Я его не слушала. Если повязку приняла легко, почти смиренно, то рабский атрибут на своей шее терпеть не хотела. Со всей силы потянула руки назад. И мне почти это удалось — Хозяин не ожидал подобной силы. — Хватит, Милана! Ты себя сейчас покалечишь. Не расстраивай меня! — Снимите с меня эту штуку! К глазам подступили слезы. Но если бы я смогла заглянуть в собственную душу, то не нашла бы там ничего из того, чему стоило так отчаянно противиться. Ошейник не причинял дискомфорта. Натяжение практически не ощущалось. Про него легко можно было забыть. Но лишь его фантомный поцелуй прожигал кожу, как мне казалось, насквозь. — Милана, прекрати эти глупые порывы. Я сейчас отпущу цепь. Трогать его руками запрещаю. Будешь благоразумной, или мне зафиксировать твои руки за спиной? Меня трясло мелкой дрожью. Но в этот момент у меня ни на миг не промелькнуло мысли произнести имя мужа и избавиться от ошейника на шее. Почему так жгут глаза непролитые слезы, я и сама не понимала. Сорвать его с шеи было невыполнимой задачей, учитывая замок. Может, он легкий, но вслепую я его точно не вскрою. — Дыши. Глубоко и размеренно. Вот так, — натяжение цепи ослабло, его ладонь накрыла мою щеку. Он присел рядом. Не отнимая своей ладони, едва не задевая кожу своими губами. Я захлебнулась в незнакомых эмоциях, потеряв дорогу обратно. Уронила скованные руки на колени и несдержанно всхлипнула. Слезы брызнули, смочив темную повязку. — В мире Темы ошейник часто расценивают как предложение руки и сердца. Ты поймешь, как глупо выглядят твои слезы. — Хозяин начал гладить мое лицо, пока я кусала губы, стараясь погасить цунами внутри. — Это не для того, чтобы унизить тебя и сломать волю. Это значит, что я заберу всю твою боль себе. Стану стеной от всех невзгод. — Да хватит с меня брачных клятв! — слезы разозлили меня настолько, что я быстро превратила их в обличающие слова. — Он говорил мне то же самое! Почти такими же словами! Хотя бы вы… называйте вещи своими именами! То, что имя Азамата действует на Хозяина, как холодный душ, я поняла уже давно. И мне хотелось хоть немного отомстить ему за то, что он со мной сделал. Но я бы ни за что не призналась себе, как меня напугала вероятность того, что он сейчас снимет с меня ошейника и остановит эту сессию. Потому что я этого совсем не хотела! — Своими именами? — нет, он не прекратил ласкать мое лицо и не отстранился. Но в голосе появились незнакомые мне ноты сарказма и легкого триумфа. — Хорошо, я тебя услышал. Я хочу владеть тобой каждую минуту. Каждый день, каждую ночь, в режиме 24/7! Хочу твоего полного подчинения, твоей отдачи. Хочу брать тебя каждую ночь, прикованную к андреевскому кресту или распятую на полу. Хочу чтобы ты извивалась от боли и удовольствия под моей плеткой, и единственное о чем просила — никогда не останавливаться! Это что, была попытка меня успокоить? От его слов я буквально оцепенела. Всхлипнула еще надсаднее, когда он заключил меня в объятия. — Ты не представляешь, насколько сильно сводишь меня с ума. Я не бандит с большой дороги. Я обычный человек, со своим положением в обществе и заслуженной репутацией. Ты думаешь, решиться на похищение и удерживать тебя здесь для меня что-то в порядке вещей? Я не знала, чего мне хочется сильнее. Но уж точно не остановить все это. — Но я никогда не сделаю того, что причинит тебе боль. Если ты сама меня об этом не попросишь. Постарайся успокоиться. И если ты действительно хочешь, чтобы я его снял — ты знаешь, что должна сказать. Тебе есть, что мне сказать? Вот, этот момент настал. Анализировать и думать хотелось меньше всего. — Нечего, — выдохнула я, проглотив убывающие слезы. — Тогда я должен напомнить тебе, что ты заслужила награду. Моя смелая девочка. — Хозяин скользнул губами по повязке, задев кончик носа. — Сейчас я развяжу ее. Но есть правила, которые ты не нарушишь. Ты не поднимаешь глаз. Ты смотришь в пол. На данном этапе я запрещаю тебе видеть свое лицо. — Так… нечестно, — по-детски обиженно выпалила я. — Знаю. Но с каждым разом я готов позволить тебе увидеть больше и больше. — Почему не сейчас? — Потому что ты вряд ли готова к тому, чтобы я присоединил к твоему ошейнику поводок. Чтобы заставил тебя двигаться, не вставая с колен, следуя за рывком цепи. Чтобы оставил тебя на ночь с руками, прикованными к его кольцу. — Ни черта себе, — не выдержала я. Это казалось безумием. Только почему-то совсем не напугало. А ведь в первый раз его угроза включала в себя практически то же самое. — Я мог бы взять все это, не делая тебе подарков. Но мы не враги. