«Не вини её, Марни. Это его выбор. Если он хочет, чтобы Лиззи была рядом с ним, тогда…» — Буду ли я ненавидеть участников твоей группы так же сильно, как ненавижу тебя? — спрашивает Зак, поднимая обе свои тёмные брови. Он одет в обтягивающую чёрную рубашку и джинсовые шорты, его Леттермановская куртка отброшена в сторону из-за летней жары. Это был необычно тёплый сезон для наших краёв, даже тревожно тёплый. По крайней мере, у нас есть кондиционер и в этом дурацком автобусе, и в доме моего отца. Вагон поезда был бы жарким. Нам приходилось использовать либо эти портативные устройства, либо жалкие оконные. Часто они работали несколько недель, а потом вырубались. — Если под ненавистью ты подразумеваешь любовь всем сердцем и душой, то да, — отвечает Зейд, направляясь к двери, когда автобус подкатывает к остановке. У него практически кружится голова, когда он проводит испачканными чернилами руками по передней части своей свободной майки. У неё такие большие проймы, которые подчёркивают его худощавую, мускулистую фигуру под ними. Он просто покрыт произведениями искусства, манящими мой взгляд путешествовать по плавным линиям его тела в поисках большего. Я сравниваю Зейда с ядовитой древесной лягушкой (кстати, я ему об этом говорила), потому что на него очень приятно смотреть, но прикосновение к нему смертельно опасно. Внезапно он оглядывается через плечо, зелёные глаза сверкают, как драгоценные камни, на его красивых губах появляется кривая, глуповатая улыбка. Чёрные кольца, проколотые по обе стороны его нижней губы и брови, придают этому лёгкому оттенку всю его привлекательность. И это действительно милый, правда. — Привет, Черити, — говорит он, и Зак издаёт этот раздражённый звук себе под нос. — Да, Зейд-Возбуждающий-Девушек? — спрашиваю я, мило моргая ресницами. Он поднимает обе брови, глядя на меня, а Крид фыркает. — Это реально самое худшее прозвище плохого мальчика, известное человеку. Почему бы тебе просто не назвать его Болваном с двумя насосами? В этом почему-то больше очарования. — Ах, не ревнуй, чувак, — говорит Зейд, опираясь ладонями о стол и одаривая меня этим супер дерзким взглядом. — Если Черити услышала это ужасное прозвище, то это значит, что она искала меня в Интернете, а? — Зейд внезапно пригибается, и у меня вырывается тихий визг, когда он затаскивает меня под стол и вытаскивает оттуда, подхватывая на руки. — Тебе нужны были сведения, чтобы отшлёпать меня, Работяжка? — Ты такой мерзкий, — стону я, но он, по крайней мере, частично прав. Я действительно поискала его и нашла это ужасное, омерзительное, даже не рифмующееся прозвище. В Интернете есть целые группы девушек, которые утверждали, что спали с ним. Одна мысль об этом выводит меня из себя. — Парни! — кричит Зейд, когда дверь открывается и входит огромный чувак с бородой. — У меня есть подходящая девушка! — он поднимает меня, и смех вырывается из моего горла. Я ничего не могу с собой поделать. Помимо того факта, что между нами возникла какая-то сумасшедшая, естественная химия, именно поэтому он мне так понравился на первом курсе. У него природное обаяние — конечно, когда он не ведёт себя как настоящий хулиган. — Это не та бедная девушка, которую ты пытал, не так ли? — бородатый парень ворчит, скрещивая руки на груди, как у лесоруба. Он бросает на меня сочувственный взгляд. — Если это так, то мне очень жаль. Если это не так, тогда… забудь то, что я только что сказал. — Нет, ты прав, это была я, — отвечаю я, когда следующим подходит парень с волосами цвета электрически голубыми, за ним следует брюнет с матово-светлыми