– Ты поэтому умчался, как ошпаренный? – Надо было Серёге машину вернуть, ему в рейс, он мне плешь проел. Я бы потом приехал. Честно. – Ты врал. Так бы и дальше врал? – Я не знал, как сказать. – Да ты бы никогда не сказал! А вдруг я в полицию пойду? – Право твоё. Делай, как хочешь. Друг-то не виноват, муж твой сам под колёса выбежал, ты видела. Это просто несчастный случай. Максима не вернёшь, а мужик на нары сядет, семья без кормильца останется. Он и так себя казнит. Взгляд её упал на снимок в рамке над рабочим столом. Легко узнаваемый министр обороны пожимал руку мужчине, в котором с трудом, но угадывался лжедальнобойщик Лёха. – Ты врал. Другом Максима прикинулся. Я поверила. А ещё говорил, что хороших людей много. Где? Где? Пошли вы все! Хлопнула дверь. Раздался дробный стук каблуков. Лёшка мрачно смотрел в стену и размеренно бил кулаком в ладонь. *** – Представляешь! – кричала Марина, вжимая педаль акселератора в пол, – он мне врал! Я чего угодно ожидала, думала, может, он женат или ещё что. Но такого – нет! – машина возмущённо ревела в ответ и яростно рвалась вперёд. Дом стоял тёмный, нахохлившийся. Она почувствовала вину – совсем его забросила. Хотя бы камин надо по вечерам разжигать. Марина щёлкнула тумблер у калитки. Лампочки во дворе не загорелись. Опять что-то с проводкой. А машину-то надо помыть и в гараж поставить. «Я только чаю попью, передохну немного, фонарик найду и всё сделаю», – пообещала она не то себе, не то ей. Света не было и в доме. Тьфу! Как утомил сельский быт – без мужских рук туго придётся. За спиной послышался шорох, кто-то толкнул её на пол, она ударилась об угол стола и сдавленно вскрикнула. В темноте угадывалось несколько размытых фигур. – Молчи, тварь! – прошипела ей на ухо одна из них. Люстра под потолком вспыхнула, осветив комнату и трёх мрачного вида парней. – Вы кто? – задыхаясь от страха, просипела Марина. – Пихто! – низенький здоровяк, видно, главный в компании, окинул помещение взглядом. – Похоронная команда! Костя нам бабок должен. – Костя погиб, – выдавила она с трудом. – В курсе, – коротыш кивнул. – А мне по барабану. Долги надо возвращать. Не по-людски это. – У меня нет денег. – А мне по барабану. Жить захочешь, найдёшь. Три лимона с тебя. Марина закусила губу и поднялась с пола. Села на диван. – Я к Костиным долгам отношения не имею. Он брат моего покойного мужа. Денег нет. Хоть убейте. Деньги же от этого не появятся. Можете машину забрать. – Да что она стоит? – презрительно скривился коротыш. – Мне бабки нужны, бабки! Ты что, не сечёшь? Или ты бессмертная? Или на круг тебя никогда не ставили? А нас тут трое, и мы тебя, как Тузик грелку! – Как хотите. Машина, единственное, что есть. Дом мужу покойному принадлежал, раньше чем через полгода всё равно не смогу продать. Забирайте машину. Остальные деньги буду собирать, – она говорила механически, словно робот. Даже страх прошел – устала бояться. Коротыш о чём-то посовещался с остальными, она слышала только невнятное бормотание. У неё в голове гудело, и всё опять казалось нереальным, зыбким, как во сне. – Ладно, – он вытряхнул её сумку на стол, выхватил из кучи пластиковый конверт с документами и брелок с ключами. – Ещё надо оценить твою колымагу, что стоит. И деньги собирай. Срок – неделя. Ментам стукнешь – не жить тебе, падла! На куски порежу. Пойдём машину смотреть. Он сдернул её с дивана и, грубо толкая в спину, погнал на улицу. У неё даже мыслей никаких не было. Пустота какая-то. Она безучастно смотрела, как коротыш залез в БМВ и повернул ключ. Стартер чихал, кашлял, но не заводился. Коротыш высунулся из машины, щедро сыпля ругательствами. – У тебя же бензина нет, твою мать! Как ты на ней ехала-то? Марина еле пожала плечами, наверное, бесполезно рассказывать, что час назад она залила полный бак. – Давай с нашей отольем, – к бэхе подбежал один из парней. – До заправки хватит. Она прислонилась к забору и прикрыла глаза, приказав себе потерпеть ещё немного. «А-а-а-а!» – раздался страшный крик. Марина встрепенулась и отшатнулась в испуге. На чёрных боках БМВ кроваво отсвечивали языки пламени. Возле «Тойоты», воя от боли, катался по земле один из подельников коротыша, пытаясь сбить пламя с одежды. Вокруг него метался в панике второй. Коротыш, чертыхаясь, побежал, на ходу снимая куртку, принялся лупить по огненным языкам, уже лижущим бока автомобиля. Потом метнулся к багажнику, выхватил оттуда огнетушитель, направил сопло на огонь – раздался хлопок, и коротыш упал, хрипя и зажимая лицо руками. Ноги его мелко-мелко сучили по земле. К её ногам подкатился развороченный огнетушитель. На улицу высыпали