— Есть выполнять, — произнес майор, он развернулся и направился к выходу. — И еще… отметить бы нужно этих милиционеров, что начали копать эту историю. Глава 19 СССР, Ленинградская область. Проведя около трех часов в пригородной электричке, Мишка сошел на платформе Подгоржье. Худощавая сутулая фигура и невзрачный внешний вид тут же растворили его в общей массе толпящегося на платформе народа. Надвинув на глаза свою серую замызганную кепчонку, оперативник засунул руки в карманы и по подземному переходу вышел в город. Как и говорил Максимов, городок этот был совсем небольшим. Типичный замызганный провинциальный городок, так похожий на тысячи других таких же, разбросанных по всему Советскому Союзу. Оказавшись на привокзальной площади, Мишка остановился и огляделся по сторонам. — Эх, жаль, что я не художник, — вслух произнес он. — Картину бы написал — «Утро в провинциальном городке». На площади в этот ранний час было достаточно многолюдно. Несколько таксистов в ожидании пассажиров прохаживались возле своих авто, припаркованных здесь же. В руках у каждого было по бумажному кулечку, свернутому из куска старой газеты, в котором виднелась горка семечек. Они с важными лицами лузгали семечки, о чем-то негромко переговариваясь друг с другом. Возле таксистов, наверно, в надежде подкалымить припарковался трактор «Беларусь». Тракторист в кирзовых сапогах и робе сидел на подножке своего зверя и уныло поглядывал на суетящихся на площади людей. Недалеко от него с большим мешком, набитым доверху семечками, расположилась бабка-торговка. Она была одета в видавший виды полинявший ситцевый сарафан. Несмотря на очень теплую погоду, поверх него была безрукавная телогрейка. А голова бабки была укутана в яркий цветастый платок. Торговка сидела возле своего мешка на перевернутом деревянном ящике и размахивала над семечками длинной веткой. Видимо, таким образом она уберегала свой товар от наглецов-воробьев. Бабка размахивала и приговаривала: — Семки, семки, кому семки? Кыш, поганые! Последняя фраза, видимо, относилась к воробьям, стаей кружившим над мешком. Рядом с бабкой на таком же деревянном ящике сидела другая торговка, полная тетка в зеленом домашнем халате. Поверх на ней был надет некогда белый, а ныне серый от покрывших его жирных пятен фартук. Возле тетки стоял зеленый армейский термос для пищи, на котором была приклеена бумажка с надписью «Беляши. Свежие. 12 коп.». В руках у тетки поблескивал жиром беляш с золотистой корочкой, от которого она откусывала золотыми зубами большие куски. Вероятно, таким вот нехитрым образом торговка рекламировала свой товар. Жуя, тетка еще умудрялась зазывать покупателей: — Беляши тока с печи! Беляши тока с печи! Недалеко от торговцев в сторонке стояла бочка-прицеп с надписью «Квас». Возле нее выстроилась небольшая очередь, а толстяк, облокотившись на колесо, обливаясь потом, жадно пил из пол-литровой стеклянной кружки. Через площадь тащила две огромные набитые авоськи здоровенная тетка с накрашенным яркой помадой ртом. Возле нее семенил тщедушный мужичишка в растянутой футболке. Тетка громко ругала своего благоверного-алкаша, пришедшего ее встречать на станцию в этот утренний час уже навеселе. Поглазев немного по сторонам, Мишка купил у тетки беляш, выяснив у нее же, где находится местный отдел милиции. Откусил и отправился в указанном направлении. Отдел был совсем рядом, и уже через несколько минут Мишка оказался на месте. Быстро найдя общий язык с дежурным словоохотливым лейтенантом, Мишка без труда получил всю необходимую ему информацию. Представившись рядовым сотрудником милиции и махнув перед носом дежурного удостоверением, Мишка изложил ему придуманную легенду о якобы забытых в транспорте документах на имя Назаренко Павла Николаевича. Ничего не заподозрив и получив в местном адресном столе данные на Назаренко, дежурный передал их Мишке. Поболтав ради приличия еще несколько минут, опер распрощался и покинул отдел с необходимым ему адресом. До дома Назаренко было совсем недалеко, и Мишка решил пройти это расстояние пешком. Натянув кепку на затылок, он с беспечным видом направился по адресу. Зайдя в подъезд, оперативник поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка нужной квартиры. Подождав некоторое время, нажал еще раз. На площадке послышался шум открывающегося замка, и дверь соседской квартиры отворилась. На пороге появилась костлявая старуха в заношенном цветастом халате и с папиросой в зубах. Ее лицо было сморщенным, как печеное яблоко. Она держала в руках пушистую белую кошку и поглаживала ее по голове. Кошка внимательно смотрела на незнакомца своими огромными зелеными глазищами, готовая в любой момент вырваться из рук хозяйки и скрыться в квартире. Переместив папиросу из