Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 38 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Мы замолкаем. А после садимся на велики и съезжаем с бордюра, и колеса подпрыгивают на асфальте одно за другим. Как некстати я сегодня оставил дома шлем. Тэго и Малкольм не могут торчать со мной весь день, я это знаю. Но мы плутонцы — братья по интернату — и никогда не поворачиваемся друг к другу спиной. — Поехали домой, — говорю я. И мы едем. МАТЕО 01:06 Я снова оказываюсь в своей комнате («не вернусь сюда больше никогда», как же!) — и мгновенно чувствую себя лучше, будто только что получил еще одну жизнь в компьютерной игре, где мне уже успел надрать задницу финальный босс. Мое отношение к смерти нельзя назвать наивным. Я знаю, что мне от нее не уйти, но не обязательно и рваться к ней сломя голову. Оставаясь дома, я выигрываю время. Я всегда хотел пожить подольше, и у меня по-прежнему есть возможность не оказывать самому себе медвежью услугу и не выходить из дома, особенно в столь поздний час. Я запрыгиваю в постель с таким облегчением, какое испытываешь, только когда просыпаешься в школу и понимаешь, что сегодня суббота. Я накидываю одеяло на плечи, снова открываю ноутбук и, игнорируя имейл от Отдела Смерти, фиксирующий точное время моего разговора с Андреа, продолжаю читать вчерашний пост на форуме «Обратный отсчет», от которого меня отвлек звонок. Его написал двадцатидвухлетний Обреченный по имени Кит. В статусах не так уж много говорилось о его жизни — понять можно было только то, что Кит был одиночкой, предпочитавшим гулянкам с одноклассниками пробежки с золотистым ретривером Турбо. Он искал для Турбо новый дом, потому что не сомневался: отец всучит пса первому встречному, и его тут же заберут, такой этот Турбо красивый. Черт, я бы и сам его себе забрал, при том что у меня жуткая аллергия на собак. Но прежде чем отдать своего пса, Кит вместе с ним в последний раз оббегал все свои любимые места в городе. Его лента перестала обновляться где-то в районе Центрального парка. Я не знаю, как умер Кит. Не знаю, выжил ли Турбо или умер вместе с хозяином. И не знаю, как было бы лучше. Я ничего не знаю. Я мог бы посмотреть вчерашнюю статистику по разбойным нападениям и убийствам в Центральном парке в районе 17:40, когда лента перестала обновляться, однако пусть лучше эта история останется в тайне — для моего же собственного душевного спокойствия. Вместо этого я открываю папку с музыкой и включаю «Звуки космоса». Пару лет назад сотрудники НАСА создали специальный инструмент, который позволяет записывать звуки разных планет. Да-да, мне это тоже сначала показалось дичью, особенно потому, что во всех фильмах на эту тему говорится, что в космосе звука нет. Но это не так, звук там есть, просто он существует в форме магнитных колебаний. В НАСА конвертировали их в доступный человеческому уху формат, и теперь, даже прячась в своей комнате, я могу познать волшебство Вселенной. (То, чего явно не хватает людям, не следящим за последними трендами в сети.) Некоторые планеты звучат зловеще, как саундтреки к научно-фантастическим фильмам, в которых события разворачиваются в каком-нибудь инопланетном мире. Под «инопланетным» в этом случае я понимаю мир, в котором живут инопланетяне, а не мир за пределами Земли. Нептун звучит как быстрое течение, Сатурн как-то жутко завывает, и поэтому его я слушать перестал; то же касается и Урана — только там еще свистят какие-то ветры, похожие на лазерную перестрелку космических кораблей. Звуки планет — прекрасная тема для разговора в компании. Это если вам есть с кем поговорить, а если нет — то они сойдут за белый шум, под который классно засыпать. Я отвлекаюсь от мысли о своем Последнем дне, читая другие истории на форуме «Обратный отсчет» и слушая звуки Земли, которые всегда напоминают мне успокаивающую птичью трель или тихое пение кита, в которых в то же время есть нечто странное, нечто подозрительное, только я никак не пойму что. Музыка Земли чем-то похожа на музыку Плутона, в которой одновременно слышится шум моря и шипение змей. Я включаю трек Нептуна. РУФУС 01:18 Глухой ночью мы едем в Плутон. «Плутон» — название, которое мы дали интернату, где оказались, когда наши родители нас бросили или погибли. И хотя настоящий Плутон разжаловали из ранга планет в карликовые планеты, мы друг для друга не перестали быть чем-то важным. Я остался без семьи только четыре месяца назад, а Тэго и Малкольм друг с другом гораздо дольше. Родители Малкольма умерли при пожаре по вине какого-то поджигателя, которого так и не нашли, но кем бы он ни был, Малкольм надеется, что он горит в аду за то, что забрал у него семью. Малкольм тогда был тринадцатилетним хулиганом, который не оказался нужен больше никому, кроме органов опеки (да и не факт, что им тоже). Мать Тэго бросила