Мне захотелось взвыть. Смеркалось. Уйма времени была убита на оформление документов, а к концу рабочего дня нас собрались вытурить из центра с настоятельной просьбой прийти завтра. Вопрос жизни и смерти мог потерпеть один денек ради более важного процесса, связанного с правильным оформлением необходимых бумаг. Два взмыленных сыщика встретили это предложение без энтузиазма, а потом Фомка встал и со словами: «Я принесу все необходимое!» — исчез за дверью, оставив меня сидеть на стуле, в который я вцепилась изо всех сил, дабы не вцепиться в прическу строгой тетечки. Вернулся напарник минут через десять. В руках он нес большой торт, который водрузил на стол романтийской барышни со словами: «Это за вашу помощь». Я смотрела на кремовое чудо ошалевшими глазами, понимая, что Фомка спустил на него последние монеты, оставшиеся после покупки плащей и ботинок для меня. Строгая тетенька, заметив мой взгляд, напряглась и быстро пододвинула торт к себе. После этого она с не замеченной ранее живостью достала из стола печать, подышала на нее и поставила большой жирный штамп в нижнем углу официального разрешения. Как по волшебству к нему тут же присоединились дозволение на вылет и пояснительная об осмотре русла реки Времени. — Летите с миром, — добавила тетенька, махнув на нас рукой, а сама достала из стола большой нож и примерилась к невероятно вкусному на вид угощению. Уже на улице я тоскливо взглянула на Фомку, а он пожал плечами и буркнул: «Если уж волколоты любят торт, то мегеры и подавно. Я пошел на крайние меры, Аленка. Все ради дела». Мы летели над равниной, за которой, собственно, и начиналась гряда холмов. Летели и понятия не имели, что мы там найдем. По всем данным река пересохла и ее попросту не существовало. Впереди нас ожидали последняя ночь, полнолуние, а за ним тот самый рассвет, когда наш непоцелованный неугомонный дух удерет на свободу, а мы с Фомой склоним повинные головы на выкрашенном свежей краской и специально для этого случая увитом цветами помосте. — Подлетаем, — информировал меня сыщик. Он весь день сегодня был молчалив и непривычно бледен, а временами даже зелен. Кажется, лучший нектар Романтии казался таковым только Пиванису, поскольку бурундиец не успел попробовать других нектаров, а мне сильно повезло, что обошлась адским пойлом. По крайней мере, цвет лица сохранился нормальным, а захваченные в таверне любезного Брутуса пирожки совершенно свободно попадали в желудок и не требовали, чтобы их немедленно выпустили обратно. Что и говорить, в наших совместных расследованиях Фомка всегда брал на себя самые сложные задачи и отдувался за двоих, поэтому я его искренне жалела. — Какие предположения, Аленка? — позеленевший в очередной раз сыщик мужественно запрокинул голову, глотая свежий горный воздух, а я задумалась, как лучше сформулировать ответ. — Полагаю, поступить следует так: отыщем пересохшее русло, а затем полетим к истоку, попытаемся обнаружить место, где река брала начало. Реки ни с того ни с сего не пересыхают. Может, произошел обвал, сформировалась искусственная плотина, река разлилась и превратилась в озеро или что-то подобное. У нас с тобой больше вариантов нет. — Ищем, — кивнул Фомантий и судорожно сглотнул. Я снова легла на живот и свесила голову, а сыщик настроил высоту полета, чтобы нам удобнее было обозревать поверхность. — Вот оно! — указала я рукой на длинное узкое углубление с задернованными склонами и пересохшим дном. — Судя по карте, это точно река Времени, летим над ней, Фом. Извилистая лента тянулась между холмами, солнце уже скрылось за горизонтом, на небе вовсю зажигались яркие звезды и красовалась полная луна. Я взглянула на круглый белый шар и закусила губу — никогда еще ночное светило не вызывало такого количества эмоций — от глухого раздражения до острого отчаяния. Кабы знать, поклоняются ли в Романтии божеству луны! Я бы тогда точно помолилась, чтобы она сегодня вообще не