Нет, кабы не вчерашняя стычка с хозяином, я бы гордо прошествовала дальше, махнув на прощанье шлейфом, и никто бы меня не остановил, а так… — Погодите, погодите, уважаемая! Даже если вы из другого государства, я все равно обязан заявить. Любое подозрение в колдовстве требует справедливого рассмотрения в инквизиторской пыточной. Нормальное у них название для местечка, где производятся справедливые дознания! — Им спьяну померещилось, — попыталась я отстоять свою невиновность, а для пущей убедительности кивнула на Быдлянтия, который воспользовался заминкой и теперь за спиной хозяина пробирался в салун. — Чего людям не пригрезится, а они и рады, только дай что-нибудь взорвать! Хозяин мигом повернулся, не нашел Быдлянтия на прежнем месте и, громко вскрикнув, пулей пронесся в салун, только пендельтюр жалобно скрипнул вдогонку. — Уносим ноги, пока есть фора, — вцепилась я в напарника. — Оглушила, значит, и перенесла в другую комнату? — пытал меня Фомка, пока мы тащились по пыльной дороге с рытвинами и колдобинами. Как не было в Тьмутьмии дорог, так и нет до сих пор, одно бездорожье. Однако это не помешало нам обоим ускориться, когда сзади раздался оглушительный звук взрыва. — Ты взаправду ведьма, Аленка? — хохотнул сыщик. — Да какая я ведьма? Окстись, Фом! Я с таким размахом не работаю. Не узнаешь почерк артефакта? Это он знал про потайной рычаг в стене. Думаю, в этой гостинице немало подобных ловушек и сюрпризов. — Ведьмой тоже он туристам представился? — Ладно тебе, хозяин все равно на меня зуб имел, в любом случае донос написал бы. Назвалась, не назвалась, без разницы. Зато сейчас, пока разберется со своими постояльцами, мы с тобой далеко уйдем. Жаль, ковер нельзя использовать. — Засекут нас с ковром. В Тьмутьмии любое волшебство запрещено. — Интересно, Фом, если инквизиторы в состоянии зафиксировать любой всплеск магии и отследить его источник, то они могли ощутить и воздействие золотого шара с артефактом. Нам бы только узнать, куда двигаться дальше, поскольку, кроме подсказок этого чуда, больше нет никаких зацепок. Я думаю, у них где-то должен быть архив с соответствующими записями. Возможно, в главном храме, нам бы только до него добраться. — Ты, прежде чем мы снова в историю влипнем, о подсказке расскажи. — Да ничего дельного. «Неповторимая, что занесло тебя в столь шумную глушь? Неужели ты не знаешь, что привыкшие к тишине сокровищницы артефакты выбирают более спокойные берега?» — процитировала я. «Спокойные берега» — такое растяжимое понятие, что совсем непонятно, где это. Берег озера, моря, реки, да в Тьмутьмии масса водоемов. — Может, это метафора такая. — Нет. Все его подсказки можно выделить из остальных фраз именно благодаря подобным зацепкам. Они будто выбиваются из общей речи. А самое удивительное — в образе проекции он дает подсказки, а во сне — нет. — А что тогда он дает во сне? — По расследованию — ноль. Сколько бы я ни анализировала, не вижу ничего, кроме нереальных событий, как в обычном сне. Отличие от простого сновидения в том, что я все помню ясно и отчетливо. Сны навеянные, я больше чем уверена, но вот теперь сомневаюсь, что они навеяны артефактом. — То есть? — Ну, с одной стороны, все вполне соответствует его манере, а с другой — слишком много пафоса, что ли. А еще сам артефакт очень натурально удивился, когда я ему рассказала о сновидениях, однако ничего отрицать не стал. И меня не оставляет вопрос, для чего это нужно, а еще, может ли предсказатель навеивать выдуманные сновидения? — Слушай, ну если сны не от него, что ты в них так вцепилась? — Да потому что кусочков много, но они не складываются в единую картину, Фомка. Словно какой-то важный элемент упущен. Поэтому я пытаюсь анализировать. — Лучше всего анализируется на сытый желудок. Вот с этим не поспоришь. На кого похожи сыщики лучшего агентства королевства, которым довелось брести по пыльной дороге весь день без еды и отдыха? Они похожи на бандитов с этой самой дороги, и настроение у них соответствующее — бандитское. До центра мы, естественно, такими темпами быстро добраться не могли, а вот до города, где существовала вероятность разжиться лошадьми, соответствующей одеждой и едой, очень даже способны были добрести. Но как и водится в таких вот особо подлых случаях, нарвались мы в этом городе на неприятности. И первой из них оказалось вывешенное на столбе объявление. На него указал Фомка, сама бы я прошлепала мимо, торопясь к вожделенной цели типа «трактир», видневшейся на другой стороне дороги. «Указом Верховного инквизитора предоставление всевозможных услуг (включая жилье, пищу, одежду) иностранным жителям запрещено», — зачитал Фомантий. — Датировано сегодняшним числом. — Это что еще за указ такой? — возмутилась я. — Хотел бы знать. А еще важно понять, к нам это имеет отношение или связано со взрывом на постоялом дворе? — А мне другое интересно — дорог у них нет, освещения толкового тоже, зато система оповещения работает отлично. — Чему ты удивляешься? Должно же у них хоть что-то работать. А без кляуз от порядочных жителей инквизиторам работы не будет. — И что теперь делать? Я есть хочу и пить