— Хм, — откашлялся Мик, будто прочитал мои мысли, и отлепился-таки от груди, — прошу прощения, Аленика… — Можешь звать Аленой, — вдруг вырвалось у меня. Навязанное артефактом сокращение показалось приятнее нелюбимого имени. — Алена, — повторил мужчина, — не хочешь ли вечером прогуляться по саду? Я? С ним? О боже! Спасибо, спасибище, все божества нашего и окрестных королевств: бог вина, Аполлон и даже ты, царь-солнце! Кстати, а у нас бог — кто? Я из-за специфики профессии в божеств совсем не верила и особо в них не разбиралась. Пришлось поднапрячь мозг, чтобы вспомнить, что у нас, кажется, какой-то культ предков. Точно! Король каждый праздник ездил в храм воскурять благовония. Спасибо тебе, о великий могущественный дух предка, извини, что не падаю ниц, я упаду в следующий раз. Приду к тебе в храм и обязательно упаду, и одно благовоние поставлю — дорогие, заразы! Пока я возносила хвалу всем богам, Мик, прижимавший ладонь к пострадавшему глазу, рассматривал меня здоровым оком и терпеливо пережидал затянувшееся молчание. — Э-э-э, если не хочешь… — попытался он пойти на попятную, не дождавшись ответа и перепугав меня до полусмерти. В лучших традициях принцессы я сжала его пальцы и свистящим от избытка чувств шепотом заверила: — С-с-с-с удовольс-с-с-с-твием! Взгляд Мика вдруг сделался очень настороженным, он аккуратно вытянул из моих сжавшихся пальцев свою руку, сунул ее за спину и легонько встряхнул. — Тогда буду ждать тебя возле парадных дверей в семь, — тихо сказал сыщик. Я вот уже битый час рылась в груде платьев, принесенных в комнату по велению принцессы. Среди безграничного количества тряпок всех цветов и фасонов из последних сил пыталась найти такую, в какой не буду выглядеть огородным пугалом. Через полчаса поисков издала воинственный клич древних племен, населявших наши земли до цивилизации, и извлекла на свет весьма старомодное платье: с завышенной талией и юбкой длиной до середины икры. Этот милый светло-бежевый наряд расчерчивали тонкие полоски коричневато-сиреневого цвета, образуя крупную клетку. Квадратный вырез обрамляла кружевная лента, а плечи оставались почти полностью открытыми, хотя имелись рукава-фонарики. Село это платье замечательно, поскольку спереди имело еще и шнуровку. Когда я все, что надо, утянула, завязала на талии и расправила складки, увидела в зеркале премилое платьице, достающее мне до щиколоток. Пояс, естественно, не был завышен, а почти пришелся по талии. Правда, и декольте выглядело откровеннее обычного, но, с другой стороны, вряд ли от этого Мик упадет в обморок. Полюбовавшись на результат собственных трудов и нырнув в рюкзак, который все же захватила, прежде чем отправляться во дворец, вытащила удобные походные ботинки. Что и говорить, с платьем они смотрелись лучше сапог, хотя определенно уступали королевским туфлям. Однако лучше нормальная обувь, чем безразмерные галоши. Дело оставалось за прической. — Волосы лучше забрать в прическу или распустить? — рассуждала я, вертясь перед зеркалом и так и этак. — Забрать в прическу, — послышался ответ. Позади меня возникла нагло развалившаяся в кресле проекция, щедро раздававшая свои указания. Подняв ногу, я рассмотрела прилипшую к подошве скорлупку. — Как-то неоригинально ты появился, — заметила артефакту, щелчком сбив с ботинка оболочку горошины, и тут же поинтересовалась: — Почему забрать? — Чтобы удобнее было целовать твою нежную шейку, — ответствовал довольно скалящийся артефакт, который в данный момент так и лучился своей артефактской неотразимостью. — Целовать? — Я смутилась, точно невинная принцесса, вообразив, будто артефакт уже видел, чем кончится наше с Миком свидание. — Сладко-пресладко, бесподобная. Ты ведь выбираешь наряд для будущей встречи со мной? — Что-что? — Я отвернулась от зеркала и уперла руки в бока. — Да щас! На встречу с тобой