Часть 2 из 20 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Автомобиль теперь ждал его в уже заведенном и прогретом состоянии — двигатели теперь зачастую не глушили всю ночь или, максимум, делали короткие перерывы в работе. Иначе утром его зачастую было бы просто не завести… Увы, но хоть всю технику, какую только можно, и старались загнать в ангары, гаражи, депо, заводские цеха, но места для всех не хватало. И сразу же ехать на завод резервуарных металлоконструкций — за новой партией металлоконструкций для теплиц. Быстро погрузиться и ехать обратно — где прямо в центре города работает их строительная бригада. Раньше тут был сквер — деревья, дорожки… Сейчас он был полностью вырублен, а кругом кипела стройка. Вбивали в землю сваи с приваренными на концах фланцами, а затем собирали из привезенных деталей каркас будущей теплицы.
— Изобретателям этих теплиц, наверное, сталинскую премию дадут, — как-то раз в разговоре с Викой заметил Михаил.
Оно, в принципе, и было за что… Конструкция оказалась, на взгляд Михаила, очень простой и технологичной… Всего лишь несколько базовых элементов, из которых можно собрать буквально любую конфигурацию. После чего оставалось лишь обшить ее… Внизу для этого ставили «слойку» из двух шиферных плит с проложенным между ними слоем стекловаты. Вверху — некое подобие стеклопакетов из двух стекол… Что-то вроде того, что ставили в эти же годы в рижских электричках. Все, что нужно для сборки, — подъемный кран, пневмогайковерт с передвижным компрессором и болты с гайками. Все просто и технологично! Ну а как будет готов каркас — тут уж будут монтировать все остальные необходимые системы…
Пока с машины сгружали балки с приваренными к ним фланцами, Михаил отправился обедать… Пункт горячего питания для их бригады располагался совсем рядом, в одном из магазинов… Сюда ходили на обед. Сюда ходили чтобы погреться — за прошедшие месяцы уже сложился определенный распорядок работы на улице: час работаешь — пятнадцать минут отдыхаешь, отогреваешься. Вот и сейчас сразу несколько студентов забежало сюда, выпить горячего чая — и теперь вечно хмурые продавщицы разливали его по стаканам. Чай, кстати, был вполне ничего… Как, впрочем, и обед — причем, в рационе было очень много мяса. Как уже все знали, сейчас вовсю сокращают поголовье скотины чтобы свести к минимуму расход кормов — тем более, что то же самое фуражное зерно можно в крайнем случае и на еду людям пустить. Так что мяса и по карточкам сейчас выдавалось необычно много… Все уже знали, что лета не будет — а, значит, нечем будет и скотину кормить. Говорили, правда, о постройке заводов по производству белково-витаминных концентратов из нефти и отходов целлюлозно-бумажной промышленности, но когда еще их будут в большом объеме производить? Ведь изготовить все нужное оборудование, построить сам завод — дело не быстрое… Так что разумнее будет заранее сократить поголовье скотины, чтобы не тратить зерно и овощи на ее прокорм. Тем более, мясо можно и заморозить, сделать тушенку, засолить, в конце концов…
Быстро поев, Михаил отправился обратно — и, вскочив в уже разгруженный ЗИС, помчался обратно на завод. И так несколько раз за день… Да, тепличные комплексы теперь росли и за городом, и даже в самом городе. Скверы, парки, большие дворы, многие заводские территории теперь переоборудовали под теплицы или теплые стоянки для техники. Ведь тут, в отличие от загорода, все рядом. И коммуникации, и техника, и люди… Да и тех же ветров таких, как в чистом поле, нет! Страна Советов ускоренными темпами перестраивалась на новую жизнь… Готовилась к битве с силами самой природы, как сказал про это в своем выступлении товарищ Пономаренко.
А потом, вечером, опять в университет, сдавать экзамены… Кстати, пятикурсников во всех ВУЗах страны с января отправили работать по специальности — последний семестр они будут заканчивать на заочке. Аналогично и в техникумах с ПТУ. А вот школы практически перешли на домашнее обучение — уж больно часто отменяли теперь занятия… Так что, быстро объяснив новый материал, учителя давали домашнее задание и отправляли всех по домам. Дальше уж все сами… Впрочем, уже говорили про то, что когда начнут теплицу — привлекут к их обслуживанию и часть пионеров, старше четырнадцати лет. И про то, что летних каникул в школах тоже не будет.