кончиками, его короткие волосы на макушке собраны в небольшие колтуны. Все трое по-своему привлекательны, но ни один из них не в моём вкусе. Слава богу, правда? У тебя уже есть пять парней. Думаю, этого достаточно. Но, как я уже сказала, в разбитом сердце нет логики. И в том, кто страдает от любви, тоже ничего нет. — Это твоя девушка? — спрашивает Синеволосый, указывая мимо меня на других девушек. — Тогда кто же эти две другие красавицы? — Зейд оглядывается через плечо, как будто совсем забыл о Миранде и Лиззи. Лиззи. Честно говоря, я даже не уверена, почему она здесь. Эндрю — нет, а мы с ним гораздо ближе, чем я и Лиззи. Перестань быть соплячкой, Марни. — Миранда Кэбот, Идол Подготовительной Академии Бёрберри, — объявляет Миранда, поднимаясь на ноги и откидывая свои белокурые волосы блестящей простыней. — Закоренелая лесбиянка, ты мне совсем не интересен. — Справедливо, — говорит Синеволосый, оглядываясь на Лиззи, его карие глаза сверкают. — А ты…? — Это бывшая девушка другого парня моей девушки, — отвечает Зейд, и его друзья смотрят на него так, словно он, чёрт возьми, сошёл с ума. — Да, я забыл упомянуть, что я теперь типа поли или что-то в этом роде. — Зейд подбородком указывает в сторону стола. — Начиная с английского парня в конце, это Виндзор, вы, ребята, знаете Крида, футбольного придурка Зака, а затем Тристана. — У твоей девушки пять парней? — спрашивает блондин Типс, и Зейд пожимает плечами. Я чувствую, как его накрашенные пальцы впиваются в моё бедро, и от этого мне становится тепло в тех местах, которые в моей нынешней ситуации не нуждаются в нагревании. — Самое время тебе попробовать своё собственное лекарство. Добро пожаловать, Марни, я Эйден. Задница с синими волосами — это Бенджи, точно такой же пёс… — Эй, пошёл ты, — говорит Бенджи, доставая из холодильника несколько банок пива и ставя их на стол. — …а огромный чувак с бородой — это Берн. — Эйден заканчивает, а затем подходит к столу, чтобы взять пиво, беззастенчиво разглядывая Лиззи. Она пристально смотрит на него своими янтарными глазами, а затем придвигается ближе к Тристану. Он, кажется, ничего не замечает, прищуривая свои великолепные серые глаза на группе. — Итак, чья ты бывшая? — Эйден продолжает, откупоривая бутылку пива брелком на поясе, прежде чем предложить её ей. — Я, ну… — начинает Лиззи, и её пристальный взгляд скользит по моему, как будто она подыскивает правильные слова, чтобы сказать. Мне нечем ей помочь. — Тристан и я были вместе… — Тристан, верно, — произносит Эйден, а затем смотрит на короля Вандербильтов так, словно хочет его придушить. — Мы уже встречались с Тристаном раньше. Не могу сказать, что я был впечатлён во время какой-либо из наших предыдущих встреч. Разве ты однажды не трахнул девушку, которую Зейд привёл в автобус, пока он был в туалете? Вау. То, чего я не хотела знать. — Я буквально забыл о твоём существовании, — отвечает Тристан, его голос мрачен, выражение лица ещё мрачнее. — Какой-то никчёмный басист, которого можно заменить, плюнув в толпу. Прости меня, если я не упаду в обморок. — Ага, — говорит Эйден со смехом, переключая своё внимание на Крида. — Неважно. Я помню, что ненавидел вас обоих. Ты ведь тот, кто вечно спит, верно? — Крид тоже прищуривается, совсем как кот, но ничего не говорит, его пальцы раздражённо выстукивают ритм по спинке скамьи. — Ну, Тристан, может, ты и не падаешь в обморок, но как насчёт твоей бывшей девушки здесь? — добавляет Бенджи, и Миранда грациозно встаёт, чтобы он мог проскользнуть на её место рядом с Лиззи. — Что скажешь, бывшая девушка? — Я не совсем