я явлюсь не иначе как в наряде палача, а сегодня у меня свидание. — Как?! — громко выкрикнул артефакт, прижимая руку к сердцу. — С другим мужчиной? — А то ты не знаешь, — хмыкнула я, а потом отвернулась от духа, изображавшего асфиксию, и, подобрав волосы, задумчиво склоняла голову то в одну, то в другую сторону. — А как же я? — надрывно поинтересовались из кресла. — Я ведь идеальный мужчина. Чего тебе еще надо, коварная? — У тебя идеальное самомнение, — фыркнула от такой постановки вопроса, хотя наглость артефакта не знала границ и можно было уже привыкнуть. — Сегодня я встречаюсь с мечтой. — Но я и есть мечта! — воскликнуло солнечное чудо, усиленно изображая сердечный приступ. — Ты оживший кошмар, — заявила я в ответ на этот слабенький спектакль и удовлетворенно крутанулась вокруг своей оси. — То, что надо. — Просто прелесть, — заявил поразительно быстро пришедший в себя дух. И мне совсем не понравилась промелькнувшая на (что уж душой кривить!) идеально красивом лице злорадненькая улыбочка. — Ты что задумал? — Я с подозрением посмотрела в безмятежные глаза улыбающегося духа. Словно и не он тут минуту назад погибал от разбитого сердца. — Жестокая! — возопил артефакт, простерши ко мне руки. — Ты предала наши чувства! Так не доставайся же никому! Пораженно раскрыв рот, я успела заметить усмешку в уголках, казалось бы, гневно поджатых губ. — Стой! — Теперь уже я простерла руки к артефакту. — Ты что задумал, мерзавище? Ответом стали мерцание исчезающей проекции и затихающий злодейский смех. Ух, как я рванулась к выходу, распахнув дверь ударом ноги, и помчалась, не разбирая дороги! Круглые часы на стене над лестницей показывали без пятнадцати семь, когда я добежала до конца женского крыла. Напротив, через огороженный лестничный пролет, находилось мужское крыло, его отделяли красные бархатные портьеры. На ночь портьеры задергивались, а сейчас свисали по бокам, перетянутые золотыми шнурами. С каждой стороны площадки вниз убегали изгибающиеся лестницы, ведущие в холл, к парадным дверям замка. Я решительно устремилась в другой коридор и остановилась, когда в проеме между портьерами возник Мик. — Слава всем божествам, — выдохнула облегченно. Сыщик был абсолютно невредим, не считая синяка под глазом и припухшего носа. — Мик. — Я протянула руку. — Алена, — он восхищенно выдохнул, — ты удивительная! Впервые вижу, чтобы девушка была готова за пятнадцать минут до назначенного срока. — Тут просто такая ситуация… Я не успела договорить, когда глаза Микона внезапно расширились, а взгляд сфокусировался на чем-то за моей спиной. Огонь, возгоревшийся в их темной глубине, показался мне зловещим. Он отбрасывал алчные блики на лицо моей мечты, меняя его до неузнаваемости. Обернувшись, узрела парящего в воздухе духа, который, вскинув руки к небу и запрокинув голову, будто в предсказательном экстазе, медленно летел по коридору женского крыла, удаляясь от нас. — Он в замке! Артефакт в замке! — закричал сыщик и рванул со всех ног. — Мик, стой! Это обман! Мик! — Я попыталась преградить ему дорогу, но отлетела в сторону, когда локомотив по имени Микон промчался мимо, даже не заметив заграждения из моего тела. И конечно же он не добежал. Он даже до входа в женское крыло не добежал, поскользнулся на чем-то возле занавесок. Схватился руками за портьеру, запутался в ней и повис, сбив попутно ногой стоящий с краю горшок с цветком. Горшок загрохотал вниз по ступенькам, разбился посередине и вывалил землю на тщательно натертый светлый мрамор. Портьера не выдержала веса мужского тела и оборвалась, в результате чего Мик тоже полетел вниз, грохнулся на оставшийся после улетевшего горшка поднос и уже на нем помчался по ступенькам с дикими криками, которые заглушала обмотавшаяся вокруг тела штора. Я в ужасе прижала ко рту ладони и, добежав до ступенек, замерла, наблюдая