– Ничего, – вздохнул торговец. – Ты не переживай, ладно? Все будет хорошо, – принц осторожно прикоснулся к его плечу. Великий Дракон, ну где справедливость?! Этот юноша еще и утешает его, Мелвина?! – Если ничего не придумается, ты сможешь открыть замки комнаты, куда меня собираются упрятать? – спросил принц. – Думаю, смогу, – кивнул Мелвин, зная, что замки будут не волшебными, а обычными, – но зачем? – Если уж умирать… а… то есть перерождаться в Дракона, то на свободе. Я бы хотел запомнить мир таким, каким знаю его я. День последний Очень красивый молодой человек в черном бархатном камзоле и накинутом поверх белом плаще с горностаевой подбивкой стоял на последней площадке Южной башни – той, откуда уходил в небо золотой шпиль. «Отец рассердиться, – вздохнул молодой человек. – Он думает, что триста замко?в, заклятых магами, надежная защита? Глупо. Слава Дракону, Мелвин нашел способ обмануть стражу и открыть засовы. Жалко только, что торговец не нашел выхода, и он – принц – не может спасти его сына. Нет, лучше не думать об этом…» Только бы не было больно! Мир – такой родной, любимый! Он знал, что будет видеть этот мир и после неизбежного. Уделом его станет одиночество и… небо. На Северной башне загудел колокол: тяжело, надрывно стал отбивать время. Время рождения принца в день его совершеннолетия. Раз, два, три… восемнадцать. Молодой человек увидел тень Дракона, вздрогнул и застыл. Вдруг словно теплые ладони закрыли его прекрасные глаза, прижались. Мир исчез. И было больно! О, как больно! Как будто мозг пронзили раскаленной иглой золотого шпиля Южной башни. Принц закричал и потерял сознание. В это же мгновение старый Дракон с размаху ударился в башенную стену, ломая крылья. День первый Небо было серым, мрачным. Дождь шел уже неделю и не думал прекращаться. Туманные утра сменялись бесцветными днями, а дни переходили в свинцовую тяжесть вечерних сумерек, ночи – черные, беззвездные – опускались пустотой на землю. Тронный зал тоже был серым, мрачным. Принц жив! Принц не превратился в Дракона! Известие не принесло радости. Молчал король, молчали маги и советники, пока тишину не нарушил тихий голос рыжеволосого торговца: – Ты опустишь меня, король? Решеф XIV обвел взглядом придворных, словно спрашивал совета. – Ну, – промямлил один из них, – Мелвин выполнил обещание. Принц жив. – Какой ценой, – король обхватил голову руками и закачался на троне – безмолвно, страшно. – Ты не убьешь моего сына? – торговец робко, но настаивал на ответе. – Убирайся! Видеть тебя не могу! – вскрикнул король и снова уронил голову на руки. Мелвин брел по замку, сопровождаемый плевками вслед, угрозами и плачем. Душа самого торговца рыдала и корчилась от содеянного, но что он мог? Другого решения не было. Догадка вспыхнула в голове буквально в последние минуты жизни принца. Сапфировые глаза – Дракон! Мелвин хотел зайти к принцу, но его не пустили. Торговец брел по городу. Каждый отворачивался от него, никто не захотел подвезти до окраины. Он еще не знал, что родной дом встретит его тишиной и запиской: «Не ищи нас, лучше бы мы умерли». Мелвин долго бродил по комнатам, осознавая пустоту, тщетно прислушиваясь к дорожным звукам, а потом, ночью уже, перекинул веревку через крепкую потолочную балку. Король осторожно приоткрыл двери и проскользнул в комнату. Принц не спал. Горячка уже не мучила его, но лицо все еще было бледным, осунувшимся. Служка рядом с постелью читал какой-то манускрипт и был прогнан взмахом королевской руки. – Папа, – сказал принц и застонал, как было все эти дни – наполненные болью и тоской. Сдерживая бег сердца, король накрыл руку сына ладонью. – Ничего, сынок, – странно было видеть зашитые веки, под которыми были некогда прекрасные сапфировые глаза, теперь безжалостно выжженные каленым железом. Мелвин нашел способ: не заимствуя удивительные волшебные глаза, Дракон не мог переродиться. Он и не родился – потерял силу, разбился, рассыпался миллионами потускневших безжизненных чешуек. Многовековое заклятие было снято, но какой ценой?! Слепой сын, стонущий от боли, серое небо над королевством. Долгий-долгий дождь… – Папа, ты не наказывай Мелвина, пожалуйста, – сказал принц, сжимая пальцы короля. – Он же не виноват. У него не было