Катя в кабинете начальства ночью так и не поняла, говорил ли отец Лютного серьезно или нет. Разговор был больше похож на шантаж, и в случае ее отказа рычаги давления у главного прокурора нашлись бы. Посадить бы вряд ли посадил – она нужна была ему на свободе и рядом с сыном, – но жизнь испортить ей мог и волчий билет помочь получить тоже. Поэтому она не рассчитывала на нечто подобное. И не хотела этого. Погашение кредита походило на сделку, в результате которой у неё появлялись обязательства. С другой стороны, её бы всё равно заставили, и, как сказала бы Вика: «Получи бонус за свои страдания». Но этим не ограничилось. Телефон в руках зазвенел и на экране высветилось имя заведующего отделением. – Когда ты придёшь? – спросил Коротков, не здороваясь. Катя взглянула на часы, миновало уже девять утра. И приходить на работу в свой выходной она не собиралась, тем более слушать приказы так называемого мужа. – У меня дела на сегодня, и я… – Катя, я уточняю, потому что один проблемный пациент, ты в курсе, о ком я, не даёт жить нашему отделению и, насколько мне известно, именно ты у нас бригада неотложной помощи для него. К тому же его отец велел тебя поторопить. Катя стиснула зубы. Вот они – обязанности. Взяла деньги – выполняй. Ну, ладно. Тут главное – настроиться. Не позволять себя трогать, говорить односложно и только то, что просил Григорий Павлович: напоминать и вынуждать сравнивать. Сейчас в отделении полно народу, так как наступил понедельник, Стас вряд ли что-то выкинет. Собралась Катя быстро. Надела джинсы и свитер, волосы собрала в хвост и слегка подкрутила растрепанную челку. Никакой косметики и духов – никому нравиться она не собиралась. Да и к тому же так она выглядела почти каждый день, исключая корпоративы. К своей внешности Катя относилась спокойно. Не считала себя красивой, но страшненькой тоже. Имелись недостатки: например, рыжий цвет волос, но и достоинства присутствовали: кожа без изъянов и веснушек, хотя на солнце быстро обгорала, и Катя тогда выглядела, как вареный рак. С фигурой так же: не высокая, но и не низкая, грудь одно название, зато тонкая талия и плавный изгиб бедер. В общем, не стандарт, до идеала далеко, но Катю устраивало, а что до парней… Они всегда обращали внимание на её волосы и медовые глаза. Так что есть чем привлечь. До больницы она добиралась долго. Специально пропустила две маршрутки, потом пошла через парк, встретила бывшую пациентку и немного поболтала с ней на лавочке. И только поднимаясь в лифте, ощутила всю тяжесть и неприятность происходящего. Их терапевтическое отделение находилось на седьмом этаже, выше только платная хирургия, так что пассажиры постепенно покинули кабинку и она осталась в ней одна. Двери медленно разъехались, и Катя чуть не вскрикнула, лицом к лицу столкнувшись со Стасом. – А ты не торопилась, – с долей раздражения прокомментировал он. Катя ничего сказать не успела, как он зашел внутрь, сгрёб её в объятия, протащил на весу и прижал к стенке, не разжимая рук. Её собственные лежали поверх, а ладони вцепились в широкие плечи. Пульс участился, она чаще задышала. Стас ударил по кнопкам, и лифт двинулся вниз. – Тебе… нельзя уходить из больницы… – выдохнула Катя, не отрывая от Лютного глаз. – У тебя режим… Он высокий, приходилось задирать голову. Стас криво улыбнулся. Похоже, его ссадины ничем не обрабатывали, хотя, может, он и не дался. – От больничной еды можно сдохнуть, – он лениво цокнул языком, будто вспоминая вкус щей из их пищеблока, – поэтому съездим, пообедаем в приличном месте. – Но тебе нельзя… – Кто такое сказал? – Стас изогнул брови. – Ваш главный разрешил