соседи. – Марина! – громкий крик заставил обернуться. К ней со всех ног мчался Лёха. – Марина! – он подбежал и схватил её за руки. – Ты цела? Ты в порядке? – Она кивнула, все еще пребывая в ступоре. – Что тут у вас происходит? Там же бензобак сейчас взорвется! Эй! – закричал Лёха. – Всем отойти! Отойти! Слушай, надо бэху отогнать, неровен час, загорится, – и прежде чем Марина поняла, что он собирается делать, сел в машину, завёл мотор и тронулся с места. Впереди начиналась развилка, посередине стоял толстый бетонный столб, на котором крепилась трансформаторная будка, и Леха, не сворачивая, пёр прямо на этот столб, быстро набирая скорость. Марина внезапно ахнула и бросилась вслед. – Стой! Стой! – заорала она. Как её звали? Анна, Анюта? Нет, не то. Что-то щёлкнуло у неё в уме. – Нюша! Остановись! Нюша! Я люблю его! Стой! – Отчаянный крик взлетел в ночное небо и вспыхнул мириадами огненных брызг. Когда Марина, задыхаясь, добежала до машины, до столба оставалось пара сантиметров. Леха всё ещё сидел за рулём, неподвижно уставившись в одну точку. Она распахнула дверь и вытащила его наружу. – Ты цел, цел? – Марина смотрела на него во все глаза и трясла за куртку. – Живой, – потрясённо откликнулся он. – Что это было? Тормоза отказали, я за ручник – он заел, хотел дверь открыть – не получается, а эта прёт и прёт вперед, прямо в трансформатор, у меня вся жизнь перед глазами пронеслась. Не врут люди-то! Я так и не понял, как я её остановил? – Она сама остановилась, – Марина прижалась щекой к его груди. – Она такая, с характером. Но я тебе расскажу, как с ней нужно обращаться. Вы должны подружиться. На их лицах плясали сполохи огня – вдали догорала «Тойота». *** «Нюша – вот значит, как тебя зовут, – Марина, прошлась последний раз тряпкой по лобовому стеклу, убирая разводы. – Смотри, какая ты чистенькая и красивая. Спокойной ночи, Нюша». – Намыла? – Лёха стоял рядом и прихлёбывал чай из огромной кружки. – И всё же это какая-то мистическая хрень. Чтоб машина на имя отзывалась да ещё и правила свои тебе диктовала. Не находишь? – Мне пофиг. Она живая, и тебе придётся с этим смириться. Всё равно тебе на ней не ездить. – Это ещё почему? – Она тебя не повезёт. – Раньше возила. – Когда ты мне помогал. А сейчас у тебя непонятный статус. И вообще ты подозрительная личность, хоть и журналист или кто? – Военкор, – Лёха почесал голову. – Ладно, со статусом определимся. Главное, чтобы она по ночам не пила кровь невинных младенцев. – Он скорчил зверскую рожу, и Марина невольно рассмеялась. Может, Лешка прав, всё это просто цепь случайностей – пролившийся бензин вспыхнул от искры, неисправный огнетушитель взорвался, тормоза отказали. Но она не будет искушать судьбу. Она не стала допытываться у него, зачем он приперся ночью к ней домой. Раз приехал, значит, так нужно. Ему. И ей тоже. – Пойдём? – Лёшка открыл дверь гаража. – Подожди, – ей вдруг захотелось сделать одну вещь, и она, нашарив в кармане брелок с ключом, нажала кнопку. «Пускай всегда где ты, там я…» – раздалось из динамиков. И Марина громко засмеялась. – Ты чего? – удивился Лешка. – Это Нюша поет. Певица такая есть, – Марина вытерла заслезившийся глаз. – Скажи Нюше спокойной ночи. Пожалуйста. – Вот блин! – Лёшка нахмурил лоб. – Ну, ладно. Спокойной ночи… Нюша. Марина задержалась в дверях, ещё раз оглянувшись. Пусть Лёшка не верит. Даже если у них ничего не получится, она не будет одинока – теперь у неё есть свое личное привидение. С моторчиком. Подружка. Нюша. – Пока, Нюша, до завтра, – прошептала она. – Пускай где ты, там я. Теперь так. Навсегда. Папина дочка 1 Дом встретил Егора непривычной тишиной. Пока он раздевался, из кухни выглянула Аля, расцвела улыбкой и радостно помахала лопаткой в руке. Ноздри его затрепетали, уловив запах выпечки. Желудок, целый день живший на одном кофе, радостно заурчал. А вот Тошка почему-то не выбежала навстречу как обычно. Опять дуется? Что на этот раз? Из-за Серафимы, что ли? Неделю назад Егор решил отказаться от услуг старушки-няньки, приглядывавшей за дочерью. Серафима с Алей не сошлись характером, а ему дома хотелось покоя, а не кухонных битв. Егор заглянул в комнату дочери. Тошка калачиком лежала на диване. – По какому поводу грусть? Двойку, что ли, получила? – он присел рядом и дернул дочь за тонкую косичку. Тошка вздохнула. Взгляд Егора задержался на семейной фотографии над столом. Снимок из той жизни, из счастливой. Егор и Нина весело улыбаются. Тошка, с пышными бантами на голове, сжимает в руках букет. Первоклассница. Серые глаза, пепельно-русые волосы, упрямый подбородок. Папина дочка. Как будто вчера все было, и вот уже четвертый класс.