Его улыбка стала шире, он скрестил руки за головой, черный свитер приподнялся, показывая заманчивый след волосков и полоску его темных трусов. — О, ты все-таки хочешь меня раздеть. Я польщен, Перри. Я думал, это лишь игра. Я склонилась на краю кровати, смотрела на него. — Так что там? Он тряхнул головой. — Со временем узнаешь, малыш. — Почему это секрет? Его глаза заблестели, он склонил голову. — Это не секрет. Это татуировка. И теперь главный козырь. — Главный козырь? — мне не нравилось, как это звучит. — Да. Я покажу тебе свою спину, если ты покажешь себя. Я выпрямилась. — Только мою спину? — Я говорил про спину? Я про перед, — он подвигал бровями. — Без лифчика. Я скрестила руки и отодвинулась. — Извращенец. Он пожал плечами. — Не удивила. И хотя я отточила умение пронзать взглядом, пока была с ним, Декс не был впечатлен. Я быстро напомнила себе, что мне все равно. — Ладно, тогда я спать, — сказала я и встала. — Не давай клопам кусаться, — ответил он. — Они могут оказаться демонами. — Точно, — пробормотала я и оставила Декса на его кровати, смотрящего древний телевизор, почти неподвижного, он лишь постукивал пальцами по одеялу. Татуировка осталась загадкой. Как и Декс. И хотя было рано, поездка вымотала и меня, и, приняв горячий душ из крана со слабым напором, я забралась в кровать. Простыня чесалась, незнакомая тьма комнаты настораживала, но это длилось лишь пару минут. Удивительно, ведь после одержимости я плохо спала. И кто бы меня винил? Когда под твоей кроватью были настоящие монстры, ночь пугает сильнее. Мне ничего не снилось. Я не помнила сны, а потом проснулась от вопля из комнаты Декса и оглушительного стука, от которого содрогнулись стены, а картина сорвалась со стены. — Декс! — заорала я, вскочив с кровати. Я запуталась в одеяле и вслепую пошла к двери между нашими комнатами. Я быстро отперла дверь, и его, к счастью, оказалась открытой. Я распахнула ее и ворвалась в его комнату. Сцена была зловещей. Комната была темной, свет лился лишь из ванной. Он не озарял комнату, потому что кровать, на которой я сидела до этого, была перевернута и придвинута к двери ванной. Декс стоял перед ней спиной ко мне, неподвижный силуэт в утомленной позе. — Декс, — осторожно сказала я, сердце билось в горле. Я неспешно прошла по комнате, огибая разбросанные по полу простыни и подушки. Я остановилась рядом с ним. Он был в футболке и пижамных штанах, подрагивал, что было особо заметно по его пальцам. Глаза сверкали. Он не сводил взгляда с перевернутого матраса. Он смотрел туда так, словно матрас мог напасть на него. — Эй, — шепнула я. Он не замечал меня, пока я не коснулась его локтя. Он вздрогнул и развернулся ко мне, глубоко вдохнул. Если до этого он был как в трансе, то теперь проснулся. И испугался. Он задрожал сильнее, сглотнул, его глаза пытались отчаянно рассказать мне то, чего не могли описать губы. Я испугалась, спину покалывало. Я быстро схватила его и прижала к себе. Действие было инстинктивным. Я обвила его руками, притянула его голову к своей шее. Он почти задыхался. Я не знала, что делать, что сказать. Я понятия не имела, что случилось. Он перевернул кровать и бросил ее в туалетный столик? Зеркало за кроватью треснуло, осколки валялись на полу. Почему? Он злился? Как он мог один перевернуть кровать? Почему он содрогался в моих руках, как побитая собака, поскуливая у моего горла? — Все будет хорошо, — сказала я, прижимая его крепче. — Тебе нужна помощь? Врач? Он быстро замотал головой, я снова сжала его. — Все хорошо, — уговаривала я его. — Идем в мою комнату. Идем. Я увела его из комнаты, крепко удерживая, провела через двери и закрыла их. Он вскинул голову. В темноте я видела только блеск белков его глаз. — Запри, — зловеще сказал он. Я кивнула и быстро заперла его дверь. Я сделала так и со своей дверью, подвела его к своей кровати и усадила. Я склонилась и включила торшер. Он уперся локтями в колени, зажал голову между ладонями. Я опустилась на колени перед ним, вдруг вспомнила, что видела его таким раньше. В переулке в Сиэтле, когда Эбби решила навестить его. От этой мысли легкие сдавило, было сложно дышать. Эбби ушла. Эбби была уничтожена. Я не могла смириться с другим вариантом. Теперь я дрожала. Я убрала руки с его лица, прижала свои ладони. Я впилась пальцами в его уши и волосы, подвинулась так, чтобы он посмотрел на меня. Я не хотела задавать вопрос, потому что не хотела слышать ответ. Но мне нужно было знать. — Декс, прошу. Что случилось? — спросила я шепотом, голос подрагивал. Его глаза были так близко, в них словно бушевали волны. — Прошу, расскажи, — я сосредоточилась на его губах. Хотелось, чтобы он говорил. Хотелось поцеловать его. Я винила в этом адреналин в теле. Я не думала разумно. — Я ее видел, — сказал он, голос был тонким, словно парил в воздухе. Сердце колотилось в груди, словно только проснулось. Было сложно дышать. — Эбби? — выдавила я. Он едва заметно тряхнул головой. — Не Эбби. — Тогда кого? Он закрыл глаза, хмурясь от боли. Я гладила его лицо пальцами, ощущала твердость его скул, шершавую щетину, грубую под моей кожей. Я надеялась, что это успокаивало его так же, как меня. — Кого, Декс? — повторила я. Большой палец скользил по коже под его глазами, он посмотрел на меня. Его глаза были мокрыми от слез, и мою душу словно выкачали из меня и бросили ее на пол. Я не знала, хотела ли знать о чем-то хуже Эбби. О том, что могло сделать сильного мужчину таким. Я ощущала его хрупкость в своих руках, словно я держала яичную скорлупу. Его губы двигались, вырвался воздух, слова, которые я не понимала. Я придвинулась ближе, коснулась его губ своими. Комната словно вибрировала, но, может, это было биение моего сердца. — Прошу, скажи, — прошептала я в его губы. Его веки опустились, он взглянул на меня. — Я не хочу, чтобы ты знала. Не могу… — он замолчал, облизнул губы, и его язык задел мои губы. Я с трудом удержалась от продолжения. Грудь сдавило, я старалась управлять собой. Я была напугана и любопытна, но не хотела расстраивать его. Не сегодня. — Все хорошо, — тихо сказала я, губы задевали его рот, пока мы говорили. — Просто скажи, как помочь. — Дай остаться с тобой, — тихо попросил он. — И поспать с тобой. В его голосе не было и намека на соблазнение, хотя его тяжелый взгляд и приоткрытые губы говорили о другом. На моем лице, наверное, было вопрос, потому что тихо и гладко продолжил: — Вот так. Ты нужна мне этой ночью вот так. Прошу.