Сдавали экзамены многие студенты откровенно фигово — впрочем, отношение к ним сейчас было достаточно лояльно. Сняли ограничение на число пересдач и хвостов, так что у ребят еще будет время получше подготовиться и пересдать. Отменили, кстати, и платное обучение — что в школах, что в ВУЗах. Правительство понимало, что не так-то просто в таких условиях учиться на средний балл выше четверки… Впрочем, Михаил сдал экзамены с ходу, все на отлично. Вика, которой он нередко по выходным разъяснял те или иные предметы, тоже закончила семестр неплохо… И вот сейчас, после последнего экзамена, они ехали домой… За окном была уже ночная тьма — и, уже привычно, ни Луны, ни звезд на небе. Хоть, как сообщали ученые, концентрация пыли и пепла в верхних слоях атмосферы начала падать, но пока она еще оставалась достаточно заметной. Так что раньше весны, а то и лета, вряд ли стоит ждать солнечных деньков…
Кстати, Михаил сейчас совершено не понимал — почему раньше в трамваях не было отопления? Нет, в некоторых новых стояли печки. Но вот в этих, в старых, в «хашках»? Ведь как приспичило, как ездить в холодном вагоне стало совершенно невозможно, быстро сделали какое-никакое отопление! Считали раньше, что и так сойдет — все равно скоро эти вагоны на свалку? Ну да ладно… Сделали — и на том хорошо. Глядя в промерзлое окошко, Михаил уже откровенно зевал, а Вика и вовсе уснула, привалившись к его плечу. Как обычно, они ехали домой вместе. «А ведь ей восемнадцать скоро, — вдруг подумал Михаил. — Совсем уж взрослая девушка будет». Откровенно говоря, он так и не мог определиться со своим отношением к ней… Да, она ему очень нравилась. Но была ли это любовь? Но ведь для того, чтобы это понять, надо больше общаться… Не как друзья и бывшие одноклассники, а как парень с девушкой. И, похоже, постепенно все к этому и шло — потихоньку рушился психологический барьер их разницы в возрасте… Или просто Михаил постепенно переставал считать себя взрослым мужиком, все больше «ассимилируясь» с этим телом? Наверное, так оно и есть… Ведь физиология тоже влияет на сознание.
Но вот и приехали… разбудив девчонку, Михаил сказал, что ей пора идти на выход… Ну а ему еще одна остановка — и вот уж родной дом… Мать с сестрой были уже дома, а вот батя — на заводе, на смене.
— Уголь сегодня привезли, — сообщала ему новость Машка. — Правда, вместе с торфом.
— Говорят, в стране угля мало, — заметила мать. — Затраты резко увеличились, а добыча упала. Хотя обещают, что скоро все наладится…
— Сейчас много чего, наверное, мало стало, — задумчиво произнес Михаил. — Слышали же про Норильск? Сильно сомневаюсь, что там сейчас что-нибудь добывают…
— Бррр! — поежилась сестра. — Семидесятиградусный мороз… Это что-то!
— Вот и я про что, — согласился парень.
Ужин — тушеная картошка с мясом… Недавно как раз поросенка зарезали — корма теперь больше не продают и не выдают. Куры пока оставались, но и им уже не долго осталось. Вся скотина теперь остается только в колхозах с совхозами — часть ее еще подержат, постепенно сокращая поголовье. Часть оставят как племенной скот, для последующего восстановления поголовья. Ну и часть оставляют сверх этого из расчета того, какие мощности заводов БВК смогут ввести в эксплуатацию в ближайший год. Частникам же оставалось лишь резать и морозить скотину…
Поесть — и сразу спать… Даже книжки читать или новости смотреть нет никакого желания. И так уж устал. И так оно день за днем, неделя за неделей! И кажется, что нет конца и края этой проклятой зиме!
