— Рано благодарить! — Вот ты где! — ворвался к ним Павел Иванович. — Поехали скорее. — Да вы на ногах не стоите, — ответила Цветкова. — Что за спешка? — Мы не пришли с тобой к общему знаменателю, но я уверен, что парочка эта в чем-то замешана. Так вот, они уезжают на такси, а мы должны за ними проследить, — ответил Павел Иванович. — Я сяду за руль, а вы рядом! Это не обсуждается! — твердо заявила Яна. — Хорошо, как скажешь. Пока, Марин! — попрощался он с продавщицей. — Счастливо, Пал Иваныч! Счастливо, Яна! — Ты, если я не вернусь, за Димкой присмотри, — сказал ей напоследок старик. — Да что вы такое говорите-то! Быстрее возвращайтесь! Дима может меня и на порог не пустить, если будет в плохом настроении, вы же знаете. Яна!.. — Все будет хорошо! — напоследок сказала Яна, беря ключи от машины у Павла Ивановича. Она села за руль этого раритета, почувствовав себя чуть ли не возницей или кучером. Впереди не хватало тройки запряженных лошадей. Надежды, что автомобиль тронется, было мало. Водительское сиденье оказалось более удобным, благодаря тому, что было еще сильнее продавленным и попа не смещалась, попав в эту ямку, хоть сиденье тоже было смещено в сторону окна. Вообще между водительским и пассажирским сиденьями словно взрыв произошел, и они развалились в разные стороны. Руль был тяжелым, педали тугими. Яна провела рукой с красным маникюром по панели и повернула ключ. — Надо же! — воскликнул старик. — Этого просто не может быть! Чтобы моя ласточка так вот завелась с первого раза! Чудны дела твои, Господи!.. — А… поэтому вы были таким спокойным и сразу же отдали ключ? Вы просто были уверены, что она не заведется! — поняла Цветкова. — Но теперь-то уже поздно… — Смотри, вон такси из-за угла отъезжает, нам за ними, — сказал Павел Иванович. — Слушаюсь, командир! Ну, давай, ласточка, — вздохнула Цветкова, — не подведи. Конечно, больше всего Яна боялась летать самолетами, и один раз даже попала в авиакатастрофу над морем. Но прокатившись, и не раз, по горному серпантину с крутыми обрывами и осыпающимися камнями, Яна поняла, что у нее появился еще один страх. А именно — езда по сложным горным трассам. Только за широкой спиной Мартина на его быстром мотоцикле на самой сложной трассе ей не было страшно. Ей с ним вообще никогда и нигде не было страшно. — Руль немного разболтан, ты его крепче держи и поворачивай с большей амплитудой, — по ходу советовал Павел Иванович. Машина издавала странные и страшные звуки, но ехала. Впрочем, слушалась очень тяжело. Скрипела, гремела, не сразу поворачивала и с задержкой тормозила. Было ощущение, что она вот-вот развалится на запчасти прямо на дороге. Так тяжело Яне за рулем не было никогда. Она взмокла от физического и эмоционального напряжения. В висках стучало, пульс зашкаливал… Дело в том, что соревноваться Яне приходилось с профессиональным водителем такси, который явно был местным и знал трассу. А Яна напрягалась при каждом повороте. На такой машине и по такой дороге она, если бы просто ехала, то плелась бы как черепаха, а тут приходилось мчаться с приличной скоростью, чтобы не отстать от такси. Яна чувствовала себя чуть ли водителем грузового «КамАЗа» на гонках Париж — Дакар. Только вот штурман у нее был в почти невменяемом состоянии и без карты. Павел Иванович только кричал: — Осторожнее! Поворачивай, говорю! Начинай уже поворачивать, машина не маневренная! Сорвемся в кювет! Быстрее надо! Упустим! Я вижу, что расстояние увеличивается!.. — Выжимаю все, что могу! Зачем ехать близко? Ночь, трасса почти пустая… А машина у нас приметная, — отвечала Яна. Часа через четыре такой бешеной езды сна у нее не было ни в одном глазу, а вот все тело словно судорогой свело. И руки, и скулы. Павел Иванович, наоборот, расслабился