Я пожала плечами, взяла себе еще тушенки. — Думаю, я всегда чувствовала, будто ты отдален от всего, — призналась я, жуя. — Ведущий идет первым. Я всегда была впереди тебя. Мне нужно было сталкиваться со всем самой, так это ощущалось. Я не думала, что ты боялся, как я, что ты рисковал. Но… теперь я знаю, что это не так. Ты был со мной на каждом шагу. У каждой страшной двери, которую заставлял открывать, ты был за мной. Прости, если я казалась… Он вскинул брови. — Неподатливой? Шумной? Ошибающейся? Я шлепнула его по руке. — Ты знаешь, о чем я. Теперь я знаю. Мы всегда были в этом вместе. Он смотрел на лес впереди, притянул колени к подбородку, обвил их руками. — Я рад, что ты это поняла. Тяжелая тишина опустилась на нас. Огонь не трещал, и вокруг была лишь тишина леса, порой было слышно насекомых. — Не знаю, как ты, а я не против лечь спать, — сказал он, зевнув. — Сейчас шесть. Он пожал плечами. — День был долгим. Не знаю, как ты и твои силы Джины Грей… но бой с Митчем меня утомил. Это, наверное, плата за силу Халка. Я бы поспал несколько дней. Я тоже устала, но сердце и разум не дали бы мне уснуть. Он слез с бревна, отошел в лес. Когда он вернулся, я лежала в бревне спиной к дереву. — Ты можешь еще не ложиться, — сказал он, опускаясь на мой уровень. Я кивнула. — Знаю. Вряд ли я смогу уснуть, но я хотя бы буду нас греть. — Может, посторожишь первой, а потом я? Это было похоже на план. Он лег передо мной, спиной к моей груди, я укутала нас в одеяло. Было даже удобно. Прошло несколько мгновений в темноте, каждая секунда казалась бесконечной, пока я билась с совестью. Наконец, я прошептала: — Декс? Он пошевелился и хмыкнул. Я выждала немного. А потом сказала: — Прости. Тишина. Я уже подумала, что он меня не услышал, и хотела повторить, но он ответил: — И ты меня прости, малыш. И все. Он звучал искренне и печально. И хотя мой лоб почти прижимался к его шее, я ощущала вокруг него стены. Расстояние появилось там, где его раньше не было. Я не хотела терять его. Не могла потерять. Но я не дала ему выбора. Я могла думать лишь об этом, пока минуты превращались в часы, а звуки леса становились громче. Ночь была долгой. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Декс сдержал слово и после шести часов сна сторожил, пока спала я. Мои тело и разум к тому моменту так устали от дня и постоянного страха монстра, а еще от бури в сердце. Когда наступил рассвет, очередное серое утро в горах, Декс осторожно потряс меня и разбудил. Не было времени отсыпаться. Нужно было двигаться, пока мы могли. Мы собрались, бросили бревно и пошли к реке. Я не поспевала за ним, все кости болели от ног и выше, как и синяк на скуле. Я вчера напрягала тело и сегодня платила за это. Без адреналина, отгоняющего боль, это отвлекало. Декс помогал, когда мог, и вскоре мы добрались до ревущей руки. Я шла изо всех сил, кривясь через каждые пару шагов, говоря себе, что скоро мы вернемся в дом, и я наемся ибупрофена и допью бурбон. У меня в аптечке было все, кроме болеутоляющего. Мы шли около двух часов, делая больше перерывов, чем стоило, когда тучи сгустились, поднялся ветер. Я допила стакан ледяной воды, посыпался легкий снег. Это было красиво, снежинки изящно танцевали, опускаясь, но я знала, что вскоре он будет нам мешать. — Нужно идти, — сказал Декс и вытащил одеяла, чтобы мы накинули их на плечи, как плащи. Мы были тепло одеты, но осторожность не мешала. Он посмотрел на меня, я кривилась, шагая по скользким камням. — Хочешь, я тебя понесу? — спросил он. Я отмахнулась, изобразив храбрый вид. — Не переживай за это. — Я серьезно. Я могу нести тебя весь путь. Помнишь? Я теперь Халк. Я закатила глаза. — И ты будешь все время об этом думать? Он постарался не улыбаться, но не смог. Он издал смешок. — О, я уже все время об этом думаю. — Заметно, — сказала я, выпрямилась и попыталась игнорировать огонь в костях, ботинки скользили на свежем снеге. Он разглядывал меня, поджав губы. А потом сказал: — Хорошо, но, если я увижу боль на твоем лице, ты поедешь на моей спине. Ясно? Я не спорила. Только кивнула, сосредоточившись на пути, следя за выражением своего лица. Почему он так добр ко мне? Но я знала ответ. И ответ ранил. Чем больше мы шли, тем лучше я отвлекалась от боли. Ран не было, нужно было взять себя в руки. Но после пары часов мы столкнулись с тем, чего не ожидали. — Блин, — выругался Декс. Он вытащил карту и посмотрел. Берега реки медленно, но уверенно уменьшались, река пронзала гору, окруженная скалами. Мы никак не могли идти по прямой, дальше можно было только плыть. — Что теперь? — Я думаю, — ответил он. Декс опустил карту и посмотрел на скалы. Мы могли или сойти с пути, или идти по прямой, что было опасно. Декс был сильнее, он мог понести меня, но он не был Человеком-пауком. Или обезьяной-пауком. — Не переживай, — сказал он, не глядя на меня. — Мы поищем не такой отвесный путь. Он снова меня слышал? Я решила, что это не важно. Он был прав, когда сказал, что мы похожи. Почти все время мы были на одной волне. Минут через десять мы продолжили путь по лесу, а потом пошли по склону горы. Было сложно, болели колени и легкие, но у нас получалось, хоть я порой скрипела зубами от боли. Я представляла себя дома в ванне с солями и с бокалом вина в руке. Забавно, но представляла я ванну в доме родителей. Это ударило, как по животу, я понимала, что не вернусь туда. Я не могла думать о жизни до этого момента без мыслей, как плохо все обернулось. Я вспомнила ванну, что была у меня сейчас. У Декса. И когда я думала об этом, мне не хотелось уезжать. Не было смысла оставаться, если я не собиралась возвращать наши отношения, будет сложно жить с ним в качестве просто друга, как я его назвала. Но я сказала ему, что перееду. Этого плана я собиралась придерживаться изначально. Я обдумывала это напряженно и не сразу заметила, что подъем стал легче, а тропа — ровнее. Мы были теперь выше, и снег пошел сильнее. Декс замер, переводя дыхание, и огляделся. Я тоже. Все было бело-серым, словно мы попали в облако. Зачеркните. Мы попали в облако. Белый туман окружал нас, почти осязаемый, словно его можно было сжать в руках, вытряхнув снег на наши головы и плечи. — Все правильно? — спросила я.