его еще ребенком, а папаша сбежал три года назад, когда не смог больше оплачивать счета. Месяц спустя Тэго узнал, что его папаня совершил самоубийство, и с тех пор пацан не пролил по нему ни единой слезы и даже не поинтересовался, как и где он умер. Еще до того, как я узнал, что умру, я осознавал, что Плутону недолго осталось быть моим домом. Приближается день моего восемнадцатилетия, у Тэго и Малкольма тоже. У них обоих дни рождения в ноябре. Мы с Тэго поступили в колледж и решили, что Малкольм может пожить у нас в общаге до тех пор, пока не устроится сам. А теперь черт знает, что будет дальше, и как же тошно, что меня все эти проблемы уже не коснутся. Но сейчас Малкольм и Тэго со мной — и это главное. Они были рядом с того самого дня, как я попал в интернат. Всегда — и во время семейных праздников, и во время вечернего нытья — они были рядом, справа и слева от меня. Останавливаться я не планировал, но все-таки торможу, когда вижу церковь, куда приходил спустя месяц после несчастного случая. То были мои первые выходные с Эйми. Здание монолитное, с темно-красными башенками и отделкой из грязно-белого кирпича. Я хочу сфотографировать витражи, но, боюсь, вспышка все испортит. А впрочем, неважно. Если фотография достойна инстаграма, я все равно накладываю на нее классический черно-белый фильтр. Проблема лишь в том, что вряд ли снимок церкви, сделанный рукой такого безбожника, как я, — лучшая последняя фотка для моих семидесяти подписчиков. (Хештег #вотужнет.) — Ты чего, Руф? — Это церковь, в которой Эйми играла для меня на пианино, — отвечаю я. Она католичка, но мне свою веру не навязывала. Мы разговаривали о музыке, и я упомянул, что с недавних пор тащусь от классики, которую раньше часто включала Оливия, когда занималась. Эйми решила, что я должен услышать эту музыку вживую, и захотела лично ее для меня исполнить. — Нужно рассказать ей о звонке. Тэго дергается. Уверен, его так и подмывает напомнить мне, что Эйми хочет от меня отдохнуть, но ведь в Последний день это уже не имеет никакого значения. Я слезаю с велосипеда и откидываю подножку. Далеко от парней я не отхожу, просто делаю пару шагов ко входу, и в этот миг из церкви выходит священник, сопровождающий женщину в слезах. Она постукивает кольцами на руке, кажется, с топазами. Похожие мама как-то заложила в ломбарде, чтобы купить Оливии билеты на концерт в день ее тринадцатилетия. Должно быть, эта женщина Обреченная или знает Обреченного. Ночные смены в народе недаром называют «мертвыми», и сейчас это больше не шутка. Малкольм и Тэго вечно стебутся над священниками, которые сторонятся Отдела Смерти и его «нечистых сатанинских видений», но все-таки круто, что некоторые священники и монахини работают с Обреченными далеко за полночь, отпуская грехи, крестя некрещеных и все такое прочее. Если где-то там есть Бог, как верила мама, надеюсь, сегодня он меня поддержит. Я звоню Эйми. Шесть гудков, после чего включается голосовая почта. Я набираю еще раз — та же история. Пробую снова, и голосовая почта включается уже после трех гудков. Эйми не хочет со мной разговаривать. Я набираю сообщение: Мне позвонил Отдел Смерти. Может, и ты позвонишь. Но нет, я не мудак и не могу это отправить. Я исправляю: Мне позвонил Отдел Смерти. Можешь перезвонить? Не проходит и минуты, как раздается звонок. Обычная мелодия, а не сирена Отдела Смерти, от которой замирает сердце. Это Эйми. — Привет.
— Ты серьезно? — с ходу спрашивает она. Если бы я пошутил, она бы точно убила меня за ложную тревогу. Тэго однажды так соврал, лишь бы привлечь внимание, но Эйми быстро его раскусила. — Да. Мне нужно тебя увидеть. — Где ты? — Она говорит мягко и не пытается повесить трубку, как все последние разы. — У церкви, куда ты меня приводила, — говорю я. Здесь капец как спокойно, будто я мог бы провести тут весь день и дожить до завтра. — С Малкольмом и Тэго. — Почему вы не в Плутоне? Где это вы бродите в понедельник ночью? Мне нужно больше времени, чтобы ответить на этот вопрос. Может быть, лет восемьдесят, но столько у меня нет, а взять себя в руки и рассказать все прямо сейчас я не готов. — Мы сейчас на пути к Плутону. Давай встретимся там? — Что? Нет. Оставайся в церкви, я сейчас приеду. — Я не умру, пока снова тебя не увижу, поверь… — Ты не неуязвимый, придурок! — Теперь Эйми плачет, и голос ее дрожит так же, как в тот вечер, когда мы попали под дождь без курток. — Господи, ты меня прости, но знаешь, сколько было случаев, когда Обреченные давали такие обещания, а потом им на голову падало пианино? — Думаю, не так уж и много, — говорю я. — Смерть от падения пианино — явление не такое уж частое по теории вероятности. — Ничего смешного, Руфус. Я одеваюсь, а ты не двигайся с места. Мне нужно максимум тридцать минут. Надеюсь, она простит меня за все, в том числе за