Глава 2
Норильск замерзал… Сегодня на улице вновь стоял мороз в −67 градусов и прогнозы на ближайшее время не радовали. Вся жизнь в городе словно замерла… Всех жителей города поселили в несколько домов в центре, по три-четыре семье в квартиру, и отключили от отопления все остальные объекты, но и так ТЭЦ справлялась с трудом. Стояли медный и никелевый заводы, не работали промышленные объекты и учреждения, прекратилась работа шахт, в город эвакуировали и население соседних поселков. И теперь, сидя по домам, люди со страхом думали о том, что ждет их дальше… Что будет, если завтра случится авария на той же ТЭЦ? К счастью, пока она работала, исправно давая тепло и свет в дома центрального района. Ну а запасы продовольствия — их все заранее выдали, поскольку в такой мороз и на улицу-то не выйдешь!
И лишь работники ТЭЦ продолжали выходить на смену… Впрочем, они теперь круглые сутки жили на станции — здесь работали, здесь спали, а потом опять шли работать. И, как и все прочие жители, они чуть ли не молились о том, чтобы станция выдержала. Чтобы удалось пережить эти морозы и дождаться весны и обещанной советским правительством эвакуации…
Эвакуация… Сейчас это слово было надеждой для всех жителей. В умирающем от холода городе делать было откровенно нечего — и все это прекрасно уже понимали. В такие морозы нельзя не то, что работать, но и просто нормально жить. А ведь это обещали на несколько лет! И что тогда? Как жить, точнее выживать? Нет, эвакуация — единственная надежда… Если бы работала железная дорога — ее бы начали хоть прямо сейчас. Но увы — сообщение по Трансполярной магистрали прекратилось еще в конце ноября, когда из-за пятидесятиградусных морозов начали лопаться под нагрузкой рельсы. Содержать в таких условиях и до того проблемную линию длиной в тысячи километров стало просто невозможно. Так что после нескольких подряд аварий движение закрыли…
И сейчас, слушая новости, люди мечтали лишь об одном — чтобы услышать новости о грядущем потеплении… Чтобы температура повысилась хотя бы до пятидесяти градусов! Увы, потепление ожидалось не раньше, чем через неделю… И все надеялись на то, что доживут до этого времени.
Впрочем, ситуация в Норильске была еще не самой худшей… В некоторых небольших северных поселках дело обстояло еще хуже… Например, в Иультине, где в конце декабря из-за аварии на ЛЭП от Эгвекинота прекратилась подача электроэнергии, а пробраться к месту аварии и устранить ее было невозможно из-за снежных заносов и холода. И для того, чтобы выжить, людям приходилось обратиться к опыту полярников. Собравшись в нескольких почти занесенных снегом домах, люди грелись у печей на солярке или угле, а для связи с «большой землей» использовали дизельные генераторы…
Но увы, ни Москва, ни Анадырь ничем им помочь пока не могли. В такой мороз до тех мест даже и не доберешься! Не ракетами же, в конце концов, помощь отправлять? Хотя будь возможность доставить ими достаточно много груза — пошли бы и на такое… Но не было ее. А самолеты с вертолетами смогут прилететь лишь когда хоть немного потеплеет, и то полет будет очень рискованным. В мороз, в условиях запыленности атмосферы…
Впрочем, в такую погоду нередко прерывалось даже движение по железной дороге. Становились хрупкими и лопались рельсы, рвало болты на накладках, образовывались пучины. И тогда гражданские и военные железнодорожники буквально сбивались с ног, срочно ремонтируя путь чтобы восстановить движение. А в Сибири и вовсе несколько раз из-за сильнейших морозов на несколько дней к ряду закрывали целые участки Транссиба… Не многим лучше дело обстояло и с автомобильными дорогами. Заглушенный двигатель завести заново зачастую было просто невозможно — остывшее масло превращалось в камень, а замерзший антифриз разрывал блок цилиндров и систему охлаждения. Единственным спасением было загнать машины в какое-то помещение… или не глушить двигатель ни днем, ни ночью. И вскоре посыпались и последствия такой работы…
Моторостроительные и мотороремонтные заводы Советского Союза работали день и ночь — и не справлялись с резко возросшими потребностями народного хозяйства. С каждой неделей все больше пустели склады госрезерва и министерства обороны… На танковых заводах срочно срезали броню со снятых с хранения старых танков, дефорсировали двигатели и варили утепленную будку, превращая боевую технику в вездеходы повышенной проходимости, способные как доставлять товары первой необходимости на места, так и участвовать в той же расчистке дорог. Анекдоты про «советский мирный трактор» в этом мире появятся несколькими годами раньше…
Однако на помощь имеющимся моторостроительным заводам вот-вот готовы были присоединиться новые — спешно переоснащаемые из других производств. Уже монтировались собранные чуть ли не по всей стране или спешно произведенные новые станки нужного назначения, заканчивалось изготовление оснастки, заканчивались последние подготовительные работы… И скоро, совсем скоро, промышленность Советского Союза сможет обеспечить все свои потребности в двигателях внутреннего сгорания! Пусть и в ущерб другим, как гражданским, так и военным, отраслям промышленности — вроде того же авиастроения.
