бы мог… Но Сазерленд, бывший уже на полпути к кабинету следственной группы, обернулся к Шивон Кларк: – Если через тридцать секунд он будет еще здесь, ты вылетишь из группы. Шивон вытянула руку – не то извиняясь, не то отгораживаясь. – Убеди его, что я еще пригожусь, – попросил Ребус.