— Что ты хотела спросить? — Я насчёт… — Бренна помедлила, зная, что стоит ей задать вопрос, и придётся признать правду: она обратилась к Джаду не потому что он Пси и не из соображений практичности, а потому что чувствует себя женщиной рядом с ним. — Вас обучают ничего не чувствовать. — Да. Всех Пси. — Но ты смогла преодолеть это. Я слышала, после того, как ты встретила Вона, это произошло очень быстро. Фейт медленно кивнула. — Думаю, я знаю, о чём ты хочешь спросить. — Её лицо приняло задумчивое выражение. — Джад? Ощущая облегчение оттого, что не придётся говорить вслух о своих запутанных и безответных чувствах, Бренна кивнула. — Он вышел из сети намного раньше тебя, но закрыт наглухо, целиком и полностью во власти «Безмолвия». Глава 8 — Мы с Сашей отличаемся от Джада тем, что именно дар пробудил в нас способность чувствовать. Перед нами встал выбор: принять эту способность или погибнуть. А с Джадом, мне кажется, дело обстоит иначе. «Ни к чему тебе новые кошмары». — Ты права. — Бренна с болью вспомнила непроницаемый взгляд тёмных глаз. — Думаю, он был солдатом. Фейт хотела что-то сказать, но лишь тряхнула головой, будто собираясь с мыслями. — Кроме того, он мужчина. Да, уж Бренна-то заметила: до Джада её ни к кому не тянуло с такой силой. — По-твоему, есть разница? — Раньше, когда состояла в ПсиНет, я бы ответила, что все Пси одинаковы. А сейчас… — Фейт вдохнула морозный воздух, — я точно знаю, что это не так. Мужчины и женщины совершенно разные. Неслучайно первыми, кто дал волю чувствам и решился покинуть сеть, стали именно женщины. — Джад сбежал, чтобы спасти детей от реабилитации, — догадалась Бренна, — а не потому что начал чувствовать. — Верно. Но сам факт уже обнадёживает, ведь он встал на их защиту. Если он… — Фейт замялась. — Не знаю, стоит ли говорить. — Прошу тебя. Из него слова не вытянешь. — Отчаянно не хотелось, следуя голосу разума, попросту отступиться от Джада. Безусловно, Вер, которому ласки и прикосновения так же жизненно необходимы, как и ей самой, гораздо больше подошёл бы Бренне. Но ей плевать на Веров. Фейт помолчала. — Если всё так, как я думаю, Джаду, скорее всего, дали возможность избежать реабилитации. Он не воспользовался ею, а предпочёл рискнуть жизнью ради детей. Это кое о чём говорит, разве нет? У Бренны были собственные соображения относительно прошлого Джада, но она лучше обсудит их с ним напрямую. — Чтобы достучаться до него… — Бренна пнула снег, и он разлетелся во все стороны, вспыхнув на солнце — Джад упрям, как Вер, да ещё и Протокол… — Хочешь совет? — Конечно. — Оставь его в покое, — мрачно сказала Фейт. — Не думаю, что он нарушит «Безмолвие» — после всего, что он пережил и натворил, Джад не отважится чувствовать. — Нет. — Бренна отказывалась в это верить. — «Безмолвие» можно побороть. — Придётся нелегко. Вам обоим, — уверенно проговорила Фейт. — Он не тот человек, который поможет тебе восстановиться. — Все вокруг сдувают с меня пылинки и трясутся надо мной, а меня это бесит! — не сдержалась Бренна. — Я не ручной котёнок и никогда им не была. Похищение этого не изменило. Джад нравится мне именно потому, что сильный. Ласкового и кроткого щеночка я за пять минут доведу до истерики. Губы Фейт изогнулись в улыбке, в уголках глаз наметились морщинки. — Да, мне почти жаль Джада, — прошептала она, склоняясь к Бренне. — Задай ему жару. Не принимай отказа. Напирай. Выведи его из себя. Помни, только огонь способен растопить лёд. Бренна не могла отвести взгляд от удивительных глаз цвета ночного неба, пока Фейт не отодвинулась. — Такая игра может оказаться опасной. — Мне кажется, ты не из тех, кто предпочитает лёгкий и надёжный путь. — Верно. — И не из тех, кто сдаётся при первой же неудаче. Пусть Джад Пси до мозга костей, зато она — волчица из Сноу-Данс. *** Почти одиннадцать часов