одного угла рта в другой, старуха произнесла скрипучим голосом: — Вы кого-то ищете? — Да, мне нужен Павел Назаренко, — произнес Мишка. — А зачем это он вам нужен? — выпустив облако дыма в лицо опера, произнесла старуха. — Я из милиции, — решил немного приструнить ее Мишка и махнул удостоверением. — Ах, из милиции, тогда другое дело, а то здесь постоянно разная шваль ошивается. Словно испугавшись слова «милиция», бабкина кошка резко вырвалась из рук и моментально скрылась в квартире. Бабка посмотрела ей вслед и бросила на Мишку укоризненный взгляд. — Молодой человек, вы хоть и из милиции, но зачем же разговаривать так громко? Напугали мою Люсеньку! Теперь она, бедняжечка, весь день у меня кушать не будет. — Бабка в очередной раз выпустила в сторону Мишки облако табачного дыма. — Да не нарочно же я испугал вашу Люсеньку, — попробовал оправдаться Мишка. — Да и ничего с ней не случится, захочет жрать — сама прибежит. Бабка метнула в оперативника глазами шквал молний, но, ничего не сказав, только перекатила папиросу в противоположный угол рта. — Молодой человек, вы не ответили на мой вопрос. И я его повторяю специально для вас, хоть вы и из милиции. Зачем вам нужен Павел? Мишка счел контрпродуктивным ссориться с бабкой и решил не лезть на рожон, так как еще планировал получить от старухи нужную информацию. — Да документы нашли в транспорте на имя Назаренко Павла Николаевича. Вот, хотел удостовериться, что они его, и вернуть. — Так давайте мне, а я передам, — предложила свою помощь бабка. — Нет, так не пойдет, я должен вручить лично. Вы не знаете, когда он вернется? — Да, вообще-то, они вчера еще должны были вернуться, но что-то до сих пор не приехали. — А что, они уехали куда-то? — Да, с женой на юга махнули. А меня вот цветочки поливать в квартире попросили. — А как вас зовут, бабушка? — решил расположить к себе старуху оперативник. — Настасья Никитична, — с гордостью ответила соседка. — Настасья Никитична, а когда же они уехали-то? — Так уже две недели прошло. Должны были еще вчера вернуться, но вот нету пока. — А какого числа уехали, не помните? — Как это не помню?! — Бабка посмотрела на Мишку как на умалишенного и перекатила сигарету из одного угла рта в другой. — Молодой человек, я склерозом не страдаю. И прекрасно помню, когда они уехали. Это было четвертого августа. В этот день моя Люсенька кушать отказывалась. Бедная кисенька! — Настасья Никитична, а куда именно уехали, они не сказали? — Так я же вам, молодой человек, только что сказала — на юга! — удивленно произнесла старуха. — У тебя у самого, часом, не склероз? Вроде молодой для склероза-то. — Получается, Павла вы видели последний раз четвертого августа, так? — Ну, так, он мне тогда ключи от квартиры занес и попросил цветочки поливать. — А во что он был одет в тот день, не помните, Настасья Никитична? — Как обычно одет был: пиджак, брюки и рубашка. — А цвета какого? — Обычного цвета, я что, помню?! — начала сердиться старуха. — А почему это вас интересует? Мишка задумался, а бабка в это время выпустила в него очередную порцию табачного дыма. Опер закашлял. — Настасья Никитична, хочу вам показать одну фотографию. — Мишка полез в карман и достал оттуда снимок утопленника. — Посмотрите внимательно, вы узнаете этого человека? Бабка взяла фотографию и поднесла ее к глазам. — Ой-ой-ой, утоп! Эт что ж такое?! Уехали на юга, а он там утоп! Ой-ой-ой! — запричитала она. — Успокойтесь, Настасья Никитична, — дотронувшись до бабкиного плеча, Мишка постарался успокоить ее. — Так это Павел? — решил уточнить он. — Так это Павел? — в свою очередь спросила у него старуха. — Нет, это я вас спрашиваю, это Павел? — Да откуда же я знаю, Павел это или нет! — закричала на него старуха. — Я думала, это ты мне Пашкину фотокарточку показываешь, вот и решила, что он утоп там, на югах. — Да нет! Я показал вам эту фотографию и думал, может, вы узнаете кого. — Да кого ж я там узнаю?! Что у нас, по двору утопленники, что ли, бегают? Совсем свел с ума бабку! — снова запричитала старуха. Папироса вывалилась у нее изо рта и упала к ногам. — Вы уж меня извините, Настасья Никитична, не хотел я вас так напугать, — принялся оправдываться Мишка. — Хотел, не хотел, какая теперь разница?! — Настасья Никитична, у меня к вам одна просьба, я вам сейчас оставлю номер телефона, пожалуйста, если появится Павел, передайте ему, чтобы он срочно позвонил и спросил Максимова. — Мишка достал из кармана карточку с номером телефона следователя и передал старухе. — Что значит, если появится? — соседка изумленно уставилась на Мишку. — Да это я так, к слову сказал, не обращайте внимания. В общем, передайте ему, чтобы позвонил. — Хорошо, — буркнула старуха и с грохотом закрыла дверь перед самым Мишкиным носом.