* * *
Первую теплицу смонтировали за две недели — ну, если точнее, собрали и обшили каркас. На этой работе трудились сразу несколько студенческих бригад… Ну а как закончили с этим — к делу приступили уже специалисты, которые принялись монтировать необходимое оборудование. А они двинулись дальше…
Следом за сквером по Астраханской под снос пошел и Детский парк. Выпиливали деревья, которые пойдут на топливо, ломали сооружения и многие постройки — и вот уже вновь вбивали сваи и собирали каркас. Причем, тут теплица будет гораздо больше предыдущей… Целое поле, можно сказать! И опять работы было предостаточно и для студентов. Работа кипела с самого утра и до вечера — даже при свете прожекторов… И Михаил все так же возил то все те же типовые металлоконструкции с завода резервуарных металлоконструкций, то подобие «стеклопакетов» с Техстекла. Работа кипела день и ночь, останавливаясь лишь несколько раз — когда температура в дневное время падала ниже 35 градусов мороза.
В феврале их автобазе, к всеобщему удивлению, привезли первую партию шипованной зимней резины… До того в начале зимы первые ее партии поступили военным, и вот теперь настал и их миг. Наконец-то можно снять цепи противоскольжения с колес… Впрочем, несмотря ни на что, многие водители продолжали скептически относиться к новой придумке. Срабатывали порой многолетние привычки езды в разных условиях… В начале февраля поменяли и двигатель на машине Михаила Старый успел износиться от столь суровых условий эксплуатации и ушел на капиталку, а вместо него поставили новенький, только с завода. И так было почти со всеми. А еще упало качество топлива — того, что производилось на имеющихся НПЗ, стране не хватало, и его стали разбавлять произведенным на спешно построенных примитивных установках для производства прямогонного бензина. То же самое, как говорили, было и с соляркой… Впрочем, такое топливо шло, прежде всего, на всеядную военную технику — а его ЗИС-157 был как раз из такой. В какую-нибудь «Волгу» или даже новый ЗИС-131 такое не зальешь — им подавай чего получше. Иначе убьешь двигатель в два счета! А вот тот же тепловоз или недавно появившиеся, как кто-то прозвал их, «танкторы» из переделанных «сорокчетверток» сожрут что угодно и не заметят! На этот счет Михаилу даже вдруг вспомнились 90-е годы — как некоторые шибко умные пытались тырить солярку с железной дороги и заправлять ей КАМАЗовские дизеля. Которые после этого быстро отправлялись на капиталку! Рассказывали ему знакомые про такое… Вот и тут то же самое.
Забравшись в кабину, Михаил уже привычно завел двигатель и поехал обратно на завод… Мог ли он еще совсем недавно поверить в то, что будет таким заниматься? Да расскажи ему кто — засмеял бы! Но порой жизнь совершает самые неожиданные пируэты. И если настало время, когда лишь общими усилиями можно выжить и сохранить цивилизацию — значит, так надо! Сейчас каждый советский человек должен приложить свои усилия к делу общего выживания.
