для тебя. Я прихватил его бедра своими ладонями, чтобы он подступил ближе, и откинул голову, чтобы взглянуть на него. – Ты же сдержишь свое обещание, да? Не справедливо оставить меня сидеть тут голодным и… – я замолчал, как обычно ограничивая себя. – Прекрати так делать, – сказал Дилан. – Как? – Думать о том, что скажешь, перед тем, как произнести это, – Дилан обхватил мой подбородок и пообещал. – Когда мы только вдвоем, ты можешь говорить все, что захочешь. – Хорошо. Я собирался сказать, что не справедливо оставлять меня сидеть тут голодным и возбужденным. – Я планирую позаботиться и о том, и о другом, но сначала…– он наклонился, будто собирался поцеловать меня, а потом его рот опалил мою шею – …давай накормим тебя немного другим белком, – а потом он отстранился, подхватил сковородку и поставил ее на плиту. Когда приступил к работе, он бросил через плечо. – О, и в «По газам» я трахал тебя на капоте твоей же машины. Что сильнее тебе понравилось? И это был не вопрос. Мое лицо запылало из–за каждой фантазии Дилана. Черт возьми, обе были чрезвычайно заманчивыми, но не похоже, что я мог выбрать одно, будто здесь было несколько вариантов ответа. Я по–прежнему много чего не пробовал, что должно было бы смутить меня, но я не ощущал осуждения со стороны Дилана. – Могу я просто сказать…оба? – Естественно можешь, – ответил он, поворачиваясь, чтобы взять упаковку лосося. – Но если ответ изменится, просто дай мне знать, какой фильм. *** – Если бы я знал, что ты такой зверь на кухне, я бы выследил тебя намного раньше, – сказал Эйс, когда мы бездельничали на диване, набив свои животы. Я думал, что он вылижет тарелку, когда закончит с едой, что должен признать было бы охренительным комплиментом мне. – Таким образом, ты хочешь сказать, что выслеживал меня? – я поерзал, чтобы повернуться к нему лицом. – Ох, Эйс, ты плохой мальчик. Ты пригласил меня на съемки, потому что хотел видеть каждый день? – когда я неодобрительно цыкнул, он закатил глаза. – Ты всего добился сам, клянусь. Просто счастливое стечение обстоятельств. – Мхммм. Как скажешь, – я вернул внимание обратно на фильм, который проигрывался на его громадном экране, и сморщил нос. – Твои фильмы намного лучше этого дерьма. Что это, номер четвертый в серии? Сколько раз парень должен потерять свою дочь, чтобы догадаться, что, возможно, не стоит упускать ее из вида? По крайней мере, поменяйте что–нибудь и дайте им украсть маму или что–нибудь подобное. – Этот парень продает билеты в кино. – Я тебя умоляю. Он даже не может сделать классный удар в лицо или основательно надрать задницу или снять одежду, как т…– я спохватился, а когда он приподнял брови, я продолжил, – Что? Знаешь, мы ликуем, когда ты раздеваешься на экране. И именно поэтому ты так много тренируешься и поедаешь такое дерьмо, как капуста. Эйс расхохотался. – Мне нравится, что именно по этому ты смотришь на меня. – Правда? – я наклонился и медленно провел пальцем вниз по его рубашке. – Не стесняйся снять это и показать мне шоу. Эйс остановил мою руку до того, как она добралась до пряжки на его штанах. – Хоть ты и заслуживаешь этого после такого удивительного ужина, боюсь, я слишком объелся, чтобы даже поднять себя с этого дивана. – Солнышко всегда говорила, что никакой физической нагрузки, как например плавание или секс, по меньшей мере, полчаса, после плотного обеда. – Кто это Солнышко? – Моя мама. Глаза Эйса расширились. – Твоя мама просила тебя не заниматься сексом после еды? – Я же говорил тебе, моя семья…необычная. – И ты называешь ее «Солнышко»? Это ее имя или ласковое обращение? – Ее имя, – ухмыльнулся я. – Я всегда называл своих родителей по именам. Эти двое – полноценные хиппи. – И как так получилась, что тебя назвали нормально, Дилан? Я пошевелил бровями. – Они не так меня зовут, а с этим именем я родился. Они – мои приемные родители. – И медленно сходит слой за слоем, – Эйс положил руку на спинку дивана, а потом подпер свою голову кулаком. – Пожалуйста, продолжай. Как они тебя зовут? И когда они усыновили тебя? Ты знаешь своих биологических родителей? – Что это, игра в двадцать вопросов? – поддразнил я. – Ладно, во–первых, я не скажу тебе, как они меня зовут, потому что ты не дашь мне спокойно жить. Во–вторых, я был подростком, когда Зигги и Солнышко взяли меня к себе, и ничего не хочу иметь общего со своими биологическими родителями. Я никогда не знал своего отца, а мать…да, мне плевать на них обоих, – я не понимал, пока брови Эйса не взлетели высоко, что мой голос повысился.