– Значит, брат приходил и раньше. Так почему же раньше Наташа при появлении брата никогда не паниковала? Тамара задумалась. – Сегодня было что-то еще, – произнесла она. – Какой-то звонок. Вот после него Наташка и задергалась. Звонил какой-то Аскольд, требовал вернуть ему должок. Я рядом стояла, слышала, как этот тип произнес: «С вас с мужем должок причитается. Возвращайте!» – А потом? – Наташа начала что-то лепетать, что у нее денег нет, все деньги у мужа. Сказала: «Но ты же сам знаешь, какой он!» – И что Аскольд ответил? – Заявил, что ему все равно. Что у мужа и жены равные права и равные обязанности. Если Федор не хочет платить, то заплатить придется Наташе. Наташка повесила трубку и была сама не своя. Произнесла только, что теперь она точно пропала, а потом стала кому-то звонить. Где-то через час приехал Сергей, мне кажется, она ему и звонила, хотела с ним посоветоваться или денег занять. Но куда там! Этот тип набрал себе товара почти на десять тысяч, а в кассе заплатил двести рублей. Все остальное Наташка ему как бы в подарок оформила. – Ничего себе подарочек. – Оформила она все, значит, – продолжала Тамара задумчиво, – он уехал, и она убежала. Мне одной сказала, что назад больше не вернется, что у нее проблемы и что она срочно должна уехать из города. Да я еще раньше поняла, что к чему. Никогда Наташка так много товара своему брату в подарок не оформляла. Сдается мне, она уже понимала, что это будет ее прощальный ему подарок, что назад она уже никогда не вернется, вот и жгла за собой мосты. Так что? Отдадите вы мне выпрямитель для волос? Выпрямитель Тамара получила. И когда подруги уходили, то через закрытую дверь услышали, как громко радовалась Тамара своей удаче: – Наташа назад теперь уже вряд ли вернется. Я с ней связаться тоже никак не могу. Мама, до чего же я везучая! И совесть у меня чиста! И выпрямитель мой! Вернувшись домой, подруги соорудили ужин на скорую руку и провели совет. Под разогретые голубцы – дар тети Берты – отлично пошла хреновуха – подарок дяди Павлика. Корень хрена, настоянный на водке, да с ложкой меда, в такую сырую и темную осеннюю погоду действовал лучше всякого антидепрессанта. – Хрен – это тот же женьшень. Иммунитет выше крыши поднимает. Голубцы оказались очень вкусными. Тетя Берта, может, и не была большой аккуратисткой, но зато толк во вкусной еде понимала. Готовить она умела, любила и получалось у нее здорово. А уж голубцы были ее коронным блюдом. Толстенькие голубчики, плавающие в густом томатно-сметанном соусе, у кого хочешь вызывали исключительно положительные эмоции. Даже Анжелика, которая не была поклонницей этого блюда, предпочитая ему долму, нашла, что голубцы тети Берты просто прекрасны. Анжелика съела две штучки, Констанция пять. После обильной еды и хреновухи у нее раскраснелись щеки и развязался язык. – К Сергею ты не едешь! – Как же так? Он меня ждет! – Теперь я точно уверена, что этот тип опасен! Тебе нельзя к нему ехать ни на выходные, ни вообще когда-либо! И потом я не понимаю, как ты собираешься к нему ехать, если у нас запланирован шашлык с другими кавалерами? – Одно другому не мешает. – В смысле? – Я посмотрела по карте, оба эти места находятся совсем рядом. Та база отдыха, куда позвал нас с тобой Ярик, и дом с грядками Сергея – они всего-то километрах в десяти друг от друга. Анжелика не уточнила, что десять – это если ехать по прямой. По дороге, конечно, немного дальше получится, но все равно она могла сначала приехать со всей компанией на базу, потом смотаться к Сергею, разнюхать там, как и что, а после снова вернуться к своим друзьям. Или наоборот, сначала к Сергею, потом на базу. – Предлагаешь, мне одной оказаться в компании незнакомых парней? – Там и девушки будут. – Нет, давай уже вместе. – Можно вместе поехать к Сергею, а потом вернуться тоже вместе. – Ага! Или вовсе не вернуться! – Почему? Констанция достала полученную сегодня от Наташи записку, ткнула в нее пальцем и сказала: – В этой записке совсем другой почерк! – Что? – Та записка, которую мы с тобой нашли в банке и в которой некто просит о помощи, она написана