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. И если для этого необходимо приоткрыть завесу тайны… Его руки вновь скользнули по моим волосам. Я затаила дыхание. — Глаза в пол, Милана. Если не уверена, что сможешь себя контролировать — ты их закрываешь как можно плотнее, даже если отведешь в стороны. — Вы рискуете, — не могла не произнести я. — А если я не сдержусь… То, что вы сказали… боюсь, я к этому совсем не готова. Я не буду делать ничего намеренно, но это может от меня не зависеть. — Рефлексы. Это пояснимо. Закрываешь глаза. Мне не хочется брать сразу плату, которую ты пока не готова дать. Я делаю это не для того, чтобы ускорить исполнение исключительно своих фантазий — риск, что ты не справишься, высок. Я хочу совсем другого. Он развязал узел на моем затылке, но снять повязку не спешил. — Я хочу, чтобы спустя время у нас обоих остались от этой ночи самые яркие воспоминания. Никто не знает, как повернется жизнь. Я хочу, чтобы ты помнила первые свои шаги. Первый раз, когда я позволил тебе увидеть малость из того, что будет потом. Когда мы оба прошли тест на доверие. Постарайся сделать этот момент таким, моя девочка. И повязка упала. Прежде, чем я поняла, что произойдет — зажмурилась как можно крепче, тотчас же склонив голову. Сначала было все размыто. Хоть и свет в комнате был приглушенный, с красноватым отливом, перед моими глазами плясали яркие пятна. Постепенно очертания ковра стали четкими, до малейшей ворсинки. А затем мой взгляд буквально уткнулся в черную кожу модельных мужских туфель. Я сглотнула, пытаясь сосредоточиться и взять под контроль разгулявшиеся эмоции. Как ни странно, желание посмотреть в глаза тому, кто подарил мне столько восхитительных минут, сейчас не было сильным. И дело вовсе не в том, что я боялась, что меня тут же посадят на цепь, запретят передвижение на ногах или прикуют к постели. Наверное, это было гораздо интереснее полной картины. Я сроднилась со своей темнотой. И я не хотела терять этого сладострастного предвкушения того момента, когда наконец посмотрю в глаза человеку, которого так легко назвала Хозяином. Подняла глаза вверх, остановившись на уровне его колен. Ткань делового костюма (надо же, моя интуиция меня не подвела) практически не скрывала угадываемого без труда рельефа его сильных ног. С трудом подавила желание поднять глаза выше. Попыталась дорисовать в своем воображении то, что было пока что скрыто от моих глаз. Это было сильнее всего, что произошло сегодня. Сильнее ошейника и дальнейшей программы по моему порабощению. Я скрестила руки на груди, слегка вздрогнув от чувственного поцелуя цепи. — Ты можешь увидеть больше, — приободрил меня Хозяин, отступив на шаг. — Боюсь, потеряю контроль, — хрипло выдохнула я. Я помнила ощущение его обнаженного тела на своей коже. Знала — он выглядит потрясающе. Никаким костюмам этого не скрыть. — Не потеряешь. Я рядом. И я осмелилась. Подняла глаза, чтобы увидеть больше, как он и говорил. Голова закружилась. Мои глаза расширились при виде внушительной эрекции, упершейся в ширинку его брюк под широким кожаным ремнем. — О, черт, — прошептала я, инстинктивно зажмурившись. — Стало быть, на сегодня хватит впечатлений. Ты уже увидела, что тебя ждет в ближайшее время. От забытых и в то же время новых ощущений кружилась голова. И я даже была частично рада тому, что Хозяин обошел меня и вновь завязал глаза. Темнота была родной. Она приумножала ощущения и эмоции. — Доверься мне, — прошептал мужчина, помогая встать на ноги. — Я никогда не сделаю тебе плохо. Просто следуй за мной. Его шепот будил во мне темное начало. И стирал все то, чем я жила прежде. Никогда и ни с кем я не чувствовала себя такой сильной и независимой, как перед ним сейчас, голая и в цепях. Когда мой похититель сказал, что хочет пробудить во мне силу, я не поверила. Какую силу? Он в моих глазах был таким же монстром. Он похитил меня и заставил подчиняться своим желаниям. Похитил доведенную практически до отчаяния, обескровленную и поломанную. Чтобы