свободна, — говорит Лиззи, бросая взгляд на Тристана. Он оглядывается на неё, но снова ничего не говорит. Ничего. Почему он ничего не говорит?! — Я только что призналась Тристану в своей любви. И жду ответа. — Ого, сюжет усложняется, — произносит Эйден, взъерошивая свои заиндевелые волосы. Он поднимает взгляд на Зейда, который всё ещё держится за меня. Однако его пальцы, кажется, лишь слегка сжались. — Чувак, это будет долгая поездка? — Поздравляю с твоей новой девушкой, — говорит Берн, мрачно глядя на Зейда. — Постарайся не испортить эти отношения, ладно? Она хорошая девушка, я уже могу это сказать. — Он улыбается мне, а затем подходит, чтобы взять пиво. Мы с Зейдом обмениваемся взглядами, и он одаривает меня лукавой полуулыбкой. — Я бы уже послал Лиззи на хуй, — шепчет он, и я обвиваю руками его шею и сжимаю. Концертная площадка — это огромное ранчо, принадлежащее знаменитостям, которое, как я быстро выясняю, принадлежит одному-единственному Билли Кайзеру. Оно довольно красиво, этот идеальный вид Южной Калифорнии на пышные пустынные холмы, усеянные цветущими кактусами и кустарниками, покрытыми пурпурными цветами. Я предполагаю, что, если эта сухая жара продержится ещё долго, ландшафт кардинально изменится. Однако пока земля наслаждается преимуществами недавнего летнего ливня. — Твоему папе всё равно, что ты используешь это место для концерта? — шепчу я, когда мы входим в массивное фойе с изогнутой лестницей. Интерьер оформлен в западной тематике, в частности, дорогие сувениры из фильмов, которые выставлены за стеклом с маленькими плакатами. Ко мне приходит смутное воспоминание о той первой вечеринке в Клубе Бесконечности, когда Зейд и Крид поспорили друг с другом, что Лиззи придёт. Каков был приз? Ковбойская шляпа? Нет, нет ковбойские сапоги. Интересно. Конечно, тогда Крид сказал, что хочет трахнуть наездницу, но теперь я знаю, что это полная ложь… — Папа постоянно разрешает своим друзьям устраивать здесь концерты, — говорит Зейд, бросая на меня странный взгляд. Он взбегает по ступенькам в своих ботинках цвета морской волны, идеально подходящих к его волосам, и оборачивается, держась одной разукрашенной рукой за перила. — Ну, пойдём, Черити, я хочу показать тебе свою комнату. — Зейд слегка преувеличенно подмигивает мне и уходит. — #КомандаКрида, — шепчет Миранда, но затем легонько толкает меня в спину. — Ты иди, я присмотрю за Лиззи. — Я… — я начинаю говорить ей, что мне не нужно, чтобы она присматривала за Лиззи вместо меня, когда поворачиваюсь и вижу руки Лиззи на галстуке Тристана. Он тоже смотрит прямо на меня, и в его лице читается какой-то вызов, от которого у меня сводит живот. Может быть, он… что, если ему нравимся и я, и Лиззи? Я имею в виду, я влюблена в пятерых парней, так почему это должно иметь значение, нравится ли ему другая девушка? Мой желудок скручивает от тоски, и я взлетаю по ступенькам, мимо Зака и Крида, и поднимаюсь на самый верх, где ждёт Зейд. — Добро пожаловать в Шато Кайзер, — мурлычет он своим бархатистым голосом рок-звезды, открывая дверь в крыло. Да. Не комната. Крыло. У меня отвисает челюсть, когда я начинаю спускаться по коридору, и Зейд заходит следом за мной, тихо закрывая дверь. — У меня здесь музыкальная комната, спальня, гостиная, игровая комната и ванная. Я прикасаюсь пальцами к одной из рам на стене. Там маленький мальчик с пухлым личиком, которого обнимают женские руки. У них одинаковый нос и такой же полный рот. Я оглядываюсь назад, и лицо Зейда слегка вытягивается. — Моя мама, — говорит он, подходя и становясь рядом со мной. — Она была фанаткой папиной группы. — Он постукивает по стеклу чёрным ногтем, и его лицо вытягивается. — Он женился на ней, но это продолжалось всего несколько лет, потому что, ну, ты знаешь, мой отец грёбаный наркоман-шлюха. — Зейд проводит рукой по лицу. — Значит, они развелись? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо и изучая суровое выражение лица Зейда. Эти эмоции неподдельны; он скучает по своей матери, где бы она ни была. — Нет, она просто ушла. На самом деле они так и не развелись. Она пыталась получить опеку надо мной, но потом она… ну знаешь, она умерла. — Зейд отталкивается от стены и направляется по коридору, открывает последнюю дверь справа и прислоняется к косяку, скрестив на груди свои сильные, покрытые татуировками руки. — Ты идёшь или как, Черити? Обещаю, я не кусаюсь — если, конечно, меня не попросят. Я слегка улыбаюсь и провожу пальцами по краю фотографии, чтобы повесить её, прежде чем присоединиться к нему. Я хочу побольше расспросить о его маме, но, может быть, Зейд пока не готов поделиться? — Срань господня, — бормочу я, входя в комнату и позволяя своему взгляду блуждать по массивной стене с гитарами. То есть, буквально, там, наверное, висит сотня, начиная прямо с уровня пола и поднимаясь до самого высокого потолка. — Это безумие, — шепчу я, когда Зейд подходит и снимает акустическую гитару со стены, садясь на красный диван неподалёку. Он перебирает пальцами по струнам и напевает себе под нос, слегка раскачиваясь назад-вперёд в такт музыке. — Марни, я не могу поверить, что ты в моей комнате, — мурлычет он, и я чувствую, как моё лицо расплывается в улыбке. — Я, должно быть, самый везучий осёл на свете. — Зейд произносит это последнее слово тихим воркованием, от которого у меня мурашки бегут по коже. — Как ты вообще можешь простить такого идиота, как я? А ты когда-нибудь пробовала шоколадные конфеты, которые я приготовил? — он делает паузу и поднимает обе брови. Мои щеки вспыхивают, и я прикусываю нижнюю губу. — Я отдала их своему отцу, потому что… Я прочитала кое-что о марихуане и раке, и… — Зейд ухмыляется и откладывает гитару в сторону. — Эй, Черити, ты не обязана ничего объяснять, ладно? Я приготовил эти конфеты для тебя. Я рад, что ты смогла подарить их своему отцу. — Зейд встаёт и подходит к этому великолепному комоду, который, я знаю, должно быть, стоил целое состояние; он весь блестящий, покрытый шеллаком и выглядит современно. Он не совсем будоражит мои архитектурные чувства, как старые вещи, но, тем не менее, это красиво. — Но у меня есть несколько готовых самокруток? — говорит он, поднимая пластиковый тюбик. Зейд передаёт его мне, и я поворачиваю его по кругу. Ах, верно. Самокрутка — это в буквальном смысле косяк марихуаны, который был скручен в аптеке и куплен готовым к курению. Чарли постоянно страдает от этого; считается, что курение марихуаны помогает справиться с опухолями в лёгких. Моё сердце сильно сжимается, и я чувствую внезапный прилив вины за то, что нахожусь здесь, когда должна быть дома с отцом. — Марни, — говорит Зейд, осторожно забирая тюбик из моих пальцев. Он засовывает его в карман, а затем кладёт руки мне на плечи, крепко сжимая их и заглядывая мне в глаза. — Ты не можешь чувствовать вину за то, что живёшь своей жизнью и являешься подростком. Твой отец не хочет, чтобы ты сидела дома и тосковала по нему. Если бы он этого хотел, то не велел бы тебе уезжать. Возможно, я не очень хорошо знаю этого парня, но то, как он отчитал нас всех в тот день в твоей комнате… У меня сложилось впечатление, что он не из тех, кто лжёт и несёт чушь. Я