– Подобным недугом страдали все, – Стас улыбнулся, – и я не исключение. – И кого ты любил? Он отложил альбомный лист, специально перевернув его, чтобы она не увидела набросок. – Боюсь, ревновать тебе не придётся, потому что по-настоящему я люблю только тебя. Катя шумно выдохнула. – Не сейчас… в школе… Ты любил кого-нибудь в школе? – Любил, – без запинки признался Стас. – И… – Что «и»? – Ну, у вас были отношения? Лютный хохотнул и глубоко вздохнул. – Ты этот допрос устраиваешь, чтобы знать на будущее мои больные точки? Катя отрицательно мотнула головой, а Стас прищурился, словно мог разглядеть нужный ему ответ. – У меня не было никаких отношений в школе, – ответил он. И Катя поняла свою ошибку. У них и правда не было никаких отношений. А любовь скорее существовала с приставкой «не». – Тогда был ли тот, кого ты сильно ненавидел? – Проще сказать, кого не ненавидел, – уклончиво ответил Стас. Катю это не устраивало. У Лютного будто память избирательно только на неё отшибло. Он столько её рисовал, неужели не видел разницы? – Дай посмотреть, – она протянула руку, чтобы взять листок. Но Стас отодвинул его ещё дальше. – Потом, это просто набросок. Но Кате хотелось увидеть. Мало ли, вдруг там не ее лицо, и тогда Лютному нужны не разговоры и воспоминания, а тяжелые препараты. Катя сделал резкий выпад, совсем не обратив внимания, как упала на Стаса. Схватила не слишком охраняемый листок и развернула к себе. Это была она. Может, слишком приукрашена, или у неё на самом деле такие большие глаза и длинная шея. Набросок был черновой и немного грязный, но столь анатомически правильные и художественные линии она видела только в галереях. Значит, Лютный видит её. Её, а не жену. – Нравится? И в это мгновение Катя поняла, что стоит между его ног, а Стас держит ладони на её бёдрах. Она отпрянула, продолжая держать набросок в руках. Отступила на шаг, а Стас так и остался сидеть на стуле. Да и правильно, куда она от него тут денется. Катя посмотрела на его лицо. Может ли быть так, что он притворяется? И как это понять? – Очень красиво, – отозвалась Катя, – но разве это я? – А кто? – Стас удивленно приподнял брови. – Не знаю… твоя одноклассница Синицына Катя? – Думаешь? – Лютный даже в лице не изменился. – Я её лет сто не видел. – Но ты же сказал, что её не помнишь. – Я её не помню и давно не видел. А ты встречалась с ней? Это напоминало идиотскую игру, и дурой ощущала себя именно Катя. – Я нет, я… Лютный, ты меня за нос водишь? Стас наигранно оскорбился, вертясь на своем стуле из стороны в сторону. Он действительно играл с ней. А потом вдруг поднялся, прижался, держа руки целомудренно на её талии, но явно, начни она сопротивляться, мог зайти и дальше. – Это ты меня за нос водишь, – опроверг Лютный её вопрос, – у меня уже яйца звенят от того, как я хочу тебя. – Стас… – Катя попыталась отстраниться, но он прижался носом к её шее. Она невольно вздрогнула, ощущая его теплое дыхание. – Знаю, ты меня не любишь, – процедил Лютный, – но раньше тебе это не мешало. – Стас! – крикнула Катя, отвесив ему пощёчину и буквально вырвавшись из плена его рук. Стас застыл, но с таким видом, словно к прыжку готовился. Потёр пальцами щеку, но Катя ударила несильно, потому что красных следов на коже не осталось. В этот момент зазвонил телефон, и Лютный без раздумий поднял трубку. – Да? Нашли неисправность? Хорошо… Подъехать сейчас? – он нажал отбой, несколько секунду глядя на экран. – Я заеду вечером, поужинаем. И снова прозвучал не вопрос. Катя провела ладонью по своим плечам, будто это могло успокоить горящую от его прикосновений кожу. – Стас, скажи мне правду, – попросила Катя, – я никому не расскажу. Лютный улыбнулся, подхватил свою куртку и её пальто, подошел, склоняясь к её лицу. Запах его парфюма ненавязчиво окутывал ароматом мяты. – Правда в том, что я собираюсь тебя в себя влюбить. Откровенно и глупо. Катя непонимающе захлопала ресницами. Кого влюбить? Её или жену? – Так что готовься… – он сместился к её уху, – Синицына. Катю как будто мощным ударом тока прострелило. – Ч-что? Бывший одноклассник не посчитал нужным объяснить, накинул на плечи пальто и повел к выходу. Он помнит и всё осознает. Это промелькнуло в мыслях болезненной стрелой. Катя смотрела на молчаливого Стаса и совершенно не понимала его намерений. Но не от любви же все это? Или… Глава12 Кладбища никто не любит. И Катя не являлась исключением. Её удручало даже не то, что «все мы там рано или поздно окажемся», а скорее неухоженность и мрачность вокруг. По сути это место памяти, где должно быть светло и спокойно, а оно больше напоминало территорию для съемок фильмов ужасов. Катя не помнила данные жены Стаса. Знала, что имена у них одинаковые, а что насчет фамилии? Может, у тезки тоже была Синицына? От этих совпадений мороз пробегал по коже. От идеи позвонить свёкру погибшей Катя категорически отказалась. Он был настолько неприятным, насколько мог быть прокурор. Но это не давало ей покоя. Благодаря Вике, которая держалась с патологоанатомами на короткой ноге, ей удалось узнать, где девушку собирались похоронить, и фамилия вроде у неё не Синицына была, но точно никто не помнил.