Часть 4 из 20 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Михаил застал этот миг в очень удачный момент — как раз в то время, когда с его машины выгружали очередные эрзац-стеклопакеты, привезенные с Техстекла на стройку теплицы в бывшем Детском парке.
— Смотрите, Солнце! — кричал кто-то из студентов.
Высыпав из превращенного в «столовку» магазинчика, все смотрели на небо и радовались славно маленький дети… Вот только продлилось оно не долго. Всего минут пять — и небо снова затянули тучи.
— Солнышко, — счастливо улыбалась Вика.
— Солнышко, — согласился Михаил.
— Когда же закончится зима? — тихо произнесла девчонка.
— Когда-нибудь закончится, — ответил парень. — Какой бы долгой она не была, но всему же наступает конец…
— Долгая зима… — грустно усмехнулась Вика.
Произнося эти слова, девчонка даже не догадывалась о том, что совсем скоро именно такое название и получит вся нынешняя эпоха… И не догадывалась о том, что большинство трудностей еще впереди. Да, уже сейчас продовольствие выдавали по карточкам — но его еще было достаточно много. Уже даже просто потому, что за полгода было порезано столько скотины, сколько раньше резали за три года. И не все это мясо можно было сохранить… Немало было и овощей, срок хранения которых ограничен, а введение драконовских мер за порчу при хранении заставил работников овощехранилищ сбиваться с ног, но обеспечить нормальные условия хранения. И для этого советское правительство готово было выделить любые ресурсы, любое оборудование. Так что питались, несмотря на введенную карточную систему и сильно урезанные нормативы по зерновым и крупам, запасы которых правительство собиралось растянуть на два года, достаточно неплохо.
Первая зима оказалась самой трудной в плане техническом, готовности государства к столь большим холодам и столь сильным снегам. Не хватало людей, не хватало техники, не хватало производственных мощностей, запчастей к технике, топлива… И многое расходовалось откровенно нерационально, но и избежать этого было невозможно — ведь не бросишь же на произвол судьбу население Севера или удаленных деревень. И потому срочно преодолевать этот дефицит, создавать все необходимое приходилось в условиях частично порушенного народного хозяйства, снегов и морозов. Второй зиме предстояло стать самой трудной в плане продовольствия… Ведь пока была готова лишь весьма небольшая часть от запланированных к постройке теплиц, а уж освоение полупустынь Средней Азии лишь предстояло начать. Кроме того, не настало еще и время расцвета бандитизма, не успели выползти из своих щелей недобитые нацисты всех мастей, не проявили себя уцелевшие баи в Средней Азии. Не было эвакуаций и недовольства «засильем понаехавших»… Много чего еще не было — и большинство советских людей еще не догадывалось о том, что грядет в следующую зиму.
Впрочем, кое-что уже начиналось. Например, освещение теплиц потребовало экономии энергии от населения. В марте было объявлено о введении нормативов на потребление. Теперь в доме разрешалось иметь по одной розетке и две лампочки. За соблюдением этого норматива будут следить электрики, за нарушение же грозили отключением электричества. Так что и у Михаила дома оставили лишь одну розетку в передней комнате, отключив все остальные.
А еще в марте объявили о предстоящей эвакуации населения Сибири, Севера, Урала и многих удаленных деревень. В связи с этим уже сообщалось о предстоящих «уплотнениях». Правда, правительство предлагало людям, чтобы было меньше неудобств из-за проживания с чужими людьми, до мая самим объединиться в одном доме нескольким семьям — родственникам, друзьям, знакомым. Эвакуированных в этом случае будут вселять в освободившиеся дома или квартиры… И причину такого постановления Михаил вполне понимал — тут и так многие люди на взводе ходят, вечно раздраженными. А уж если при этом и заставить их уживаться в одном доме с совсем чужими людьми… И на этот счет уже решили, что будут жить вместе с семьей старшей сестры Михаила, у которой дом был куда хуже. К некоторому удивлению Михаила, помимо всего прочего и определяли пригодность для проживания различных нежилых помещений, вплоть до сарая.
— Это же у вас старый дом? — разглядывая их сараи, поинтересовался пришедший к ним как-то в выходные мужик из райисполкома.
— Ну да, — подтвердила мать. — Этому нашему дому четвертый год всего, а раньше там жили.
— Для проживания годится?
— Ну как сказать, — пожала плечами мама. — Одну печку, что в комнате была, разобрали — там мастерская сейчас. Вторая, где была кухня, есть, но там мы скотину держали… И полы там тоже разобраны.
— Ничего, — махнул рукой мужик. — Трудармейцы подремонтируют. Значит, включаем ваш сарай в список помещений, пригодных для размещения эвакуированных. Не разбирать, не ломать, не перестраивать. И к маю освободить помещение от всего лишнего.
Размещать эвакуированных собирались буквально везде, где можно жить… Гостиницы, студенческие и рабочие общежития, коммуналки, пригодные для жизни людей административные здания — все это будет заселено людьми, которые с началом лета станут приезжать в город. И такое сейчас творилось в половине страны.
Впрочем, что Михаил, что Вика, что их родители могли пока лишь догадываться о масштабе запланированных советским правительством мероприятий и том, как все это будет осуществляться на деле. Например, уже было объявлено о предстоящем освоении полупустынь Средней Азии — впрочем, на этот год были запланированы лишь подготовительные мероприятия. Как не так давно было с Целиной, сейчас предстоит в максимально короткие сроки построить сотни поселков и деревень, создать МТС, зернохранилища и элеваторы, школы и больницы, построить сотни километров железных и автомобильных дорог, высадить тысячи гектар ветрозащитных лесополос… Впрочем, последнее — планы уже на следующий год. Когда начнут распашку бывших полупустынь. Но кто знает, что там еще задумали министерства и запланировал Госплан, чего еще потребуют советское правительство и коммунистическая партия?
Ну а по вечерам, после работы, Михаил все также ходил на учебу в университет… Вскоре он оказался и вовсе единственным на курсе отличником — ведь, в отличие от товарищей, ему нужно было лишь вспоминать, а не учить с нуля. Так что приглядывавшие за ним органы госбезопасности и лично товарищ Шелепин вскоре и впрямь пришли к выводу, что имеют дело с гением. Более того — от их взгляда не скрылось и то, что он помогал в учебе Вике и еще кое-кому из товарищей, разъясняя буквально «на пальцах» пройденный материал. Что тоже списали на высокие интеллектуальные способности…
Отношения с Викой вообще хоть и не особо быстро, но постепенно развивались. Тормозила их во многом, впрочем, обстановка. Когда устаешь так, что уже совершенно не до чего… Еще несколько раз Михаил провожал девчонку до дома, но этим все и ограничилось. Лишь в марте, найдя укромное местечко в университете, они первый раз поцеловались… Если это вообще можно было так назвать — по сути, девчонка просто робко ткнулась своими губами в его. Целоваться она не умела совершенно… «А ведь у меня уже были женщины, даже двое», — вдруг смутился тогда Михаил. Первая — Ленка, а вторая — его Оля… Которая в этом мире и не рождалась. Вновь вспомнилась оставленная где-то в параллельном мире семья, и от этого стало больно. Но ведь нельзя вечно жить прошлым, воспоминаниями… Сейчас у него другая жизнь, другая судьба. И теперь он уже был уверен, что искренне любит Вику. Порой даже удивлялся тому, что в прошлом варианте своей жизни не обращал на нее никакого внимания. И хотелось верить, что они будут счастливы вместе — что бы не ждало их дальше… Но ведь настоящая любовь не боится трудностей, а лишь становится сильнее?
— Устала я, Миш, — когда они в начале марта шли из университета, тихо пожаловалась девчонка. — Когда же это все кончится…
Откровенно говоря, Вика не любила жаловаться… Она было слишком гордой для этого. Но сейчас этот вопрос мучал всех, об этом думал каждый человек. И не только в СССР — во всем мире… И Вика позволила себе такую небольшую слабость — пожаловаться любимому на жизнь. Просто потому, что уже устала это все держать в себе.
— Ничего, — приобняв девушку, произнес Михаил. — Мы прорвемся! Вот увидишь!
— Прорвемся, — улыбнулась в ответ Вика.
Но улице сейчас было всего лишь двадцать два градуса мороза… Середина марта уже! Дело идет к весне постепенно… Так что при желании можно даже погулять пойти — такой холод уже и за мороз отвыкли считать. Кругом все было в снегу… Первые этажи домов окончательно «утонули» в сугробах. Тут и там сваленный в кучу снег — но вон военные вместе с коммунальщиками грузят с помощью трактора снег в кузов военного ЗИСа, чтобы вывезти его за город. «Эх, как начнет все это „добро“ таять… „Утонем“ же!» — вдруг подумал Михаил. Если таяние будет достаточно быстрым, то половодья будут мощнейшими! По всей стране! Только когда она, «весна», настанет-то?
— Давай провожу? — когда они доехали до места, предложил Вике Михаил.
— Ну если хочешь, — улыбнулась девчонка.
Погода стояла тихой, безветренной, так что мороз практически и не чувствовался. Да и одеты они тепло были… И они шли по улице и разговаривали. Вспоминали школу, учебу. Обсуждали происходящее вкруг в мире. И мечтали о будущем — и, конечно, мечты эти были добрыми и светлыми. Мечтали о времени, когда кончится проклятая зима и можно быть жить как прежде — пусть оба они и чувствовали, что все как прежде не будет уже никогда, но так хотелось на это надеяться! А еще они будут вместе — чего бы не случилось! Ведь они любят друг друга…
— Давай поженимся, Вик? — неожиданно для себя вдруг произнес Михаил.
В прошлой жизни он бы, наверное, предпочел бы выбрать для подобного предположение какой-нибудь особый день или повод, цветов бы нарвал или купил… Но сейчас, посреди вулканической зимы, все это казалось чем-то таким далеким и совершенно не важным. Когда каждый новый день может стать последним, посреди опасностей, все это казалось несущественной мишурой.
— А если я возьму и соглашусь? — весело усмехнулась в ответ Вика. — Ты же потом от меня уж никуда не убежишь!
— Догонишь? — улыбнулся Михаил.
— Конечно, я же быстро бегаю! — рассмеялась девушка. — Так что… согласна! Только потом не жалуйся!
— Не буду, — улыбнулся Михаил.
Поскольку Михаилу еще не исполнилось восемнадцати лет, то потребовалось разрешение родителей, впрочем они дали его без проблем. Против Вики они ничего против не имели… Им это девчонка давно симпатична была. Ну а Михаилу и так скоро восемнадцать будет, да и время нынче такое…
Так что через день они, отпросившись с занятий в университете, пошли в ЗАГС Сталинского района… Прямо после рабочей смены. К некоторому удивлению Михаила, они оказались вовсе не единственными желающими зарегистрировать свой брак именно в этот день. Перед ними было уже двое желающих в очереди… Однако двигалась она очень быстро. И вскоре подошел и их черед.
— Свидетели будут? — выслушав их, спросила работница ЗАГСа.
Выглядела она откровенно уставшей и сейчас смотрела на них с совершенно безразличным взглядом. Дескать, работа есть работа. Надо — значит, надо. Тоже что ли днем где-то в другом месте работает?
— Да, — подтвердил Михаил. — Родители.
— Давайте документы и… Разрешение родителей есть?
— Да, — подтвердил Михаил.