за скатыванием сыщика с высоты двухэтажной лестницы к ее основанию. Снежные горные склоны на окраине нашего королевства, открывавшие свои трассы в начале зимнего сезона — излюбленное место отдыха всех любителей покататься на деревянных досках — и те не отличались такой крутизной и такими причудливыми изгибами, как королевская лестница. Врезавшись в стену, Мик вынужденно помчался по полукругу и благополучно сбил еще пару горшков, стоявших у самого края. Спуск закончился в холле — сыщик слетел со своего подноса, затормозившего на ковровой дорожке, и снес подошедшего секундой раньше вельможу, с открытым ртом взиравшего на экстремальное развлечение. Громкий визг свидетельствовал, что удар сыщиком попал точно в цель. Не знаю, в каком состоянии сейчас находился по-прежнему запутанный в портьере Мик, издающий слабые стоны, но вельможа под ним пришел в крайнюю степень возбуждения и продолжал громко кричать и возмущаться. Потом его негодующий взгляд заприметил наверху меня. Тогда холл, куда сбегались придворные, огласил поистине нечеловеческий вопль: — Охрана! Я отпрянула назад, но поняла, что меня все равно увидели наверху, а несчастного Мика у подножия лестницы, снова глянула вниз и крикнула, примирительно выставив вперед ладони: — Не надо, я сама! А где у вас караулка? Так запутанно направление мне еще никогда не показывали. Потому я незамедлительно направилась туда, куда послали, немного опасаясь сбиться с пути, поскольку его описание обильно сдабривали всякими витиеватыми выражениями. До караулки я добралась в рекордно короткий срок. Нет, конечно, я могла бы сбежать, но оно мне не надо. Не собираюсь бежать, пока там разъяренные придворные, готовые обвинить меня в покушении на убийство, а где-то здесь — мой милый напарник, который задушит любого, посмевшего меня оклеветать. Фомка так и не вернулся после того, как его увела охрана. А следовательно, либо его заперли в подземных казематах (о чем я была бы в курсе, поскольку, исходя из знания королевских методов, не сомневалась, что за компанию оказалась бы там же), либо он сейчас сидел и пил с охранниками. Второе предположение попало точно в цель. Фомка даже не пил, а квасил с начальником охраны, и делал это уже несколько часов. Хотя он всегда был у меня крепким, прямо несокрушимым выпивохой, мог перепить любого, кроме нашего начальника. Я решительно распахнула дверь. — А меня к вам послали, — заявила с порога. Главный охранник в караулке поднял свою нетрезвую голову, смерил меня обалделым взглядом и изрек: — Допились! Бабы в караулке мерещатся. Фомка повернулся, увидел меня, осклабился и замахал руками: — Да ты чего, начальник, какая это баба. Аленка это. В общем, свой парень. — Свой? — Начальник схватил Фомку за грудки. — А то мне тут бабы не нужны. Бабы в караулке — к несчастью, понял? — Зуб даю! — ответствовал Фомка, ударив себя в грудь. — Парниша, — махнул мне рукой начальник, — заходи. Третьим будешь. — Вот ты мне как мужик мужику скажи, — покачнулся шеф охраны и облапил меня за плечи. Вдруг его взгляд уперся в мое декольте. Охранник призадумался. — Э-э-э… на кой хрен тебе платье? Я скосила и без того окосевший взгляд, увидела на себе платье, удивилась, а потом вспомнила про свидание. Всхлипнув и утерев скупую слезу, икнула и стукнула полупустой кружкой по столу. — Я его для мечты надела, понимаешь? — Понимаю, — кивнул начальник и, стукнув своей кружкой по моей, опрокинул ядреное пенистое пойло себе в рот. Я последовала его примеру, а пену со рта отерла Фомкиным рукавом. Сам напарник покачивался рядом и с усердием тянул какую-то песню. — Вот у меня тоже мечта была, — начал тем временем начальник, — я, значицца, даже к артефакту пошел, мол, предскажи, светлолицый. А он что? — Что? — Предсказал. — Начальник громыхнул кружкой по столу. — Сбудется, говорит, жди. Вот я и жду!