выбора, понимаешь? Король несколько минут молчал, но все же ответил, не делая паузы в словах: – Понимаю. И не накажу. Он ушел, сынок. – Я попробую научиться жить слепым. Наверное… я постараюсь. Кто знает, вдруг однажды наше небо снова прочертят крылья Дракона. Теперь я знаю, папа, Дракон – это все мы: каждый человек, каждый камешек, каждая травинка нашего королевства. Может быть, я найду способ спасти всех нас. Легенда о живом городе Сопровождаемый конвоем огромных псов, я преодолел небольшой двор придорожной гостиницы «Чёрный альбатрос» и отворил двери. Тяжёлая сырая портьера, побитая молью, мазнула по лицу, и я чихнул. «Придорожная» – неверно. Скорее, гостиница «приводная». Долгие странствия привели в удивительный край, где среди синей глади разбросаны тысячи островов – больших и совсем маленьких. Между ними тянулись причудливые железные мосты и деревянные мостики, но самым верным средством передвижения были всевозможные судёнышки – от торговых красавцев-кораблей до домашних вёсельных плотиков и лодчонок. На одной из таких лодок я и причалил к островку, на котором стояло несколько бревенчатых и каменных жилищ. Климат прекрасной водной страны не подходил мне. От постоянной духоты, сырости, влажности вперемешку со сквозными ветрами я простыл: в груди саднило, нос распух, глаза резало от яркой синевы пространства, и я постоянно щурился, моргал. Боясь обзавестись назойливыми мелкими жильцами, перестал заплетать косу, – волосы постоянно мокли. Теперь лохмы болтались по спине, выгоревшие до белизны. – Однако псы у вас, – неопредёленно заметил я хозяину – дородному усачу с выдававшей военное прошлое осанкой. – Послушные, – так же туманно буркнул он. Мол, понимайте, как хотите: то ли на самом деле послушаются – разорвут по приказу, то ли просто ласковые. Судя по хозяину – первое. – Нет ли у вас пристанища на недельку? – спросил я, выкатив на деревянную стойку пару золотых сэндов. Островок был последний точкой поисков, и я мечтал немного отдохнуть и подлечиться. Слишком уж долго странствовал без длительных остановок, да и поразмыслить – куда идти дальше – тоже не мешало. Усач ловко подхватил золото, кивнул: – Ужинать будете, ма'эр? Сегодня был удачный улов, могу разогреть вам поррену под соусом. – Непременно, а еще горячего вина, если это возможно. – У нас возможно всё, были бы деньги, – заверил хозяин. В комнатке я привёл себя в порядок, умылся, стараясь избегать зеркала, но оно блеснуло услужливо и отразило потускневший от болезни взгляд некогда ярких, как жёлто-золотой закат, глаз и новые морщинки времени у губ. Накинув сухую куртку с капюшоном, я вышел в общий зал, плохо освещённый свечами да огнём полыхающего очага. В полумраке качались немногочисленные тени за круглыми столиками со столешницами-спилами огромных, растущих на острове баорандов. – Уединение, ма'эр? – немногословный бывший вояка подал серебряный сосуд с горячим питьём, пока его служка уставлял поднос тарелками с едой. О, нет! Только не уединение! Много лет я бегу от одиночества по дорогам судьбы, но каждый раз оно настигает, где бы я ни оказался. Видимо, мысли отразились на лице беспокойной тенью, усач кивнул: – Слушать желаете или говорить? – Слушать. – Тогда вам туда, ма'эр. Правда, у нашего сказочника одна сказка на все времена, но вы останетесь довольны. Он провёл меня в тёплый угол, к очагу, усадил напротив небрежно развалившегося в полукресле мужчины и, более не говоря ни слова, скрылся. – Вижу, вы издалека? – приветствовал незнакомец мою скромную персону. Не называя имени, он протянул руку через стол. Ну что же, своё имя я давно забыл и уж точно не вспомню ради очередного встречного. Я пожал горячую ладонь, удобно устроился за столиком, предложив будущему рассказчику бокал вина. Мужчина сидел спиной к очагу, отчего я не мог толком разглядеть лица. Видел лишь, что он в самом расцвете лет, сильные плечи и мозолистые ладони выдавали человека, немало воевавшего или много трудившегося, волосы коротко острижены, но длинная чёлка закрывала лоб и падала на глаза. Мало-помалу терпкое и крепкое вино развязало языки, мы разговорились, и очень скоро я смог осведомиться о той сказке, которую посулил хозяин гостиницы. Собеседник взъерошил волосы, усмехнулся: