Простить или отпустить? Это совсем не просто. Жизнь редко дает нам шанс легко пройти свой путь, и это был один из тех случаев, когда этот путь исчез и не было уверенности, что я его найду. Глава 25 ПРОШЛО ПЯТЬ ДНЕЙ, а я все еще не могла простить Мэддокса. Он приходил много раз, пытаясь поговорить со мной. Сначала я отказывалась встречаться с ним. В очередной раз открыла дверь, накричала и захлопнула ее у него перед носом, уверенная, что после такого он оставит меня в покое. Надежды не оправдались. Почему? Потому что он сказал, что любит меня, и от этого все стало еще хуже. Я тоже его любила, но испытывала боль. — Прошу, Эмма, — молил парень, глядя на меня щенячьими глазами. — Ты должна мне поверить, я люблю тебя и никогда не причинил бы тебе вред. Все вышло из-под контроля. Прошу, выслушай меня. — Не хочу ничего слушать, — прорычала я. Мэддокс уперся руками во входную дверь, не давая мне возможности закрыть ее. — Я не хотел навредить тебе. Влюбился в тебя, и не смог признаться. — Не смог? — выдохнула я. — Серьезно? Он поморщился. — Я не то имел в виду. Просто… Не хотел причинить тебе боль. — Перестань так говорить! — закричала я. — Ты причинил ее! Мэддокс опустил голову, а когда снова посмотрел на меня, в его взгляде застыла боль. — Мне жаль, Эм. Знаю, ты мне не веришь, но это так. Мне очень, очень жаль, что я не рассказал тебе. Не хотел хранить это в тайне, но, когда понял, что ты меня не знаешь, мне стало легко притворяться, что той, другой части моей жизни, не существует. Слезы застилали мне глаза. Я хотела, чтобы он замолчал. Не хотела слышать его. — Мэддокс, — голос звучал надломлено. — Я хочу, чтобы ты ушел. Прошу. Я не могу мыслить здраво, когда ты рядом. Дай мне вздохнуть свободно. Он отступил, и я закрыла дверь. — Прошу, Эм, — услышала я его голос за дверью, — прошу, прости меня. Мне нужно время, а он не хотел понимать этого. Мне нужно было обдумать все и перестать злиться. Я продолжала напоминать себе о том, что Мэддокс не такой, как мой отец. Он не бросал меня. Солгал, да. Ложь — это плохо, но он не оставил меня, и сердце подсказывало, что Мэддокс не играл со мной, как казалось вначале. Но я еще не была готова броситься в его объятия и вести себя так, словно ничего не произошло. Это важно. Узнав правду, я больше времени проводила перед телевизором и монитором компьютера. И то, что я узнала о «Уиллоу Крик», потрясло меня. В начале лета у них вышел мини-альбом, из которого три песни ворвались в ТОП-100 Биллборда, а одна даже была на первой строчке. Ажиотаж вокруг их полноформатного альбома ошеломлял. Итог один: парни из «Уиллоу Крик» — знамениты. Это означало, что если я останусь с Мэддоксом, то окажусь в центре внимания. Черт, да я уже там. В «US Weekly» опубликовали мое фото, а в «eOnline» выложили статью о нас с Мэддоксом, в которой фигурировало мое имя. Как они его узнали — неизвестно, но я благодарна тому, что по счастливому стечению обстоятельств возле моего дома не появлялись люди, желающие поймать меня в объектив. Это сложно было пережить. В дверь позвонили — третий раз за день — и у меня возникло желание швырнуть кружку в нее. Я проигнорировала звук, вернулась в комнату и закрылась. После вчерашнего у меня не было никакого желания разговаривать с Мэддоксом. Если он не может принять мое желание побыть в одиночестве, я скажу ему, чтобы оставил меня в покое и что больше не хочу иметь с ним ничего общего. Нет ему прощения. Сердце болезненно сжалось от этой мысли. Глупый орган все еще тосковал по нему. Это раздражало. Все, чего я хотела — мыслить ясно и здраво, но не могла, поскольку сердце желало иного. И, возможно, проблема в этом: любовь исключала здравомыслие, она просто существовала. — Эмма! — позвала мама. Черт возьми, она открыла дверь. — Я убираюсь в комнате! — откликнулась я. Это была жалкая ложь, но ничего другого не приходило в голову. — Эмма! — снова позвала она. — Иди сюда! О нет. Мама не отступит. У меня проблемы. Я достала Акиллу из клетки на руки. Полагаю, если малыш-ежик будет у меня, то в Мэддокса ничего больше не полетит. Я пошла по коридору, не сводя глаз с ежика и воркуя с ним. Шагнув в гостиную и подняв взгляд, я отступила назад на два шага. Там стояли Эзра, Хэйс и Матиас. — Что вы здесь делаете? — спросила я, уперев одну руку в бедро и держа ежика в другой. У меня было ощущение, что они сейчас набросятся на меня и прочитают настойчивую лекцию. Отлично. Мне начинает казаться, что на моей стороне никого не осталось. Несправедливо. Я же не лгала. Не предавала доверия. А Мэддокс именно так и поступил. Но все тщательно закрывали на это глаза и вели себя так, словно ничего не произошло. Неужели они не видели, что я страдаю? Казалось, что меня резали по живому. Парень, в которого я влюбилась, держал от меня в тайне нечто важное. Он был не Просто-Мэддоксом, а Мэддоксом-из-Уиллоу-Крик. Мой парень — знаменитость. Или бывший парень. Ах, неважно, кем мы были. Я уже сама не знала. Все было так запутано, а я устала. — Мы хотели поговорить, — сказал Матиас. — Можно присесть? — он указал на диван. — Или ты предпочитаешь швырнуть в нас барабанные палочки? — Следи за языком! — предупредила мама, выходя из комнаты. Я вздохнула. — Это было в тот раз, — оправдывалась я. Стоило извиниться перед Мэддоксом за тот случай, когда мы разговаривали. Я хотела это сделать, особенно когда увидела у него на лбу синяк, но была слишком зла. Сегодня я уже не испытывала такого гнева. Скорее тоску. Слабость. И, честно говоря, я начала скучать по нему. Столько противоречивых чувств. Было похоже на то, что мои чувства превратились в клубок спутанных ниток, который я никак не могла распутать. Стоило мне попытаться, как он сильнее путался. — Было забавно, — хмыкнул Хэйс, усаживаясь на диван. Даже в таком положении он казался огромным. Матиас яростно посмотрел в его сторону.