И особенно между ног… Жмурюсь, надеясь, что те картинки, всплывающие у меня в памяти, это всего лишь больное воображение. Но чем меньше морока сна остается, тем яснее понимаю - я в полной заднице. Семена в комнате не оказывается. И это хорошо. Не готова я прямо сейчас с ним видеться. Надо сначала хоть прийти в себя немного и понять, куда делась моя одежда. Впрочем, куда я вспоминаю почти сразу. А вот как я оказалась в спальне - вопрос. Последнее, что помню - баню, жарко, душно и… горячо. И не потому что Терехов растопил ее. А потому что оттрахал меня так, что я, похоже, словила такой приход, что вырубилась насовсем. И вот только сейчас проснулась. Одеться мне не во что - сумка моя, черт знает, где. Сама я голая и в отметинах после контакта, так сказать, с хозяином дома. И раз уж такие дела, решаю, что имею право взять его футболку. Она мне, правда, сойдет за платье, но за неимение лучшего… Зачем-то прикидываю, как выглядела бы на мне рубашка Терехова. Ну точно, похоже, я уже немного того. Наверное, головой вчера ударилась, когда падала. В доме поразительная тишина. Для меня, человека привыкшего к шумному мегаполису, это очень непривычно. И если бы не ситуация с Семеном, я бы, пожалуй, даже насладилась такой вот депривацией. Осторожно прохожу по коридору. Разглядеть и запомнить расположение комнат вчера я, естественно, не успела. Так что теперь двигаюсь наугад. Правда, мне везет - я почти сразу сворачиваю в нужную сторону и нахожу кухню. Именно там я вижу Терехова. Он стоит ко мне спиной, смотрит в окно. Я даже замираю на несколько мгновений - все-таки красивый мужик. Жаль, что такой подлец и мразь. Делаю еще шаг, и тут он оборачивается. Медленно, словно знает, что я за ним наблюдаю. На его лице появляется самодовольная ухмылка, а в глазах мгновенно вспыхивает азарт. - Ты вовремя, - выдает он, а я едва успеваю удержать себя от позорного отступления. Нет уж. Это вчера я была замерзшая и размякшая. Сегодня я не стану без боя сдавать границы! - Видимо, родители не научили тебя, что брать чужие вещи нельзя? - продолжает потешаться Семен. - Так же как тебя не учили, что чужие вещи нельзя портить! Он довольно скалится, прищуривается. И я никак не могу отделаться от ощущения, что медленно, но верно он загоняет меня в угол, выбраться из которого будет непросто. - То есть это такая маленькая женская месть? - То есть это мне нечего надеть! Потому что ты испортил мою одежду, а сумку куда-то стащил! - Правда думаешь, что мне нужно твое барахло? Вообще я так, естественно, не думаю. Ну, не похож Терехов на мужика, который будет тряпки прятать специально. Нет, такой придет и… Ой, мамочки. Опять не туда мысли свернули. - Если не нужно, так возьми и принеси! - А ты ничего не попутала? - угрожающе тихо спрашивает мужчина. Я уже жалею, что не сгладила углы, а ляпнула прямо первое, что пришло в голову. - Или может, думаешь, что если раздвинула ноги, то теперь будешь тут командовать? - Да ты… - А ну, заткнись и послушай, - рявкает Семен, делая шаг в моем направлении. - Ты здесь на птичьих правах. Не понравится, как даешь - выброшу на улицу в снег. Будешь чесать языком - выброшу на улицу в снег. Заикнешься о том, что какая-то несправедливость - выброшу! Уяснила?! - Я, может, несогласная! - взвизгиваю, возмущаясь его словами. - Ты в конец обалдел здесь! - Знаешь, что будет, если ты не согласна с моими правилами? Догадаешься или озвучить? Правильно! Выброшу на улицу! - Ах ты, козел! Мудак! Тварь! Я совершенно перестаю себя контролировать. Терехов сначала замирает, мрачнеет, а затем шагает ко мне. Я пытается сохранить дистанцию между нами и забегаю за круглый стол. - Что, рассчитывала, что я понесу тапочки в зубах какой-то там безотказной шлюшке, готовой дать, лишь бы не остаться на улице? Больше я не думаю, хватаю графин, который попадается под руку и швыряю в мужчину. Тот ловко уклоняется, а графин попадает в стену и оказывается слишком хрупким. - Такие, как ты, должны сидеть за решеткой! И я этого так не оставлю! Засажу тебя! Опять! - В таком случае такие, как ты, должны стоять на коленях с раскрытым ртом и сосать! - рявкает Терехов. - На большее ты не способна! Он обходит стол с одной стороны, я - с другой, несусь к двери. - А ну, стоять! - орет Семен, когда я поскальзываюсь и лечу на пол. Прямо на