— Тогда вопросов нет. В соответствии со статьей 17 пунктом 3 Закона об Особом положении, регистрация и расторжение браков при отсутствии общих детей и имущественных споров производится в день подачи документов без предоставления испытательного срока, — отчеканила явно уже хорошо заученную фразу женщина. — Согласны ли вы пожениться?
— Да, — почти в один голос ответили Михаил и Вика.
— Подходите, расписывайтесь, — произнесла работница ЗАГСа и, когда они расписались, продолжила. — Объявляю вас мужем и женой. Поздравляю! В соответствии со статьей 9 пунктом 5 Закона об Особом положении в период действия Особого положения смена фамилии и замена документов по возрасту или иным причинам, кроме утери, не производится. При наличии желания вы сможете сменить фамилию после отмены действия Особого положения на территории Союза ССР или его отдельных республик. Кроме того, напоминаю, что по закону завтра вам представляется выходной день.
На том вся свадебная церемония и закончилась. Не было ни традиционных речей и вопросов, ни музыки, ни поздравлений, ни праздничной одежды. Просто пришли и поставили подписи, получив свидетельство о регистрации брака.
— Знаешь, — когда они вышли из ЗАГСа, задумчиво произнесла Вика. — Я не очень понимаю многих свадебных обычаев, платьев тех же… Я бы пришла в обычном, голубом. И особо праздновать бы не стала, только мы сами, родители и братья с сестрами. Но как сейчас… Это даже для меня слишком. Так и кажется, что это все словно ненастоящее.
— Думаю, оно теперь надолго так, — заметил Михаил.
Дома их ждал небольшой «праздничный стол» в виде испеченного матерью Михаила торта, пирожков от матери Вики, пары салатов и картошки с мясом. Вот и все! Немного посидели, поговорили… Попытались хоть немного получше узнать друг друга — родители их обоих рассказывали различные истории из своей жизни. Однако разговор постоянно волей-неволей срывался на сложившуюся в мире ситуацию. И потому вскоре они предпочли закруглиться… А Михаил с Викой вскоре завалились спать. Просто спать, хоть немного отоспаться после трудового дня… Для всего остального и завтра будет день. Аж целый день — их личный выходной!
Глава 4
Переговоры СССР и Ирана начались еще в марте 1967 года — и в их результатах, в принципе, были заинтересованы обе стороны. Для изрядно пострадавшей, лишившейся значительной части промышленности, пережившей зимние морозы и голод, постепенно погружающейся в пучину бандитского беспредела и разрухи страны это фактически было единственным шансом на выживание. И кроме как на Советский Союз надеяться было больше не на кого. СССР же… Ему позарез нужно было больше нефти и пригодные для земледелия уже в этом, 1967 году, земли. И Иран вполне подходил под эту категорию! И если Турция была страной НАТО и там еще стояло какое-то количество американских войск, Афганистан не представлял особого интереса, а на Ближнем Востоке развернулась очередная арабо-израильская война, где уже вовсю применяли оружие массового поражения, включая боевую химию и биологию, то Иран был оптимальным вариантом. И если шах не согласится добровольно… Значит, шаха просто скоро не будет! И шах это прекрасно понимал.
И вот в начале апреля, наконец, прозвучало долгожданное обращение иранского правительства к СССР. В котором то объявляло о намерении строить в стране социализм, желании страны войти в состав Советского Союза в качестве республики и просьбе оказать помощь в восстановлении народного хозяйства и наведении порядка. На что Советское правительство на следующий же день ответило согласием, а товарищ Пономаренко выступил по радио со словами на счет принятия Ирана в состав СССР.