всходила. — Впадина, Аленка. — Напарник указал вниз, а ковер начал стремительно снижаться. — Это точно не исток, — заявила я несколькими минутами позже, когда мы обошли котлован по кругу, — мы летели не в том направлении. — Устье, — с досадой подтвердил напарник. — А знаешь, Фом, чем волколотики отличаются от мегер? — Чем? — спросил жутко разочарованный сыщик. — Они после получения тортика действительно отпускают с миром, а мегеры подсовывают карты с неправильными пометками. — Дала нам первую попавшуюся, Аленка, чтобы мы поскорее ушли. — Это уже не важно, поскольку время потеряно впустую и нужно лететь обратно. И снова мы погрузились на ковер и помчались вдоль русла, стараясь не потерять его из виду, хотя все указывало на то, что река действительно пересохла. Однако отступить я не могла. Столько времени и сил было потрачено на погоню за артефактом, и каждый раз золотой шар ускользал, когда казалось, что вот-вот найдется, но мы опять заходили в тупик. Я заскрипела зубами, прикрыла глаза и попыталась отключиться ото всех эмоций, усталости, злости, а потом выдохнула: — Летим быстрее. — Предельная скорость, Аленка. Да и нет там воды. — Все равно летим. — За воздух хватаешься, напарник. Я молча сложила руки на груди и приняла самую решительную позу. Не сдамся. До последнего не сдамся. Мы тщательно обследовали каждый камень горного завала, засыпавшего устье реки Времени и все растущие рядом кусты. Судя по представшей глазам картине, камни завалили источник, и река исчезла. Я сползла с очередного валуна, обняла его и прислонилась к холодному камню щекой, позволив себе секундную передышку, и вдруг мне послышался шум. Сердце екнуло от волнения, я насторожилась, а потом быстро распласталась на земле и приложила к ней ухо. Звук исчез. Схватившись с досады за волосы, я тряхнула головой, а затем снова прижалась щекой к валуну — и вновь услышала монотонный журчащий звук. Ведь не показалось, точно не показалось! — Фом! — Мой крик разнесся далеко по округе, напарник выскочил из кустов, точно перепуганный кролик, заметил, что я лежу на земле, подошел и присел рядом на корточки. — Что? — Шум. Точно вода шумит, послушай. Фомка прилег рядом и замер. — Похоже. — Она внизу, Фом, внизу! — Я настолько воодушевилась, что готова была рыть землю зубами, лишь бы добраться до журчащего источника. — Среди камней должна быть расщелина, река промыла себе дорогу и ушла под землю. Поэтому возле валуна так хорошо слышно. — Мы можем не пролезть, Аленка. — Давай искать лаз. Ведь антиволшебник должен был как-то спуститься. Уж его точно снабдили всем необходимым. Шумит здесь, значит, ищем поблизости. На некоторое время мы с сыщиком уподобились двум вынюхивающим добычу гончим, рыскающим среди зарослей, потом земля рядом с одним камнем вдруг показалась мне слишком мягкой. — Фом! Набрав в грудь больше воздуха, я уперлась руками в камень, а подоспевший Фомка тут же оттеснил меня в сторону и в одиночку сдвинул валун. Глава 13 ВРЕМЯ И ЕГО ВРАЩЕНИЕ Лаз был явно рассчитан на взрослого мужчину. Причем секта точно выбрала не самого хилого послушника, поскольку, по моим ощущениям, в этот проход мог пролезть даже Фомка. Я схватила камень и бросила в темноту, а когда услышала стук, сделала вывод, что до дна пещеры недалеко. Достав из своего рюкзака веревку, обвязала ее вокруг талии, а второй конец взял в руки сыщик. Схватив за руку, Фомка стал медленно опускать меня в лаз, а затем выпустил, и веревка натянулась. Я ухватилась за нее и повисла в свободном пространстве, а ноги нащупали твердый камень. Подергав за веревку, подала знак напарнику, а минуту спустя твердо встала на ноги и отошла в сторону, ожидая, пока вниз спрыгнет Фомка. С его ростом сыщику даже веревка не требовалась, он просто протиснулся в отверстие и вскоре приземлился рядом со мной. — Темень, хоть глаз выколи, — попенял сыщик, — а фонарик остался в моем рюкзаке. — У меня только спички, но, думаю, лучше