еще сильнее подходить мне, этот парень доказывал обратное. – Не мог бы ты позволить мне почувствовать себя сволочью хотя бы десять минут? – Я на сто процентов уверен, что ты мучаешь себя всю ночь, насколько я знаю. Я прав? Он прав, проклятье. Но от факта, что он так хорошо меня знал, уголок моих губ дрогнул. – Возможно. – Мхмм, я так и подумал. Ну, у тебя есть еще десять секунд, чтобы поматерить себя, а потом придется остановиться. Я нахмурился и посмотрел на часы на своем телефоне. Было только начало первого. – Почему? Что произойдет через десять секунд? Тук, тук, тук. Моя голова дернулась к входной двери, и когда я поднялся на ноги, Эйс произнес: – Ты откроешь дверь, пригласишь меня внутрь и пожелаешь хорошего дня. Мой пульс зачастил от понимания, что здесь Эйс. Он стоял у моей входной двери. Он не порвал со мной и не послал меня. Когда я посмотрел в глазок, я увидел здоровенного парня с длинными, светлыми волосами, в бейсболке и очках, который стоял на моем пороге. На нем была фланелевая рубашка поверх белой футболки и шорты, а в руке – самый большой, самый яркий букет цветов, который я видел за всю свою жизнь. Я поднес свой телефон обратно к уху и сказал: – Ну, не знаю. Тут какой–то парень возле моей двери с букетом. Кажется, я должен впустить его и поцеловать его, вместо пожелания доброго дня. – Открывай дверь, Дилан, – приказ был грубоватым, и каким–то образом я понял это через глазок, что под очками взгляд Эйса, наверняка, прожигал дыру в моей входной двери. – Я хочу поцелуй и помириться. Боже мой, можно подумать я бы смог или захотел противостоять этому хоть когда– нибудь. Завершив вызов, я отодвинул задвижку на двери, и когда открыл ее, все напряжение, которое, казалось, скопилось во мне, ослабло, потому что Эйс был здесь. Он действительно был здесь, стоял передо мной. В смешной маскировке и все такое. – Входи, – сказал я и отступил в сторону, когда он вошел. Когда Эйс оказался внутри, а я запер дверь, я повернулся и увидел, как он снял очки, но не парик и ужасную фланель. Возможно, он не планировал оставаться, в конце концов. – Это тебе, – произнес он, вручая мне яркий букет желтых, сиреневых и розовых цветов. Они были забавными и красивыми, и Эйс выглядел так неловко, когда дарил их мне, из–за чего это жест ценился еще больше. Я забрал их и зарылся носом в красочные лепестки. Когда я поднял свой взгляд над композицией, я заметил бледный румянец, который вспыхнул на его щеках, как будто он был доволен моей реакцией. – Спасибо, – прошептал я, растроганный тем, что он решил сделать что–то такое милое, как принести мне цветы. Кто ж знал, что Эйс Локк такой чертов романтик? – Они красивые. – Я не был уверен, что тебе понравится… – Мне нравится, – ответил я, надеясь, что убедил его. А затем я шагнул ближе к нему и опустил цветы. Я положил руку на его грудь и смотрел прямо в его глаза, когда произносил: – Прости меня за то, как я обращался с тобой вчера. Эйс открыл рот, чтобы ответить, но я покачал головой и приложил палец к его губам. – Я не должен был срываться на тебе. Ты просто волновался и пытался понять, что происходит. Но… Эйс обхватил мое запястье и сократил оставшееся расстояние между нами, а потом поцеловал меня в лоб, проклятье, он перешел от неуверенности к нежности в мгновение ока, от чего мои эмоции вышли из–под контроля. – Ты не был готов. Я должен уважать это. Я поднял на него взгляд, и мягкое выражение его глаз заставило меня безудержно пронестись от увлеченности этим мужчиной к опасной близости к слову, которое я всегда не решался использовать. Но вместо того, чтобы признать это, я подергал за длинную прядь светлых волос. – Знаешь, как бы я не любил саму идею ролевых игр, я мог бы придумать костюмчик получше, если ты хочешь принарядиться для меня. Эйс усмехнулся, на что я и нацеливался, ослабляя серьезность момента. – Ты–то можешь, да? – О, да, я мог бы даже описать все это в каком–нибудь дневнике. «Десятка Лучших Образов Эйса Локка». Одна из бровей Эйса взлетела. – Образов? – Угу, ну знаешь. Те, которые я призываю в своей голове, чтобы возбудиться. Эйс взял своей рукой мой подбородок и прижался коротким поцелуем к моим губам. А потом сказал: – И сколько бы увлекательным твой дневник не был, я бы предпочел, чтобы ты сам рассказал мне о них. – Ооо, ну, это тоже можно устроить. Но сначала избавимся от этого парика.