вернуть меня к жизни или допить до дна одним жадным глотком? После Азамата я не была склонна верить кому бы то ни было. Но этот мужчина творил невозможное. Чем ниже я падала в наших импровизированных играх, тем выше взлетала моя душа, разрывая цепи драматичного прошлого. Его руки дарили умиротворение и предвкушение. Мое тело вибрировало всеми струнами, откликаясь на его ласку и власть. Поэтому я даже мысли не допустила, чтобы воспротивиться\. Когда грудь коснулась прохладной кожи, я непроизвольно вздрогнула. Хозяин укладывал меня на узкую лавку. Но страха не было. Только любопытство и нарастающее желание. — Не шевелись. Я хочу подарить тебе особую ласку. Она граничит с болью. — М-м-м, — отозвалась я, и по телу побежала сладкая волна. А мой темный дьявол уже фиксировал цепь в изголовье лавки, удерживая мои руки вытянутыми. Я превратилась в одну сплошную эрогенную зону. И темнота, как и прежде, ее только усиливала, подкрепляя греховным безумием. Шаги Хозяина замерли вдали, я закусила губу, приготовившись к будоражащей неизвестности. Слух обострился до предела. Перезвон цепей. Я даже вздрогнула, вспомнив о той коллекции плеток и кляпов на стене, которые сама для себя окрестила «садистским набором». Что из этого мой похититель жаждет на мне использовать? Какой парадокс. Тогда я испугалась увиденного настолько, что хотела бежать прочь сломя голову. А сейчас меня не напугал бы даже тот факт, что использовать он начнет все и одновременно. Шаги ближе. Тишина дрожит оборванной струной в застывшем воздухе. Но его ладонь ложится на мою поясницу твердым и одновременно успокаивающим жестом. Разряды желания бегут по венам. Сводят меня с ума. Мне никогда не будет много его присутствия и обволакивающей власти. Всхлипываю, когда его ладонь скользит ниже, сжимает правое полушарие моей ягодицы. Глубоко вдыхаю… и запинаюсь от внезапного шлепка. Резко, неожиданно, немного больно… но я не могу сказать, что это не приятно. Это как от поцелуев и ласковых поглаживаний, только в десятки, даже сотни раз сильнее и приятнее. Не успеваю распробовать послевкусие шлепка, как рука хозяина также обжигает хлопком второе полушарие моей попки. Как реагировать на такое? Явно не сладострастным стоном в мягкую кожу лавки, но тело предает довольно быстро. Оно никогда и не было стойким в его присутствии. Сжимаю в кулаки ладони, глухо звенят цепи. Кожа на месте шлепков пылает, разносит сладкие импульсы по отсекам сознания. И я не сразу понимаю, что поверх отпечатка его ладони появляется новый захлест. Это как десятки невесомых жалящих — совсем слегка — поцелуев. Не больно, сладко. Но меня подбрасывает на лавочке. Рука мужчины ложится на мою шею. — Не шевелись, Милана. Ты помнишь. О чем он говорит, я плохо понимаю. Наверное, о необходимости остановить в случае, если что-то пойдет не так. Но что может пойти не так, когда даже удары похожи на ласки и поцелуи? Я даже начинаю догадываться, что именно в его руках. Наверняка одна из тех плеток со множеством мягких кожаных полос. Она напомнила мне дизайнерские серьги. Я теряю счет поцелуям-ударам… до той поры, когда кожа не начинает пылать, а боль все-таки прорывается, отрезвляя. Потому что Хозяин задался целью покрыть этими метками все мое тело. Но остановить его и в голову не приходит. Мне хорошо. И любопытно — что же будет дальше. И, кажется, я ловлю смутно знакомое ощущение. Как в тот первый раз, когда он связал мне руки и заставил опуститься перед собой на колени. Будто таешь и растворяешься в чем-то знакомом, похожим на счастье и доверие одновременно. И прервать этот полет к неведомым мирам никто и ничто тебя не заставит… Но Хозяин возвращает меня с небес. Накрывает мою спину своим телом и целует в шею, сначала у кромки волос, а затем опускаясь все ниже и ниже. Вдоль позвоночника. По пикам лопаток. По диагонали. Приходит на ум неуместная ассоциация — там могли бы расти мои крылья, которые грубо поломали еще на старте. И, кажется, что эти поцелуи способны вновь возродить их к жизни. Шумно выдыхаю. Его строгий костюм мешает. Создает преграду нашим телам. Я хочу ощутить касание обнаженной плоти и забыться. Выгибаю спину, упираюсь в его пах. — Не спеши, моя сладкая, — рука Хозяина скользит между нашими сплетенными телами. — Мы же только начали…