И в тот же день на территорию Ирана потянулись длинные войсковые колонны… Шли автомобили и тяжелая техника, целые колонны сельскохозяйственной и строительной техники, а железнодорожники вовсю готовились к строительству соединительных веток и перешивке иранской железной дороги под советскую колею. В Тегеране советские войска встречали многотысячной демонстрацией, красными флагами и коммунистическими лозунгами. Сам шах клялся в верности коммунистическим идеалам и заявлял про готовность бороться за победы дела Ленина-Сталина…
А тем временем присланные из СССР трудармейцы немедленно приступали к распашке земли… Если в советской Средней Азии в апреле только-только началось таяние снегов, то здесь земля была уже готова. Бери и паши! А еще нефть! Даже не смотря на разрушения, здесь много нефти! А, значит, будет чем заправлять мирные советские трактора и грузовики… Включая те, на которые, не иначе как для красоты, водрузили всевозможные трубы, антенны и еще всевозможные декоративные элементы.
Кое-где, правда, обнаруживались несознательные личности, кто, видя ослабевшее центральное правительство, уже возомнили себя свободными и независимыми от него и по привычке попытались обидеть и советские мирные трактора с грузовиком. Но вскоре все они искренне раскаялись и дружно померли от душевной травмы, а советские водители продолжили свою деятельность. Должен же кто-то помогать иранскому народу в строительстве социализма? Да и разве можно не выполнить приказ самого Председателя Совета Министров СССР и Генерального Секретаря ЦК КПСС товарища Пономаренко? Да и товарищ Василенко тоже шутить не любит. А, значит, всем врагам иранского советского народа придется очень сильно раскаяться в своих заблуждениях…
* * *
Проснувшись поутру, Михаилу совершенно не хотелось вставать… Сегодня у них выходной! Один-единственный, после пяти дней работы на стройке теплиц. Но вот сегодня можно и отдохнуть… Повернув голову набок, парень посмотрел на уткнувшуюся носом ему в бок голову Вики. Его любимой, его жены… Вдруг вспомнился тот самый, их личный, выходной после свадьбы. Тогда, правда, у них было сразу два свободных дня. Сначала их личный, а потом — последний день шестидневки. И… Нет, они не были из тех, кто принципиально «до свадьбы ни-ни». В конце концов, если парень с девушкой любят друг друга и хотят быть вместе, то штамп в паспорте — это уже больше формальность. Но фактически сложилось именно так — поскольку до этого просто не было ни времени, ни сил, ни особого желания. Уж больно выматываешься со всем происходящим кругом! Прямо как тогда, в 90-е… Когда в сезон порой до часа ночи торчал под трактором или комбайном, а уже в семь утра снова выходил на работу.
Впрочем, тогда он уже куда старше был… Жена была, которая обычно на выходные приезжала к нему в деревню, поскольку летом у него порой не было возможности вырваться в город даже на субботу с воскресеньем. Дети были… Два сына и дочка. Здесь же… Кто знает, что их еще ждет? И уж сейчас точно не до детей… А вот Вика в тот день на какой-то день даже обиделась было.
— Ты уже был… с ней? — когда они вместе лежали под одеялкой, вдруг спросила у него девчонка.
Ну да… Что Вика поймет, что у него с ней не первый раз, — можно было даже не сомневаться.
— Было, — подтвердил тогда Михаил, — но не с ней… С другой.
— С кем? — удивилась девчонка.
Самое странное, но это было именно удивление… Будь оно с Ленкой — Вике было бы обидно, что «эта вертихвостка» опередила ее. Но другая… Это не было обидно, хотя и удивляло. Когда успел? Ей-то казалась, что вся жизнь Михаила прошла буквально на глазах у нее и их класса… Что удивить ее ему нечем. Но и фальши в голосе не слышалось…
— Ты ее не знаешь, — ответил тогда Михаил. — Она куда старше была…
И ведь Михаил тогда и не соврал ни слова! В этой жизни с Ленкой не было у него ничего. Что же касается «другой»… Ну так его прошлая жена! И Вика поверила — услышанная версия все объясняла куда лучше, чем придуманная было ей. И хотя девчонка и почувствовала какую-то недоговоренность, но накручивать себя она не стала и поверила сказанному. Просто потому, что хотела поверить. На том вопрос был закрыт и больше никогда не поднимался. Прошлое должно остаться в прошлом.