Уже привычно Михаил проезжал и мимо военных постов с БТРами у различных важных объектов вроде продовольственных складов. Загрузиться и ехать в обратный путь… Однако уже под конец дня его вдруг огорошили неожиданной новостью.
— Тебя в обком вызывают, — сообщил ему бригадир. — Сейчас прямо после работы и дуй туда, они до шести работают.
От Детского парка до обкома — четыре квартала. Так что доехать туда ничего не стоило… В прошлой жизни он тут не бывал ни разу — что ж, можно теперь наверстать. Как оказалось, его тут уже ждали — и поэтому тотчас отправили в кабинет ко второму секретарю. И, как быстро понял Михаил, все дело было в его письмах в ЦК… Ему предлагали, всего-навсего, отправиться в Москву на учебу.
— В Москве сейчас куда лучше условия для учебы, — говорил ему второй секретарь. — Советское правительство собирает наиболее талантливые и перспективные кадры на учебу в столицу. Время сейчас трудное, но и в сложившихся условиях партия и правительство примут все меры для обеспечения наилучших условий для их учебы. Московский университет станет единственным, где сохранится обучение на дневной форме — но только для таких, как вы, товарищ Солнцев, и подобных вам.
Второй секретарь говорил еще много, рассказывая про то, насколько это важно для страны и насколько легче будет там учиться, но Михаил думал о совсем другом. «Значит, учиться на дневном, не ходить на работу?» — крутилась в голове мысль. Да, с одной стороны это правильно. С другой же — где гарантия того, что под этим соусом туда не будут пропихивать сыночков различных партийных и советских деятелей? Да почти наверняка попытаются! Получится ли оно или нет — это уж отдельный вопрос… Но что поначалу таких будет полно — это точно! Дальше же все будет зависеть от решимости правительства. Может быть, они так и выучатся «по блату». А, может быть, и вылетят с первого же курса… Впрочем, если туда и впрямь наберут лишь наиболее толковых и талантливых — может и получиться польза.
Вот только даже если последнее и верно, то… Как же не хотелось все бросать и ехать в столицу! В конце концов, тут у него все близкие и родные, которым надо по возможности помочь. Тут все его товарищи и уже ставший привычным коллектив. Тут, в конце концов, его любимая девушка. Да, именно так! Пора уж хоть самому себе признаться в этом! Тут все, что ему близко и дорого! Да и страшно, откровенно говоря, бросать их всех и уезжать в неизвестность. Кто знает, выстоит ли страна? Да, хотелось бы в это верить… Очень хотелось бы! Но гарантии такой сейчас не даст никто. И что тогда? Ну а учеба… Да ему максимум надо освежить свои знания в памяти! Так что ничего, обойдется… Только отказать надо максимально вежливо. И побольше идеологии, побольше фанатизма!
— Извините, но я не могу, — изобразил сожаление Михаил. — В часы испытаний, когда каждый человек героически борется за выживание своей страны, за торжество советской идеи, я не могу остаться в стороне и наблюдать за происходящим со стороны, сидя в университетских аудиториях. Я, как советский комсомолец, должен быть в рядах тех, кто первым шагнул навстречу трудностям и опасностям, бросил вызов стихии! В нас верит сам советский народ — в то, что мы не дадим погибнуть социалистической родине! И я не могу не оправдать его надежд, бросить своих друзей и товарищей!
Эх, теперь бы еще какую-нибудь цитатку Ленина или Сталина завернуть… Увы, но сейчас Михаилу просто не приходило в голову ничего подходящего. Правда, второй секретарь пробовал было сказать на счет того, что учиться — задача тоже очень важная. На что Михаил вспомнил про воевавших под Москвой добровольцев из народного ополчения, в число которых пошло немало не только студентов, но и ученых. Дескать, если сейчас не победить Зиму — ничего другое значение иметь не будет. Тем более, что он и так хорошо учится — прошлый семестр вон на «отлично» закончил!
И все же отболтался… Иногда полезно изображать себя идейным фанатиком — такого сложно переспорить логическими аргументами. На учебу в этот день Михаил попал лишь на вторую пару — семинар по матанализу.