ворох осколков, один из которых, как оказалось, упал очень и очень неудачно для меня… - 12 Таня - - Идиотка! - слышу, пока сама лежу на полу и в ужасе смотрю на осколок, который точит острием вверх прямо рядом с моим лицом. Господи боже мой! Еще чуть-чуть и… Мой испуг напрочь затмевает боль в руках и коленях. И лишь когда Семен резко поднимает меня, она становится такой отчетливой, что я вскрикиваю. - Отпусти! - шиплю, дергаясь от его прикосновений. Злые слезы выступают на глазах. Мне кажется, что в этот момент я настолько жалкая неудачница, что все эмоции, которые я так старательно сдерживала, прорывают плотину и выливаются в настоящую истерику. - Отпусти, придурок! - Уймись, бешеная! - рявкает на меня Терехов. - Я помочь хочу! Замолкаю и даже дергаться перестаю, настороженно глядя на его хмурое лицо, пока сам Семен рассматривает осколки, которые впились в ладони и коленки. Я просто мастер попадать в идиотскую ситауции! Надо же было настолько удачно приземлиться. - Сиди и не рыпайся, - приказывает он и, наконец, отпускает мои ладони. Поднимается на ноги и куда-то уходит. А я так и сижу на полу среди остатков графина. Ну, вот какого черта я его швырнула? Разглядываю раны - вроде неглубокие. Как сказала бы Дашка - царапины. Но это она привычная. Я-то нет… Папина принцесса… Мне хочется быть сильной, надавать сдачи Терехову, если не в прямом смысле, то хотя бы фигурально! За всего его скабрезности и оскорбления! Но я не могу придумать как. Каждая моя попытка заканчивается провалом, и я в итоге оказываюсь в еще худшем положении, чем раньше. Хозяин дома возвращается с коробкой, которой оказывается аптечка. Я молчу. Понимаю, что сейчас лучше его не злить. Каждое движение Семена показывает, насколько он в теме того, что делает. Как-то раз я застала отца за подобным. Приехала к нему в офис, а он там… шил рану. Сам себе. Это был наш с ним маленький секрет - ведь он строго запретил рассказывать матери и волновать ее этим. Возможно, именно поэтому я стойко терплю, когда Терехов поочередно извлекает осколки - мелкие и покрупнее, промывает раны перекисью, заклеивает. Мне чудится в каждом жесте забота. Но это, конечно же, ерунда - просто, очевидно, мужику нужна кукла для развлечения в рабочем состоянии. Вот и все. Другой вопрос, что я не собираюсь оставаться в этом положении. Но это после. - Сейчас будет больно, - предупреждает вдруг Терехов, а я вскрикиваю от неожиданности. - Лучше наложить шов. Маленький. Смотрит на меня исподлобья. - Что? Накладывай, раз взялся играть в медсестру, - грублю в ответ. Взгляд Семена темнеет, снова наливается тем самым азартом, который был и вчера. А я нервно сглатываю. Ну дура… - Совсем нет чувства самосохранения? - спрашивает, гипнотизируя своим этим взглядом. - Думаешь, папочка прибежит за тобой и спасет? Так вот у меня для тебя новость, принцесса - ни хера он не найдет, даже если вдруг прискачет. Я в любой момент успею от тебя избавиться, едва он только подойдет к границе территории. Его голос звучит ровно и уверенно. И честное слово, я ему верю в этот момент. От и до. По спине пробегает мороз. Я же и правда надеялась, что на крайний случай меня найдет папа. Пусть и вернувшись из отпуска. А если все так, то… Что мне делать?! Пока я пытаюсь как-то осознать истинное положение вещей, Терехов вдруг прикасается к моим губам пальцами, испачканными в моей же крови. Проводит, а я завороженно смотрю на это и, сама не понимая зачем, облизываю след. Чувствую металлический привкус, а после Семен проталкивает пару пальцев мне в рот. И я… не сопротивляюсь. Опять эта чертова магия, которая включается, подавляя все разумные мысли. Невольно откликаюсь на его призыв и посасываю пальцы, на что получаю довольную ухмылку. - Рабочий рот тебе пригодится, принцесска. До меня как-то не сразу даже доходит его оскорбление. А когда доходит, я дергаюсь, отворачиваюсь, но не успеваю отстраниться, как оказываюсь усаженной на бедра к Терехову. Лицом к лицу. Между нами только его футболка на мне. И его штаны. Возможно, даже без белья.. Черт знает, носит ли он его? - Пусти, подонок! - Подонок, на чьи пальцы ты течешь, - довольно ухмыляется этот гад и, не дожидаясь возражений, прикасается ко мне между ног. А ведь там и правда влажно. Так что его ухмылка становится еще шире. - Еще как течешь!