смеюсь, но немного со слезами на глазах. — Нет, ты прав. Чарли немногословен, но то, что он говорит, он и имеет в виду. — Две ночи здесь, и я сразу же отвезу тебя обратно. Потом я собираюсь отдохнуть у своего отца в Круз-Бэй, пока не начнутся занятия в школе. Я не уйду от тебя, хорошо? — Зейд наклоняется и целует меня прежде, чем я успеваю ответить, ощущение распространяется от моих губ вниз до кончиков пальцев ног. Он отстраняется и ухмыляется. — Давай повеселимся сегодня вечером, оторвёмся завтра, а послезавтра будем беспокоиться о жизни. Что ты на это скажешь? Из-под наших ног доносится музыка, и я смотрю вниз, прежде чем снова перевести взгляд на Зейда. — Вечеринка? — спрашиваю я, потому что на самом деле не думала так далеко наперёд. — Конечно, — отвечает Зейд, выпрямляясь и вращая своим телом в такт музыке хип-хопа, которая гремит внизу. Он подходит ближе и хватает меня, побуждая двигаться в такт с ним. Он чертовски талантливый танцор. — Каким был бы концерт «Afterglow» без надлежащей вечеринки до и после? Мы танцуем минуту, и я позволяю Зейду закружить меня по кругу, прежде чем он снова прижимает меня к себе. Это… может быть, даже меньше похоже на танцы и больше на секс. Наши бедра вращаются вместе, и моё тело начинает пульсировать. Теперь, когда я больше не девственница, моё тело словно пробудилось к удовольствиям секса и не может быть снова погружено в сон. — Вот и всё. Я провожу тебя вниз и представлю. — Зейд хватает меня за руку и тащит из своего крыла в неожиданно оживлённый особняк. Он подходит к краю перил и вскидывает руки вверх. — Добро пожаловать, завсегдатаи вечеринок! — кричит он, и его голос стоимостью в миллион долларов прорезает гомон постоянно растущей толпы; люди уже стоят почти от стены до стены, и они просто продолжают вливаться в дверь. — Выпивка и курение в гостиной, закуски на кухне, а одежда в бассейне по желанию! Он оборачивается, когда я поднимаю брови, и Миранда поднимается по лестнице со своим чемоданом. — Ты взяла с собой какие-нибудь вечерние платья? — спрашивает она меня, голос едва слышен из-за шума. — Эм, за кого ты меня принимаешь? — отвечаю я, чувствуя, как учащается моё сердцебиение. — Я точно не ожидала вечеринки сегодня вечером, но я точно знала, что она будет завтра. Пошли. — Не задерживайся слишком долго, детка, — говорит Зейд, поворачиваясь и запрыгивая на перила таким образом, что это серьёзно беспокоит меня. Но потом я понимаю, что это его дом, и он, вероятно, делал это и раньше. Я отказываюсь быть занудой, ни за что на свете. Если я собираюсь стать одним из Идолов академии, сучкой Голубых Кровей, я должна играть соответствующую роль. Если я получу контроль над школой, я смогу положить конец издевательствам. — Сегодня вечером я собираюсь короновать тебя королевой Элиты, моя дорогая. Попомните мои грёбаные слова! — Зейд! — я кричу, когда он позволяет себе упасть назад, а затем приземляется в толпе, пробираясь вдоль поднятых рук ко входу в гостиную. Моё сердце колотится как сумасшедшее, и не помогает, когда Лиззи поднимается по ступенькам с платьем в сумке для одежды, перекинутой через руку. — Подумала, что мы могли бы сделать выход в качестве Идолов? Могу поспорить, что даже если Гарпий здесь нет, они увидят видео и фотографии; они будут знать об этом все. Объединённый фронт? — она протягивает руку, и Миранда неохотно накрывает её своей. Лично я не могу поверить, что мой парень только что выбросился с балкона второго этажа, но я всё равно хватаюсь за них и держу крепко. Девушки-Идолы академии Бёрберри, именно так Тристан нас и настроил.