не выдавать себя. — Угу, — согласился Фомка и схватил меня за руку. Ощупав стены, определили, что очутились в небольшой подземной пещере, где я могла встать в полный рост, а напарнику приходилось пригибаться. Водя ладонями по холодному камню, мы двинулись вперед. Река шумела совсем рядом, где-то за каменной стеной. Мы старались шагать осторожно, производя как можно меньше шума. Вдруг сбоку подул легкий ветерок, а шум реки стал громче. Затянув меня в боковое ответвление пещеры, напарник резко ускорил шаг, в лицо дохнуло новым потоком воздуха, и впереди обозначилось приглушенное свечение. Мы дошли до выхода из каменного коридора и синхронно прижались к стене. Теперь вода шумела совсем громко. Нам видна была лишь часть нового тоннеля, вот именно оттуда вытекала в созданный природой горный зал мелкая, но относительно широкая речушка. В нее можно было ступить ногами и не намочить их даже по щиколотку, однако чуть дальше вся эта масса воды обрывалась водопадом с каменного уступа. Подземное эхо разносило шум, делая его оглушительным. А еще от воды исходило слабое голубоватое свечение, и выглядел подземный пейзаж очень даже впечатляюще. Впрочем, замерли и распластались вдоль стен мы не по этой причине. Просто в первый миг я и мой замечательный напарник малость струхнули. Я дала слабину и не проявила положенной отваги, потому что с недавних пор стала особенно чувствительна ко всяким подземным коридорам и подсознательно ожидала от них пакости. Хорошо, что сама пакость нас совершенно не ожидала, она преспокойненько стояла себе на месте, крутила обеими головами по сторонам, а при этом ее конечности копошились в похожем на наши с Фомкой вещмешке. Не зря говорят, что внешность обманчива. Я заподозрила обман через несколько минут после пристального рассматривания пакости. Странным показалось, что, роясь в мешке, она даже один из длинных клювов в него не засунула. Как можно искать что-то в чем-то, крутя головой в разные стороны? В этот миг Фомка махнул рукой, привлекая мое внимание, и изобразил неприличный жест. На нашем с ним языке это означало «Хреновка или дурная маскировка». Вот на кой этому посланнику антиволшебников (а я его уже признала по серому плащу) понадобилось цеплять на себя маску какой-то двуглавой птицы, если от шеи начинался плащ, а не перья? Или это традиционный костюм для уничтожения артефактов, или у него нет разрешения, и антиволшебник притворился чудовищной тварью, лишь бы пробраться к реке. Если он пернатое, то с размером не угадал. А если конечности — это крылья, то для начала хотя бы больше перьев воткнул, а то сильно ощипанная пташка получилась. Я очень возмутилась. Извините меня, это ведь форменное издевательство! Почему двум благородным сыщикам нужно весь день мотаться, точно полоумным, по разным заведениям, дабы соблюсти все местные правила и получить разрешение, а другим достаточно нацепить идиотский наряд? Я бы тоже могла скинуть свой плащ и пролететь на ковре мимо поста ведьмой в полосатых чулках. Как это чудо-юдо заставу горную миновало? По откосу проползло? И эти там возле будки в нем ничего человеческого не углядели? Или перепугались настолько, что сделали вид, будто никто мимо не ползет? А подумать головой? Оно же лететь должно, судя по наряду! Фомка махнул рукой, прерывая поток моего бурного, но молчаливого возмущения, и снова указал на вскочившую на ноги пакость. У нее действительно оказалось человеческое лицо, хорошо видное теперь, когда это нечто подняло голову. Однако физиономия антиволшебника меня совершенно не заинтересовала, поскольку алчущий взгляд приковали к себе «крылья», в которых переливался и тускло светился золотой шар. У меня даже ком подступил к горлу. Ну неужели вот он, вот, на расстоянии нескольких шагов? Гадость ты золотая, родненький артефактушка, только бы дотянуться, только бы в руки заполучить, королю показать, а потом сама с удовольствием в реке утоплю.