— Делаешь для меня? Я охнула и развернулась, чуть не разлив весь кофе. Митч почти прижимался ко мне, это было неудобно, он влез в мое личное пространство. Мне пришлось отклонить голову, чтобы ощущать себя хоть немного удобнее, руки впились в край стойки. — Простите, — сказала я тяжелым от раздражения голосом. — Я могу сделать, если вы хотите. Он улыбнулся, и мне не нравилось, что я была так близко, что видела, что его передние зубы были ненастоящими, их белизна не сочеталась с остальными. Он явно где-то потерял те зубы, но мне не хотелось знать об этом. — Девчушка, ты делаешь кофе для него? Я нахмурилась и встала удобнее. Хотелось бы больше места, чтобы отойти от него. — Для Декса? — Ты его женщина? Я прищурилась. Сказать ему да или нет? Я не была женщиной Декса, но в таких обстоятельствах стоило соврать. — Я его напарница, — выдавила я. Это было правдой. — Ты когда-нибудь была с настоящим мужчиной? Если бы не такое уязвимое положение, я бы рассмеялась. Улыбка почти появилась на лице, но я ее подавила. — Была, — сказала я, отыскав в себе силы. Я посмотрела в его глаза-бусинки. — И вам не нужно мне показывать, если вы на это намекаете. Вспышка ненависти отразилась в его глазах, у меня перехватило дыхание, а потом это угасло. Он выпрямился и отступил на шаг. — Я не намекаю, — сказал он, вдруг выглядя равнодушно. — Но я хотел бы кофе, если ты не против. Он развернулся и прошел к столу. Я следила за ним пару мгновений со странными ощущениями, а потом Декс вернулся в домик. Холодный порыв ветра ворвался за ним, и он быстро закрыл дверь, но я была рада. Он стряхнул снежинки с плеч, повесил куртку и сказал: — Снег, действительно, начинается. Я кивнула и продолжила готовить кофе. Я не знала, рассказывать ли ему о Митче. Если я это сделаю, Декс не обрадуется, и это может испортить все съемки. Если этот лысый великан не побьет Декса, тогда Митч будет злым, и все закончится. Я решила молчать. Пока что. А теперь наступил ужин, Митч не двигался, но его взгляд выводил меня из себя, я ощущала себя слабой изнутри. Я смотрела на огонь, позволяя ему очаровывать меня. Когда Декс сообщил, что ужин готов, я вскочила на ноги и почти побежала к столу. Я бы съела свиные мозги, если он это подавал, но там были поджаренные бутерброды с сыром и немного ирландской тушенки из банки. Не деликатесы, но я от голода не жаловалась. Митч принес бурбон, но мы с Дексом отказались. Больше я по этой дорожке не пойду, я и без того мучилась почти весь день. К концу ужина, хотя было всего семь вечера, я была готова спать. Я быстро помыла тарелки, схватила бутылку воды из ящика с припасами и направилась в комнату. Декс посмотрел на меня с дивана, где он анализировал материал, что я отсняла. Митч смотрел на меня стеклянными глазами, бутылка бурбона была на его коленях. — Я уже спать, — сказала я им. Точнее, сказала Дексу. Я не хотела смотреть на Митча дольше, чем требовалось. Декс встревожился и попытался встать. — Останься, — сказала я ему. — Я просто устала. Долгий день. Долгий день похмелья. Он прикусил губу на миг, а потом кивнул. — Хорошо, дай мне знать, если что-то нужно. Я тоже скоро пойду спать, просто хочу сначала понять, что еще нам нужно снять. Я быстро улыбнулась и закрыла за собой дверь. Я тут же врезалась в шкаф. Я забыла, как темно было в комнате без огня в лампе. Ночное небо было безлунным, снег постоянно сыпался на землю волнами. Я выудила фонарик из штанов, переоделась в пижаму за рекордное время. У двери было тепло, но ближе к кровати — и окну — становилось холоднее. Воздух был ледяным, как снаружи, стены и окно не защищали от холода вообще. Я надела толстовку и больше носков, забралась под одеяла, укуталась в них и перестала дрожать. Пока я лежала там одна, я могла спокойно подумать. Я не знала, что делать с Митчем, будет ли он и дальше себя странно вести. Стоило просто стараться не отходить от Декса. Возможно, я перегибала, может, Митч понял намек, но осторожность не помешает. Конечно, быть рядом с Дексом могло быть опасно. Я все еще стыдилась того, что делала прошлой ночью, даже сильнее, ведь разум начал вытаскивать пьяные воспоминания и обдумывать их. Его гладкая кожа под моими ладонями, его взгляд, твердость его члена подо мной. Я словно смотрела порно в своей голове, но звездой была не я. Это была пьяная Перри, я пару раз скривилась, поражаясь своим действиям. Хотя я была немного обижена, узнав, что Декс остановил меня, я была благодарна при этом. Он был прав. Я бы ненавидела себя, если бы он разрешил, а потом возненавидела бы его. Это был один из редких случаев, когда отказ не только ранил, но и согревал сердце. Я не знала, что к нему чувствую, половину времени, но он заслужил мое доверие прошлой ночью. Я надеялась, что он знал, как доверие сохранить. Я почти уснула с такими хаотичными мыслями, теперь разум сосредоточился на Звере и историях Ригби, но тут свет пробрался за мои веки, кто-то был в комнате со мной. Я подняла одеяла и высунула голову в холодный воздух. Керосиновая лампа горела, Декс стоял с другой стороны кровати спиной ко мне, надевал штаны пижамы. Он снял свитер и рубашку, склонился за футболкой. Его спина была обнажена, татуировку на плече было сложно прочесть, но ее было видно. — Что там написано? — прошептала я, не найдя весь голос на холоде. Он вздрогнул от звука моего голоса и медленно обернулся, посмотрев на меня поверх своего плеча. — Я думал, ты спишь. — Слишком холодно для сна. Он улыбнулся и развернулся полностью. — Для того я и пришел. Он сунул руки в футболку и собирался поднять ее над головой, когда я высунула руку и указала на него. — Серьезно, Декс, что там? Он опустил голову и долго смотрел на меня хитрыми глазами. После паузы он сказал: — Хорошо. Но я сразу надену футболку, потому что тут холодно. Я кивнула, улыбка отдавалась теплом в животе. Я приподнялась на локтях. Он подошел, забрался в кровать под одеяла. Он развернулся, чтобы я видела его плечо, подняв одеяла до пояса. Тем же курсивом, что и «И с безумием приходит свет» на его груди, была исполнена и эта татуировка. Там было: «В твоем свете я теряю безумие». Я не знала, что думать, что сказать, так что просто нежно коснулась пальцами слов, обвела их. Он задрожал от моего прикосновения, его кожа была холодной, как камень. — Увидела? — спросил он, оглянувшись на меня. — Ага, — прошептала я, дыхание паром вырывалось в воздух. — Хорошо, — сказал он, развернулся и натянул футболку. Он заерзал под одеялами, лег на бок, словно собирался спать. Я хотела поговорить об этом. Что означали слова? То, о чем я подумала? Я была его светом? У Декса была татуировка обо мне? Или я была далеко, и это было не обо мне? Может, дело было не в человеке. Может, это была вещь. — Декс, — мягко сказала я. Он хмыкнул. — Декс, что это значит? Тишина. — Татуировка, — не сдавалась я. — В твоем свете я теряю безумие. Что или кто — свет? — Как хочешь, — пробормотал он, голос заглушали одеяла. — А что это для тебя? Я следила за ним в свете лампы. Его тело опустилось от долгого выдоха, и я знала, что он размышляет, что говорить мне. Он всегда хорошо умел отвечать, утаивая часть правды при этом. Таким был старый Декс. Он сказал что-то так тихо и приглушенно, что я не расслышала. — Что? — спросила я, склонившись, моя грудь прижалась к его спине. Я услышала, как он отодвигает одеяла с лица и резко выдыхает носом. — Ты, — сказал он тихим голосом. Я мерзла снаружи, но внутри сердце прыгало. Обо мне.