Он вздрогнул, словно мои слова причинили боль. — Боже, Эмма, — прорычал он с обидой, — это не так. — Тогда скажи, что это! — я ткнула пальцем в грудь, наклонившись к нему. Он стиснул зубы, желваки заходили. — Я хотел что-то для себя лично, ясно? Потому что я эгоистичный чертов урод. В прошлом году наша группа достигла безумной популярности. Все от нас чего-то хотели. Я устал чувствовать себя использованным, мне было больно, — он сплюнул, на глазах навернулись слезы. — А затем я встретил тебя. Ты не знала о том, что я знаменит, и… Я вновь почувствовал себя прежним. Я больше не был Мэддоксом Уэйдом, барабанщиком из «Уиллоу Крик», а стал простым парнем. То, чего я так жаждал. — И что? Я понравилась тебе потому, что не знала, кто ты? — собственные слова резали меня по живому. — Нет! — выкрикнул он, схватив себя за волосы. — Ты представляешь это хуже, чем есть на самом деле! Я вздрогнула. — Так это я все порчу? — выпалила в ответ на его слова. — Ты тот, кто скрыл от меня свою личность. Я даже не знаю тебя! — Нет, знаешь, — он сделал два шага вперед, сокращая дистанцию между нами. Протянул ладони к моим щекам. Я вздрогнула от его прикосновения, и Мэддокс опустил руки, глядя на меня затравленным взором. — Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо, Эм, — его голос был тихим, вызывающим веру. — Я рассказывал тебе то, чего большинство людей не знает. Знаю, что сейчас ты мне не веришь, но я люблю тебя и считаю особенной. Это не ложь. — Тогда почему не рассказал правду? Посчитал, что это что-то изменит? Думал, что я стану тебя использовать? — Нет! — закричал он, разводя руками. — Боже милостивый, ничего подобного я не думал! Несколько раз я порывался сказать тебе, готовился, клянусь. Но так и не смог. Просто… не мог подобрать верных слов и… — глубоко вздохнул. — Я боялся, — признался Мэддокс. Я собиралась ответить, но он перебил меня. — Я до смерти боялся, что если ты узнаешь, что я знаменит, то отдалишься от меня, а последнее, чего мне хотелось бы, это прожить жизнь без тебя. Слезы текли по моим щекам, и я вытирала их так быстро, как могла. — Поздравляю, Мэддокс, — фыркнула я, желая причинить ему такую же боль, что испытывала сама, — теперь ты познаешь жизнь без меня. С этими словами я повернулась и направилась к двери. — Эмма! — крикнул он вслед. — Прошу, остановись! Я остановилась. Разум говорил мне двигаться вперед, но сердце кричало остаться. Медленно обернувшись, посмотрела на него через плечо. Он стоял там, в глазах застыла боль, кулаки сжаты. Темная рубашка облегала его напряженные мышцы, и он, казалось, разрывался между тем, чтобы остаться на месте и тем, чтобы побежать за мной. Наконец, он заговорил. Его голос был тихим и надорванным. — Наша любовь — мое самое прекрасное приключение. Без тебя ничто не имеет значения. — Тогда у тебя есть все шансы прожить эту жизнь в пустоте. — Эмма! — прорычал он, направляясь ко мне. — Не ходи за мной! — огрызнулась я на него. — Ты не имеешь права следовать за мной! Оставь меня в покое! Ты уже достаточно навредил мне! Если пойдешь за мной, я украду твоего ежика! — Да, это прозвучало, как хорошая угроза. — Эмма, — сдавленно произнес он. — Не поступай так. Мэддокс упал на колени, и я закрыла глаза, мое сердце разрывалось на части. Никогда прежде не испытывала подобной боли и в этот момент поклялась, что никогда впредь не позволю подобному случиться. — Слишком поздно. Я вышла на улицу, когда он снова выкрикнул мое имя, а ребята побежали вниз по лестнице. Поспешила к машине и помчалась прочь, на случай если он попытается преследовать меня. Сэди молчала, позволив мне выплакаться. На полпути к дому я не могла видеть дорогу из-за слез. Остановилась, обхватив руль. Лицо было мокрым от слез. Они должны были уже закончиться. — Почему так больно? — всхлипнула я, поникнув. — Потому что ты его любишь, — прошептала Сэди. От ее слов я расплакалась сильнее. Я любила его. Сильно. И это несправедливо. Я заслуживала знать правду, но он ее скрыл. Возможно, он прав, и это отдалило бы нас, но Мэддокс не дал мне даже шанса. А теперь предал мою веру, и от этого неизмеримо больно. Я раскрылась перед ним, а он лишь наполовину. — Хочешь, я поведу? — тихо спросила Сэди. Я кивнула. — Мы можем поехать к тебе домой, на всякий случай…? Она поняла, что я имела в виду. — Конечно. — Спасибо, — я обняла ее, слезы намочили рубашку, — ты самая лучшая подруга в мире. Сэди рассмеялась. — Ты только сейчас это поняла? Мне бы стоило затаить обиду. — Нет, я всегда знала это, — заверила я. Она отстранилась, серьезно посмотрев на меня. — Знаю, сейчас так не кажется, но все наладится. Не сегодня. И, вероятно, не завтра или даже не на следующей неделе. Но однажды все будет хорошо. — Спасибо, — я заставила себя улыбнуться, но улыбка быстро исчезла, и слезы вновь хлынули из глаз. Я заставила свое неподвижное тело выбраться из машины и уступить место Сэди. Прислонилась головой к окну и закрыла глаза, но тьма меня не настигла. Вместо этого я увидела Мэддокса, падающего на колени и произносящего мое имя, а мое сердце разрывалось. Я знала, что Сэди неправа. Этого уже не пережить. Мэддокс разрушил меня. Глава 24 — ВОТ, — СЭДИ ПРОТЯНУЛА мне тарелку с супом, — тебе нужно что-то поесть. Я покачала головой, накрываясь одеялом с головой. — Я не голодна. — Ты уже два дня ничего не ешь. Прошу, — она протянула ложку. — Я волнуюсь о тебе. — подруга наморщила лоб и скривила губы. — Я постараюсь, — согласилась я только потому, что не хотела тревожить ее. Я села, одеяло спустилось на мою талию. Сэди пыталась покормить меня, но я огрызнулась. — Я сама справлюсь. — Хорошо, — она протянула мне тарелку и ложку. — Это домашний куриный суп с лапшой. Я знала, что Сэди не умела готовить, так что это означало лишь… — Ты рассказала маме? Она смущенно улыбнулась. — Мне пришлось. Она хотела знать, почему ты заперлась в комнате и все время плачешь. — Неужели я так плохо выгляжу? — спросила я, подув на горячий суп. Она посмотрела на меня взглядом, говорящим: «Ты шутишь?» — Да, ужасно. Я поморщилась.