— Ты где был? –сразу обратилась к нему Вика.
— В обкоме…
— Зачем⁈ — полезли глаза на лоб у девчонки.
— В Москву предлагали учиться ехать, — прямо ответил парень. — Как перспективному кадру. Там, говорят, на дневном учился бы.
— И ты…
— Отказался, конечно, — усмехнулся Михаил.
— Но… почему? — теперь удивлению девчонки и вовсе не было предела.
— Ну разве могу я тебя тут одну бросить? — улыбнулся Михаил.
— Миш!.. — покраснела Вика.
— Что Миш? Семнадцать лет уже Миша, — усмехнулся парень. — Пойдешь сегодня со мной… эээ… погулять?
Ну да, куда еще нынче пойдешь? Всякие кино с театрами и прочими учреждениями культуры больше не работают. Столовые с ресторанами тоже. Разве что в научную библиотеку сходить можно — хоть в университетскую, хоть в центральную областную. Но вести девушку в библиотеку? Впрочем, гулять — тоже как-то не того, что немедленно и заметила девчонка.
— Погулять? — весело рассмеялась Вика. — По морозу? Сколько там вечером-то будет? Тридцать пять? Или сорок?
«Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда я ухожу в запой?» — вдруг вспомнилась Михаилу шуточка от одного знакомого по прошлой жизни тракториста. Тот мужик, впрочем, тем еще шутником был… Например, подвыпив, тот мог орать переделанную версию «Марша танкистов». Матерную, разумеется. Или еще что-нибудь выдать такое, что уши вянут.
— Ну что нам мороз? — усмехнулся Михаил.
— Ну да, конечно, — улыбнулась в ответ девчонка.
Оставшиеся пары пролетели как-то незаметно, и вот они топают на остановку трамвая… И вновь трясутся в вагоне «девятки».
— Давай, провожу тебя? — предложил Михаил.
— А не боишься? — слегка ехидно усмехнулась Вика.
— Ну ты же не кусаешься?
— А вдруг возьму и укушу? — усмехнулась девчонка. — Я сегодня такая голодная!
— Ничего, я убегу, — рассмеялся в ответ Михаил.
Они вышли из вагона и пошли по темным, заснеженным улицам к дому Вики… Мороз был уже, наверное, и впрямь за тридцать пять — так что на улицу люди старались не высовываться. Все отсиживались по домам, греясь у теплых печей. Снега последние дни не было, так что на улице делать было нечего. Шли в полной тишине — на таком морозе лучше рот не раскрывать, даже если он под шарфом. Простудиться как нечего делать! У самого Михаила тоже только недавно горло хрипеть перестало — хапнул как-то порцию морозного воздуха… Хорошо, что хоть более серьезно не заболел.
Впрочем, а зачем что-то было говорить? Они ведь и так знали друг друга еще чуть ли не с первого класса школы… А чувства… Для них слова зачастую и не нужны. К некоторому удивлению, у дома Вики их встретил и отец девчонки — как раз в это время он расчищал снег во дворе. И когда Михаил уже собирался идти домой, тот махнул ему в сторону дома, предлагая зайти.
— А ты, Вик, посиди пока в комнате, — когда они оказались внутри, сказал он.
Они прошли на кухню, где тот разлил две чашки чая и поставил одну из них перед Михаилом, а затем долго-долго смотрел на него, явно что-то обдумывая.
— Значит, нравится тебе моя дочка? — наконец, задал свой вопрос мужчина.
— Очень, — совершенно не соврав, согласился парень.
— Молоды вы еще больно, — пару минут посидев в задумчивости, произнес отец Вики. — Но возражать не буду… Дочка мне уж знаешь, сколько про тебя рассказывала? Еще в школе даже…
— И? — не понял, к чему идет речь, Михаил.
— Знаешь — я, как любой отец, хочу, чтобы она была счастлива, — произнес мужчина. — Ты, конечно, пацан еще совсем… Но раз уж приглянулся ей — так тому и быть. Хоть и хотелось бы, чтобы Вика выучилась сначала, работать пошла, а уж потом и все остальное… Но время сейчас, сам видишь, какое настает.