другим почерком, чем эта Наташина писулька. Ладно бы они были написаны одним почерком, тогда было бы по крайней мере ясно, что если даже эта Наташка и оказалась в беде по вине Сергея, то впоследствии все разрешилось благополучно, если уж она работает тут в садовом центре и время от времени видится с Сергеем. Или что эта записка вообще была шуткой. Сидит та же Наташа, крутит банки, пять штук, десять, двадцать. Крыша у нее едет, она пишет: «Памахите! Хибну! Иду ко дну», типа, что все, кранты ей пришли, конец ее силам наступил. И кладет эту записку в банку. – Кладет-то зачем? – Просто по приколу! Чтобы отвлечься и развлечься! – Странное развлечение. – Это еще что! – воскликнула Констанция, которая почувствовала огромный прилив сил после выпитой хреновухи и схомяченных голубцов. – От однообразной работы знаешь, как крыша едет! Откуда это могла бы знать сама Констанция, которая в своей жизни вообще ни одного дня нигде не проработала, Анжелика понять не могла. Но она деликатно решила не заострять внимание на этом моменте и снова повторила, что завтра, то есть в субботу, они могут поехать к Сергею вдвоем с Констанцией. Да, так и нужно поступить. Так будет даже спокойнее им обеим. Все дальнейшие события этого вечера складывались так, словно кто-то невидимый решил подыграть Анжелике в ее планах. Ближе к ночи позвонил Сергей и заявил, что ждет Анжелику завтра пораньше, потому что им предстоит много работы. – И домашнее задание с собой захвати, – напомнил он ей. – Надеюсь, ты его приготовила? – Можешь быть спокоен. А можно я еще и подругу захвачу? Сергей это намерение одобрил. – Втроем даже лучше, я в одном месте, вы в другом, быстрее справимся. Почти сразу же после этого разговора позвонил Ярик, который объяснил, что их компания соберется не раньше четырех вечера, потому что у многих в субботу рабочий день заканчивается в три. Ярик предлагал заехать за девушками, забрать их из дома, но Анжелика это предложение по понятным причинам отклонила. В это время она планировала быть вовсе не у себя дома, а в гостях у Сергея. Вернее, у него на отработке. И снова Анжелика поймала себя на мысли: а на кой ей все это надо? Ответа на этот вопрос не было, так что Анжелика даже заморачиваться с его поисками не стала. И просто пообещала Ярику: – К четырем мы с подругой обязательно подъедем. Все прекрасно! Потом пошла к Констанции, совершенно размякшей после голубцов и хреновухи, и сообщила той, что подниматься утром придется пораньше. – Это во сколько? – Часиков в пять. – Боже! – В семь Сергей нас уже ждет у себя. – А чем мы будем там заниматься? – Капусту собирать, наверное. – А ее много? – Да нет, не особенно, одна грядочка. Кочанов двадцать, я думаю, там наберется. – А-а-а… – зевнула Констанция. – Двадцать – это нормально. Втроем за пять минут управимся. Даже странно, ты говорила, он фанатик. А тут какая-то ерунда. Справимся! И, сладко потянувшись, она укрылась до подбородка любимым покрывалом Анжелики – теплым, мягким и с кисточками, предварительно подсунув под голову подушку со слониками, тоже любимую самой Анжеликой. И как тут было устоять? Анжелика прокралась на кухню и позвонила тетке. – Тетя Берта? Спасибо вам за голубцы. Очень вкусные. Констанция их все подъела. А как там ее мама? Вы с ней разговаривали? – Конечно. Она давно не сердится, но хочет, чтобы Констанция ей первая позвонила. Так и говорит, она виновата, пусть сама первая и позвонит. – Так она звонила. Ее мама трубку не берет. – Да? Странно. Но я уточню еще раз. Анжелика закончила разговор с тетей Бертой с тяжелым сердцем. Недопонимание между Констанцией и ее мамой никуда не делось, а их противостояние, похоже, вступило в новую фазу. На другой день ровно в семь утра подруги уже стояли во дворе дома Сергея, поеживаясь от утреннего холодка и недоумевая, чего ради он вытащил их в такую рань. Вся капустная грядка, которую приметила Анжелика еще в прошлый свой приезд, стояла пустой. Ни кочерыжки, ни листика, вся земля была аккуратно перекопана, разглажена, она ждала следующей весны и нового урожая. – А что же мы будем делать? – спросила Констанция.