Второй день после свадьбы, которую Михаил с трудом мог так назвать, они ходили отоваривать карточки и даже немного прогулялись по городу. Хоть в марте еще было холодно, но погода в тот день оказалась на удивление тихой. Даже солнышко как-то выглядывало! Однако большую часть свободного времени они посвящали учебе. В этом плане жить с родителями было однозначно удобнее… Еду ту же мать Михаила готовила. Снег убирали вместе, общими усилиями. А потому уставали куда меньше… Можно сказать, трудные времена показали людям, что выживать семьей куда легче, чем по одному. Не оттого ли, несмотря на ежедневные трудности и испытания, в эту зиму было зарегистрировано просто огромное количество браков? Вот сестра Михаила замуж собралась, чем буквально шокировала родителей. Правда, они сказали, что раньше семнадцати лет разрешения ей не дадут, но это уже в конце мая. Так что Машка даже спорить не стала. А ведь это — больше чем на полтора года раньше, чем в прошлой жизни! Хотя и за того же самого парня. Среди одноклассников Михаила у многих уже семьи появились… Или все дело в том, что никто не знает, что будет завтра и оттого хочет успеть ухватить хоть немного счастья?
Как ни странно, но они с Викой ведь тоже счастливы были… Как мало для этого, оказывается, нужно! Всего лишь вот так быть вместе, чувствовать, что тебя кто-то любит, готов помочь и хотя бы даже просто психологически поддержать. Не испытывать чувства одиночества, что в такие времена становится особенно важно! Хотя не все, наверное, такие… Тут еще вопрос везения — будет ли это «твой» человек или нет. А то ведь можно и с такой связаться, кто весь мозг вынесет и все нервы измотает… И навеки проклянешь тот день, когда ее увидел впервые! У таких в трудные времена вместо того, чтобы хоть как-то помочь, начинаются одни лишь претензии… Мало зарабатываешь, дома не бываешь, мало внимания обращаешь, «да ты неудачник» и другие подобные претензии. Уж сколько семей в 90-е развалилось — то Михаил видел на примере многих друзей и знакомых! Впрочем… В той жизни Вика ж не бросила своего мужа, у которого в 90-е дела тоже неважно шли. Тогда он зарабатывал на жизнь тем, что, уволившись с завода, пошел работать грузчиком и таскал американские окорочка… А потом они вместе ехали и вкалывали на даче, живя практически натуральным хозяйством. И ни разу он не слышал, чтобы она жаловалась на жизнь! И хотелось верить, что в этой жизни у него с Викой все будет не хуже…
Повернув голову, Михаил еще долго смотрел на спящую жену и старался даже не шевелиться чтобы случайно не разбудить девушку. Во сне она выглядела такой милой и трогательно-беззащитной, что хотелось защитить ее от всех трудностей и опасностей окружающего мира… Вот только Михаил прекрасно понимал, что сделать это просто не в состоянии, и это чувство беспомощности буквально бесило его. Ну что он может? Затариться продуктами длительного хранения, топливом и переждать катаклизм где-нибудь в укромном месте?
Ну-ну… Даже будь у него такая возможность, что бы это дало? Вылезти через десяток лет посреди руин цивилизации и всю жизнь пытаться как-то выжить посреди разрухи? Кто-то, возможно, предпочел бы поступить именно так… Вот только ради чего такая жизнь? Чтобы до самой своей смерти вспоминать и сожалеть о том, чего не вернуть уже никогда? Так что нефиг ныть! А вставай и иди — работай, борись за выживание! Не за собственную шкуру, а за то, чтобы была жива страна. Ты представитель цивилизации ХХ века — и без нее ты никто и ничто!
Они встали почти через полтора часа — и первым же делом пошли есть. Хоть мать Михаила и уже ушла на работу, но еду им оставила. Да и батя еще тут был. Ему сегодня во вторую работать… А сейчас он занимался тем, что топил котел.