тоже. Давай вежливо попросим у кого-нибудь одолжить местную одежду, чтобы сойти за своих? — А давай, — неожиданно быстро согласился напарник. Просил сыщик и правда вежливо, примерно так: «Будьте любезны позаимствовать нам свой плащ на неопределенное время. Мы обязательно все вернем, если вы оставите адрес». Однако жертва обходительного обращения отчего-то бледнела, слабела и, наверное, сползла бы по кирпичной стене подворотни, не держи Фомка нашего будущего благодетеля за грудки. — Он непременно согласится, — повернул ко мне голову напарник, когда житель Тьмутьмии что-то тоненько пискнул, очевидно, выражая готовность отдать нам даже последнюю рубашку — исключительно из сострадания. — Мы не корысти ради, только из благих намерений, — продолжал уверять Фомка, однако я сомневалась, что методика сработает. Ну вот вы пробовали убеждать собеседника в искренности и чистоте помыслов, будучи ростом под два метра, в пустынной темной подворотне, и при этом — зажимая человеку рот? Мы тоже пробовали в первый раз, но я точно знала, что на месте убеждаемого не поверила бы ни единому слову. С другой стороны, житель все же оказался на редкость сговорчивым, он согласился отдать свой плащ, как только сообразил, чего от него хотят. После этого Фомка на короткое время оглушил нашего благодетеля, чтобы успеть перебраться в другую подворотню. — Теперь нужно тебе плащ достать, Аленка. По размеру, чтобы не привлекать лишнего внимания, а то если приметят женщину в мужском плаще, сразу возникнут вопросы. — А чем они различаются? — попыталась я в сумерках присмотреться к отличительным признакам мужского плаща. — У мужчин слева направо запахивается, а у женщин наоборот. — И как ты разглядеть успел? — Да так, рассказывали, — отмахнулся Фома. Никак экономка поделилась знаниями о традициях своей родины. Что и говорить, сейчас эти знания оказались весьма кстати. В общем, снова мы с напарником затаились, высматривая одинокую женскую фигурку. Первой ее приметила я. Дама в плаще неспешно шагала по мостовой и даже не догадывалась о том, что минутой позже этот плащ у нее попытаются отобрать с исключительно благими намерениями. Убеждал ее Фомка примерно так же, как и предыдущего дарителя, а вот сопротивлялась дама намного ожесточеннее. Сквозь зажимавшую ее рот ладонь доносилось мычание, которое можно было истолковать так: «Я приличная женщина». Вроде мы и не собирались спорить с ней на этот счет. Правда, когда Фомантий все же стянул плащ, самую малость подискутировать захотелось. Несмотря на то что длиной платье было до щиколоток, оно оказалось столь обтягивающим, что на излишние приличия и намека не осталось, да и на не излишние — тоже. А после стягивания плаща порядочная женщина и вовсе вцепилась в Фомку клещом, громко мычала, что ее лишают чести и достоинства, и, несмотря на мои потуги отодрать даму от напарника, отцепляться не желала. Ее руки крепко приклеились к могучим плечам сыщика, а ноги благодаря разрезу на подоле прочно зафиксировались вокруг мужской талии. В общем, дама явно хотела стребовать компенсацию за свой плащ, и в этой ситуации нам могло помочь одно — крепкая веревка на ручках высоконравственной женщины, кляп во рту и транспортировка извивающегося нехуденького тельца в близлежащее открытое окно. К счастью, солнце уже скрылось за горизонтом, и темнота нам благоприятствовала. Уже делая ноги от гостеприимно раскрытого окошка, занавешенного шторками веселенькой расцветки, мы услышали вопль, а следом за ним удивленное: «Брунгильда? Я не ждал тебя сегодня». Дальше мы, естественно, слушать не стали, а поспешили убраться подальше от подворотен благотворительности и отыскать для себя тихий трактирчик, пока в городе не погасли все фонари. Глава 10 АРХИВ — ДЕЛО ГИБЛОЕ До центра Тьмутьмии мы добрались только после полудня следующего дня. Все благодаря лошадям, которых удалось взять на время за вполне справедливую плату. Тратить драгоценные, буквально уплывающие сквозь пальцы минуты на осмотр достопримечательностей (как то — центральная площадь с местом для казни) мы не стали, а сразу же отправились искать главный храм. И нашли. — Что ты мне предлагаешь? — возмутился Фомка. — Нагло прорваться сквозь толпу инквизиторов в их святыню? — Нет, сначала конфискуем пару плащиков. Хороший способ, проверенный. — И кто тебя примет за мужчину? Ты прикинула размер запаха на плаще? Он твои формы лучше облегающего платья обрисует. А тот, который не обрисует, будет следом волочиться, потому что ты ростом не вышла. — Да уж, нашили себе узкой одежды, а нам голову ломать. Видно, не угадали с заказчиком, а носить надо и не отвертишься. — Ну так что? — нетерпеливо спросил теряющий терпение Фомка. — Что? Достанем одежду послушника. Притворишься моим наставником, так и проберемся. Там наверняка есть архив, как в любом уважающем себя храме. Можно даже примерно предположить, где он находится. — Предположить не проблема, найти сложнее, а вот выбраться обратно — это уже задачка не для слабонервных. — Да нервы у нас железные, Фом. — Как сказать, у меня в последнее время порядком расшатались. Все началось со встречи лба с полом сокровищницы.