спустя Джад поймал себя на том, что вспоминает, как на него смотрела Бренна на обратном пути в логово. Её пристальный взгляд ощущался практически как прикосновение, как бы странно это ни звучало. Но едва они вернулись домой, она куда-то исчезла и… Джад тряхнул головой в безуспешной попытке прогнать воспоминание. Нужно собраться. Отвлекаясь на размышления о Бренне, он рискует. Она что-то задумала, это точно. У неё было такое лицо, словно… Сосредоточься! На противоположной стороне улицы показалась церковь, будто чтобы напомнить, на что Джад способен под покровом тьмы, пока люди мирно спят в своих кроватях. Не так уж он и отличается от Энрике: смерть — его дар, единственное, что он может предложить Бренне. Эта мысль, наконец, отрезвила. Джад зашагал быстрее, глядя на ярко освещённые сводчатые окна. Он так и не решил, что подвигло Призрака выбрать храм местом их встреч — извращённый ум или надежда. Храм был небольшой. Его построили полвека назад, после Второй Реформации. Место витражей и свечей заняли пышные живые растения и в дневное время — яркий солнечный свет. Внутри оказалось пусто, лишь у алтаря в одиночестве стояла на коленях женщина. Скользнув на скамью в заднем ряду, Джад заметил, что сквозь прозрачный купол видны звёзды. Вспомнилась ПсиНет и всё, от чего пришлось отказаться — прохладная темнота и ледяной блеск множества разумов. — Колена преклоняют не юноши, но старики, родившиеся во времена главенства Рима, — послышался мужской голос, полный, как и всё вокруг, умиротворения. Только это и роднило церковь с богато убранными храмами более ранней постройки — молчаливое почтение и тишина, настолько глубокая, что казалась звуком. Джад перевёл взгляд на того, кто сел рядом. — Отец Перез. Священник улыбнулся, и зубы ярко блеснули на фоне смуглой кожи. — Звучит так, будто мне скоро на пенсию. А Мне всего-то двадцать девять. В зимнем облачении священнослужителей Второй Реформации — свободные белые брюки и рубашка с вышитыми слева в ряд снежинками — он казался даже моложе. Старили его не по возрасту мудрые глаза. Джад привык видеть в нём не священника, в боевого товарища. — Так к тебе надлежит обращаться. — Мы работаем вместе уже почти шесть лет. Почему бы не звать меня Хавьером? Даже наш не в меру скромный друг обращается ко мне по имени. Потому что имя — первый шаг на пути к дружбе, а Джаду это ни к чему. Чтобы продолжать своё дело, жить своей жизнью, он должен держаться подальше от возможных друзей и одной девушки, которая может стать… больше, чем другом. — Он оставил что-нибудь для меня? — Что бы ты ни сделал, Джад, судить не тебе, — вздохнул отец Перез, протягивая Джаду кристалл-носитель в защитном пластиковом корпусе. Кристаллы стоили дороже, чем привычные диски, но были надёжнее и вмещали больше данных. Джад убрал носитель в карман брюк. — Спасибо. Для сегодняшней операции эта информация не понадобится, она уже для следующей. — В Новом завете сказано, что Господь не желает мучить или наказывать нас. Он хочет, чтобы мы усвоили урок и очистились душой. Чтобы уверовать в это, надо иметь душу. — Как насчёт абсолютного зла? — спросил Джад, вызывая в памяти залитую кровью комнату и женщину с синяками по всей шее. — Что говорит о нём твоя книга? — Что хорошие люди должны бороться против него и что плохие предстанут пред судом после смерти. Джад глянул на одинокую фигурку у алтаря. Слышны были тихие, сдавленные всхлипы. — Иногда зло необходимо наказывать здесь, на земле, пока оно не уничтожило всё хорошее и не погасило свет добра. — Да, — согласился Перез, глядя на женщину. — Потому я и сижу рядом с тобой. — Как в тебе уживаются священник и солдат? — Свет и тьма. Не стоило задавать этот вопрос, не стоило даже рассматривать подобную вероятность, но слова прозвучали, и Джад замер в ожидании. Ответ был ему жизненно важен.