мне делать все, что захочу. Катя удивленно заморгала. Наверное, Лютный за прошедшие сутки всех так достал, что на него махнули рукой. Да и папа явно расстарался, чтобы сыну не перечили ни в чем. Но это же получается, они выходят за пределы больницы? Лифт остановился, створки с металлическим лязгом разъехались, и Стас потянул её за руку на выход. Двигался он без каких-либо проблем. Не считая ран и мозгов, казался здоровым. Кате с трудом удалось высвободить руку. – Я никуда не пойду, – остановилась она, – и тебе советую немедленно вернуться в палату. Стас улыбнулся, слегка сощурившись. – Да ладно, кукла, не будь такой сварливой. Как он её назвал? «Куклой»? – Лютный, ты на лечении, – напомнила Катя возмущенно. – Помнишь, из-за чего ты здесь оказался? Стас поморщился, нервно дёрнул головой, словно испытал боль. – Перебрал, наверное, у Жеки на дне рождения, ни черта не помню, как и что произошло. Но, похоже, дело было дрянь, – он посмотрел на свои руки. Только сейчас Катя заметила на них бинты, которые больше походили на боксёрские ленты. – Поэтому вернись в палату… тебе нужно лежать… Они были на улице, в больничном парке. Стас вновь смёл её в свои объятия. – Кукла, я бы с удовольствием полежал в палате, но только если ты полежишь со мной. – Я… – у Кати даже дыхание перехватило. – Но я уже по твоим глазам вижу, что ты мне скажешь «нет», поэтому давай сейчас пообедаем вместе, хочу немного растопить твой лёд. – Растопить что? В этот момент звякнул телефон Стаса. – Такси ждёт, – весело сообщил он и потащил её по дорожкам парка к воротам больницы. Катя потерялась. Не поняла даже, как оказалась в машине, прижатая к дверце. Всё шло не так, как она рассчитывала и планировала. И вот они уже с Лютным мчались по главному проспекту города, а он сжимал своей рукой её ладонь. Катя понимала, что режим больницы и наказание для Стаса пустой звук. К тому же, что ему могли сделать? Стас внезапно коснулся пальцами её лица, Катя отпрянула, и его рука зависла в сантиметре от её щеки. – Ты что такая пугливая, кукла? Отец что-то рассказал тебе? Поэтому меня избегаешь? Катя сглотнула, в тесном салоне отодвинуться больше чем на пару сантиметров друг от друга было невозможно. – Он лишь просил заботиться о твоём здоровье, и я считаю, мы должны верну… Стас взял её за подбородок, поворачивая лицо к себе. – Ты врешь мне. Катя дёрнулась, но не вышло, он лишь усилил хватку. – Когда ты стала такой строптивой? – Стас нахмурился, и Катя застыла. – Мне не нравятся твои действия. – Тогда не доводи меня до края. Почему-то Катя чувствовала себя загнанной в ловушку, а не любимой женщиной этого придурка. Он отпустил ее подбородок, сжал руку в кулак и несильно ударил по пластиковой обшивке двери. – Мой отец умеет быть жестким, – с чего-то предупредил Стас, – умеет выворачивать людей наизнанку, поэтому я напоминаю еще раз, что бы он ни сказал, не верь и не слушай его. – А ты… – Катя осеклась, но вдруг само вырвалось, – ты тоже можешь быть таким же, унижать и топтать людей, это у вас семейное. Стас вздохнул. – Скажи, когда я с тобой так обращался? Катя вновь отвернулась к окну. И правда, чего она? Он же в ней не её видит, и вообще, может, если бы понимал, кто перед ним, давно бы её лицо к соседнему креслу припечатал. Может, и радоваться стоит, что всё именно так. – Давай вернёмся? – вновь попросила она. Не хотелось оставаться с ним наедине. – Не начинай, кукла, – страдальчески простонал Стас, – я хочу побыть только с тобой, и не трясись ты так, не съем… только покусаю. Прозвучало обещание как угроза, заставляя Катю съёжиться. Похоже, со Стасом ничего нельзя планировать.