сегодняшнее. Мы встретимся раньше, чем Пек до нее доберется, и я успею рассказать историю со своей стороны. Уверен, Пек поедет домой, приведет себя в порядок и позвонит ей с телефона брата, чтобы поведать, какой я монстр. Лучше, конечно, так, чем если он позвонит копам, иначе я проведу свой Последний день за решеткой или, чего доброго, подвернусь какому-нибудь случайному легавому под дубинку. Думать обо всем этом мне не хочется; я просто хочу встретиться с Эйми и попрощаться с плутонцами как друг, которого они знают, а не как чудовище, которым я стал этой ночью. — Встречаемся дома. Просто… приезжай. Пока, Эйми. Я вешаю трубку раньше, чем она успевает возразить. Потом сажусь на велосипед, в то время как телефон вновь начинает трезвонить. — Какой план? — спрашивает Малкольм. — Возвращаемся в Плутон, — говорю я. — Вам, ребята, предстоит организовать мои похороны. Я проверяю время: 01:30. Есть вероятность, что кто-нибудь из плутонцев тоже получит предупреждение. Я им этого не желаю, но, быть может, мне не придется умирать одному. А может, такова моя участь. МАТЕО 01:32 Я просматриваю «Обратный отсчет», и он жутко меня угнетает. Но и отвести взгляд от него невозможно, потому что у каждого зарегистрированного в системе Обреченного есть история, которой он хочет поделиться. Когда кто-то выставляет перед вами свой жизненный путь, невозможно отвернуться, даже если вы точно знаете, что в конце этого пути он умрет. Если я не выйду из дома, то смогу помочь кому-нибудь онлайн. На форуме есть пять вкладок: «Популярное», «Новое», «Рядом с тобой», «Платные посты», «Случайное» — и я, как обычно, первым делом просматриваю рубрику «Рядом с тобой», вдруг кого узнаю… Никого. Отлично. А впрочем, я бы не отказался с кем-нибудь потусоваться. Я наугад выбираю Обреченного. Имя пользователя: Geoff_Nevada88. Он принял звонок в четыре минуты первого, уже вышел из дома и направляется в свой любимый бар. Парень надеется, что на входе его не попросят предъявить документы, ведь ему только двадцать лет, а свое поддельное удостоверение он недавно потерял. Уверен, все у него пройдет гладко. Я помечаю его ленту флажком и теперь буду получать уведомление после каждого его обновления. Затем перехожу к следующему аккаунту. Имя пользователя: WebMavenMarc. Раньше он работал эсэмэмщиком в компании, производящей газировку. Он дважды упоминает об этом в своем профиле. Марк не уверен, что успеет повидаться с дочерью. Этот Обреченный как будто бы стоит передо мной и щелкает пальцами прямо у меня перед носом. Я должен повидать папу, даже несмотря на то что он без сознания. Он должен знать, что я приходил к нему перед смертью. Я откладываю ноутбук, не обращая внимание на оповещения избранных аккаунтов, и иду прямиком в папину спальню. В то утро, уходя на работу, он не заправил кровать, но я уже давно это сделал за него, не забыв аккуратно подоткнуть одеяло под подушки, как он любит. Я сажусь на его половину кровати (правую, потому что мама, судя по всему, всегда предпочитала левую, и даже после того, как ее не стало, папа соблюдал это правило, точно никогда не списывая маму со счетов) и беру в руки фотографию в рамке. На ней он помогает мне задуть свечи на торте с персонажами из «Истории игрушек», который я получил на шестилетие. На самом деле свечи он задул тогда сам, а я над ним хохотал. Папа говорит, что держит эту фотку на прикроватном столике, потому что я на ней очень веселый. Знаю, это странно, но папа мне такой же лучший друг, как Лидия. Признайся я в этом вслух — меня бы засмеяли, однако у нас с ним всегда были прекрасные взаимоотношения. Конечно, не идеальные, но, уверен, если взять двух любых людей в мире — в школе, в городе, на другом конце планеты, — то выяснится, что и они тоже постоянно сталкиваются и с дурацкими, и с очень важными проблемами, однако лишь самым близким удается их преодолеть. Мы с папой никогда не ссорились настолько серьезно, чтобы больше друг с другом не разговаривать. А вот среди Обреченных на форуме «Обратный отсчет» многие так ненавидят своих отцов, что отказываются с ними мириться — и неважно, умирают ли их отцы или они сами. Я вынимаю фотографию из рамки, складываю ее и прячу в карман. Не думаю, что папу расстроят заломы. Потом встаю. Я хочу поехать в больницу, попрощаться с ним и оставить фото у кровати, чтобы он точно его увидел, когда очнется. Хочу, чтобы он ощутил умиротворение, как в самый обычный день, прежде чем кто-нибудь скажет ему, что меня не стало. Я покидаю его спальню, полный решимости выйти из дома, но вдруг замечаю в раковине гору грязной посуды. Нужно вымыть ее, чтобы по возвращении папе не пришлось отмывать грязные тарелки и чашки с засохшими следами горячего шоколада. Клянусь, это не отмазка, чтобы не выходить из дома.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!