– Но я ушла. Поверь, это лучшее что я сделала за все годы своей жизни. – Вернись обратно, иначе тебе все равно придется. Ты ведь придешь на похороны своей милой подруги? – Ты же не сделаешь этого. – Я то ли просто говорю, то ли спрашиваю. Я не знаю. Потому что все внутри меня дрожит, и я не понимаю, где правда, а где ложь. – Конечно, нет, но я оставлю ее здесь, в этом холодильнике, одну, без еды и воды. Посмотрим, сколько она проживет. Как думаешь, от чего умрет раньше? Обморожение, обезвоживание? – Ты больной. Оставь ее в покое. Что ты сделал с ее сестрой? – Ничего, похитил на время. Не волнуйся, я разрешаю тебе решить судьбу обеих. Ты возвращаешься – я оставляю в покое твоих друзей и, все возвращается на свои места. – Чего ты от меня хочешь? – Я буквально сдаюсь, и мой сорванный голос, тому доказательство. – Чтобы ты вернулась. – Я не могу.. – Слезы поступают к глазам, я стараюсь не выдать своего отчаяния. Действительно ли он может причинить Лизе вред? Вообще кому-либо? Я слышу внезапный раздирающий Лизкин крик в трубке, и меня всю передергивает. – Хорошо. Хорошо, ублюдок! – Я рад, что ты как всегда идешь мне навстречу, mana mīlestība. Скажи, где ты, я заберу тебя. – Нет. – Вытираю рукавом, скатившуюся по щеке слезу. – Я сама. Оставь Лизу в покое. – До шести, Алина. У тебя есть время до шести. Он отключается, и я понятия не имею, что происходит на другом конце провода. Да и хочу ли я знать? До шести. Что если я опоздаю? Что если я вообще не приду? Это не может быть правдой. На что способен этот человек? Кто он? Я никогда прежде не боялась его, именно, как того, кто может причинить физический вред. И самое ужасное, что я и сейчас не боюсь, и это не может быть нормальным. 25 Три дня. Три дня назад я покинула квартиру Адриана. Я хотела сбежать, как тогда четыре года назад, чтобы все изменилось к лучшему, но ни тогда, ни сейчас не вышло. Неохотно тащу за собой чемодан, медленно опускаю ручку двери, набираю в легкие воздух. Открыто. Прямиком иду в комнату, с которой уже попрощалась, и понимаю – мне не сбежать. Останавливаюсь, расслабляю руку, чемодан с грохотом падает на пол, Адриан даже не шевелится, он сидит на краю кровати, скрыв ладонями свое лицо, я опускаюсь рядом с ним. Мне хочется избить его, уничтожить, и так было всегда, но ни на что подобное я не способна. Мы сидим так еще несколько минут, затем Вестардо проводит руками по лицу и уставляется в пол, словно не замечая меня, как будто и нет меня вовсе. Я пытаюсь подобрать слова, сделать все, как лучше, желая достучаться. – Она в порядке. – Внезапно говорит он низким голосом, я даже слегка вздрагиваю от неожиданности. Я почему-то была уверена. Он сдержит обещание. Всю дорогу накручивала себе, что несмотря на все животное отношение ко мне, он не навредит Лизе. – Я.. не буду задавать одни и те же вопросы. – Говорю я, сглатывая ком. – Ты все еще любишь меня? – Он, наконец, поворачивается ко мне, я отчаянно хлопаю глазами. Не верю, что слышу, не хочу верить тому, что слышу. Не уверена, что этот человек даже слово такое знает. – Что? – Это все, что я смогла выдавить из себя. – Ответь. – Я..я. – Отлично. Теперь я заикаюсь. – Просто ответь, мать твою! – Орет он, подскакивая с кровати, его глаза бешено бегают по моему лицу, а я пытаюсь найти ответ на это безумие в нем. Молчу. Внезапно мне хочется уткнуться лицом в подушку и бесконечно рыдать. Я не могу любить тебя, снова. Это невыносимо. Адриан опускается передо мной, сжимая мое лицо рукой, заставляя смотреть ему в глаза. – Скажи мне. – Шипит он. – Нет. – Сквозь зубы процеживаю и сама не понимаю, на что именно ответила. Но какая разница? – Что «Нет», Алина? – Я не люблю тебя. Он резко отпускает меня и, пинает ногой мой чемодан. – Тебе нужно было спросить меня об этом раньше. – Шепчу я. – Почему ты ушла? – Его яростный взгляд проникает в самое нутро. Наигранно фыркаю, отвожу взгляд. – Ты, правда, спрашиваешь меня об этом, Адриан? – Да, я спрашиваю тебя, почему ты ушла. Он даже не понимает, или совершенно не хочет понимать. Глупый осел. – Ты давишь. – Встаю. – Ты запираешь меня, перекрывая весь кислород. – Уверен, ты не сопротивлялась так, живя с моим дядей. Выдыхаю. Мои плечи опускаются. Ему никогда не понять меня. Не быть на моем месте. – У меня не было выбора. Усмешка. – Будто он есть сейчас. – Так, дай мне его! Ты не вспоминал обо мне три года! Зачем я тебе сейчас? Найди другую дуру! Он отворачивается, и я рискуя всем подхожу ближе, кладу руку ему на плечо, надеясь на кое-либо милосердие с его стороны. – Думаешь, мне нравится держать тебя взаперти? Разве нет? Власть над слабыми это то, что он любит. Играть на чувствах, в особенности, на моих. Он никогда не сможет дать мне то, что я хочу, тогда пусть просто исчезнет. – Отпусти меня. – Шепчу я. – Два гребанных месяца, Алина! И того меньше.. – Какой это имеет смысл? Я не могу, не могу, ясно тебе? Я не могу чувствовать себя нормально, когда он здесь, зная, что живу в его квартире, я не могу не смотреть на него, не могу заткнуть себе нос, чтобы не ощущать его запах, я не могу стереть себе память, чтобы забыть о прошлом, забыть о своей любви и ненависти к этому человеку, забыть, как я маму предала.. – Ты любил ее? Маму. – Она была потрясающей женщиной. – Это не любовь. – Ты сама сказала.. Я не знаю, что это. – Верно. – Я не могу сделать то, о чем ты меня просишь. Еда в холодильнике, я привез тебе лэптоп. Моя рука опускается, Адриан больше не посмотрев на меня ни разу, выходит из комнаты. – Да что ты за человек такой! Ты не должен был появляться в моей жизни. Никогда! Просто не имел права. 26 Адриан Пусть лучше ненавидит. Это то, к чему я стремлюсь. По правде мне хочется убить ее, очень часто думаю об этом. Все бы было гораздо проще, просто избавиться от нее. Это фантазии крайности, я никогда не сделаю этого. Она не моя, я знаю это, и никогда не будет. И я, блять, понимаю, что делаю все, чтобы эта девчонка хотела убежать от меня, но нет другого выбора. У меня его даже меньше, чем у нее. Ноль. Иногда я схожу с ума и, кажется, проще пустить себе пулю в висок. Все сходит на «нет». Я не хочу отпускать ее. Она часть моей жизни на протяжении нескольких лет. Я должен отпустить ее. Когда все закончится. Она права. Я не имел права появляться в ее жизни, но назад пути нет. Я чувствую ее боль, поэтому не приближаюсь слишком близко. Люблю когда смотрит мне в глаза, но ненавижу теряться в ее. Слишком долго – слишком опасно. Не привязываться. Как? Не должен был позволить привязаться ей. Если бы было можно стереть из памяти. Нельзя. Поэтому мне нести этот крест.