и почти дремал. — В Сочи сто пудов тоже едут, — зевнул Павел Иванович. — Как же здесь, рядом с водителем, неудобно!.. — поморщился он, пытаясь принять более удобную позу. И тут его как-то резко вдруг выгнуло в дугу, головой он стал биться о стекло, словно хотел разбить и выскочить прямо на ходу. А вот ноги его выпрямились и ушли прямо к педалям. Он с силой вдавил педаль газа, и ласточка выдала такие обороты, что ее хозяину и не снилось. Павел Иванович этого не видел — был в отключке. Яна судорожными движениями пыталась столкнуть ногу старика с педали газа, но у нее ничего не получалось. При этом Павла Ивановича трясло, и он продолжал увечить себе голову. По-хорошему, Яна должна была остановиться и зафиксировать его. То, что это приступ эпилепсии, она поняла сразу. Но машина неслась как сумасшедшая. Яна срослась с рулем, вынужденная управлять только им. Ласточку заносило, ежесекундно они могли сорваться с дороги… Яна просто пытаться выжить, управляя неуправляемым автомобилем. Интересно, что подумали о ней немногочисленные участники дорожного движения? Глава тринадцатая Павел Иванович давно не чувствовал себя так комфортно на кровати. Чистое белье, анатомическая форма матраса, а вокруг — белые стены, большие светлые окна и высокие потолки. — Господи, где это я? — подумал он и зачем-то спросил это вслух. — В раю? Чего так быстро? — Это вы всегда так после приступа эпилепсии выходите? — раздался резкий женский голос, и старик повернул голову. Перед ним сидела женщина неземной красоты с пронзительным взглядом голубых глаз. На ее плечах был накинут белый халат. В руках она держала картонный стаканчик с кофе. — Яна… Да… Сам приступ никогда не помню. Такая вот фишка, — ответил он. — А я где? — В больнице, в Сочи. Куда мы, собственно, и ехали, — сухо ответила Цветкова. — Мы попали в аварию? — встрепенулся старик. — Нет. Вы здесь по своему основному заболеванию. А со мной все хорошо, — с едва скрываемым недовольством произнесла она, рассматривая свои ладони с какими-то красными не то царапинами, не то ссадинами. Два ногтя вообще были грубо сломаны. — Если так можно сказать… Павел Иванович заметно разволновался. — Я вот хотела дождаться, когда вы придете в себя, и спросить… — продолжила Цветкова безжалостно. — Вы о чем думали, садясь за руль с таким заболеванием? Серьезно хотели доехать до Сочи? И мне ничего не сказали. Если бы не Марина… — Яна, ты это… извини. Не хотел я ничего плохого. Грех на душу взял. Это да… Увидел, что дамочка при деньгах… Приступов у меня давно не было. Вот и решил, что больше не будет. Оно, может, к старости и само все проходит… Деньги очень нужны! Сына лечить… Единственного… Димочку… Ты простишь меня, а? Напугал тебя? Сильно?… Ты когда сама за руль села, так я и расслабился. Понял, что больше не подвергаю твою жизнь опасности… — Рано расслабились!.. — стрельнула в него глазами Яна. — Вы, Павел Иванович, оказались полны сюрпризов. Не подвергает он мою жизнь опасности!.. — Я понял… У меня начался приступ, ты испугалась, остановилась, давай звать на помощь, скорую вызывать… — затараторил Павел Иванович и вдруг вспомнил: — Мы упустили их? Ту парочку в такси?… Отстали? Потеряли из вида?… Яна нервно потрогала свои волосы на макушке, словно проверяя, не сбился ли парик. — Да нет, Павел Иванович! Вы в своем, простите, приступе вытянулись по диагонали этакой железобетонной сваей. И с места вас, ну, никак не стронуть! И это бы ладно… Но вы втопили педаль газа своей ласточки по самое не балуйся!.. Старик с ужасом смотрел на нее. — И что? Как же ты? — А так вот… С ветерком до самого Сочи! Отстали, говорите? Да мы обогнали это такси как стоячее… Видели бы вы глаза таксиста, когда мы мимо пронеслись!.. Я, бледная как смерть, за рулем — высматриваю каждую кочку и рытвину на асфальте. Твоя, простите, ваша голова в крови бьется о стекло… На нас все так смотрели. Кто-то даже большой палец показывал — одобряли драйв. Или думали, что у нас безумная секс-вечеринка в машине. Но показывали и средний палец. Гораздо чаще! И я их понимаю… Нарушала все, что можно и нельзя. На красный свет, по встречке!.. Как доехала?! Второй раз точно не смогу, — вздохнула Яна. — Черт! Нехорошо как-то вышло… — почесал затылок Павел Иванович. — Зато ушли от подозрений… А как же остановились-то? Бензин кончился? — Да ладно бензин… — отмахнулась Яна. — Мы же полный бак заливали. Вас просто отпустило, и вы ногу с педали газа убрали. И хорошо, что это случилось при подъезде к Сочи! Вы прямо как почувствовали… Я на городских улицах точно куда-нибудь врезалась бы. Я еще до больницы на ласточке доехала… — Слава Богу, не разбились! Опять же гаишники не тормознули… — Что? Хорошо, если на этой трассе нет камер, вернее, думайте так и надейтесь. Но, скорее, вашей ласточке придет не фотография, нет, а целая фотогалерея! Она была звездой этой ночи. Не ласточка, а двуглавый орел!.. Хотя почему двуглавый? — вдруг задумалась Яна и снова взглянула на свои руки, словно возвращаясь на землю. — Вот что я вам скажу, Павел Иванович… Если вам придут штрафы… А они точно придут! Я их оплачивать не буду! Хоть и была за рулем. — Яночка, я не требую денег. Прости, что тебе пришлось это пережить, и спасибо, что спасла нас!.. Свою вину признаю полностью, раскаиваюсь… Ты мне вообще ничего не должна за эту поездку… — с горечью подытожил старик. Яна внимательно посмотрела на него. — А что значит «ушли от подозрений»? — спросила Яна. — Что вы имели в виду? — Ты говорила, машина у нас приметная. Одна такая на трассе. И если бы мы всю дорогу следовали за этой супружеской парой в такси, они бы нас точно заметили. Напряглись бы, стали заметать следы… — натужно хохотнул он, приглашая и Яну посмеяться, но она осталась безучастной. — Теперь все подозрения сняты. Кто ж так преследует? При этом обгоняет и уносится в неизвестном направлении?… — Класс! — восхитилась Яна. — От подозрений, значит, ушли? Только вот их упустили. И мне от этого не легче. Вы на меня так не смотрите, я до сих пор в невменяемом состоянии. Мне тут хоть и вкололи что-то успокоительное… А я до сих пор будто мчусь на вашей ласточке… Гори она в аду!.. — Да… испытала ты… А за этих не переживай. Найдем. Номер такси я помню. Знакомые в полиции есть. Позвоним, узнаем, кто ехал в такси, где он их высадил. У таксистов профессиональная память. Главное, действовать по горячим следам, — сказал Павел Иванович. — Ага! А если скажут, что он их высадил у торгового центра или возле рынка? — спросила Яна. — Как мы их найдем? — Об этом, честно, не подумал. Но это вряд ли. Люди с дороги, долго ехали, устали. Конечно, сначала домой или в гостиницу. Я узнаю, не переживай. — Да я сейчас под транквилизаторами — вообще не переживаю. Остаточные эмоции — не более, — пояснила Яна. — Думаю, здесь мы с тобой расстанемся. Прости, все время срываюсь на «ты». — Так это нормально! Давно пора было перейти. Особливо после того, что мы с тобой пережили. — Пережила я! Можно сказать, поседела. А вы… а ты спокойно пребывал в отключке, — ответила Яна. — Пойду, пожалуй. У меня, кроме этой сбежавшей парочки с поезда, есть еще одно дело в Сочи… — Нет, Яна, постой! Я виноват и тебя не брошу! Вместе сейчас все исправим! — забеспокоился старик, но он был пришпилен к месту капельницей. — Поправляйтесь, — сказала Яна и вышла из палаты, несмотря на то, что он продолжал кричать ей вслед, чтобы она остановилась, что ему надо что-то сказать, что он не собирается отлеживаться в больнице. Но Яна его уже не слушала. Глава четырнадцатая