Даже медитировать не хочу. Мне нужно просто пережить этот момент. Только он по всей видимости резиновый и тянется уже без пяти вечность. - Кажется дверь скрипнула, - Марина приглушенно смеется, а я отпускаю её руку и опять скрещиваю руки на груди. - Не смешно. - Прости, - не выдерживает она. - Ты на работе, - напоминаю ей я. - Извини, ладно, - откашляв смех Марина принимает серьезный вид. Многозначительно закатываю глаза и пялюсь в стену. Как только раздумываю всё же приняться за медитацию дверь открывается и оттуда выходит Женя. Моментально встаю с места. - Что-то узнали? Женька растерянно кивает. Развожу в недоумении руки, молча спрашивая: «Что не так?». - Борис Аркадьевич подтвердит и тогда скажу. - Пфф… Лучше б ты не выходил, - шумно выдыхаю я и начинаю нарезать монотонные и неторопливые круги по коридору. Следом за Женей появляется очень коротко стриженный мужчина лет пятидесяти, в очках с тонкой оправой и с широкими усами. - Петь пойдем в кабинет, - подзывает дядя Боря и мы все следом заходим в лабораторию. – Не хочу о подобных вещах в коридоре распространяться. После того как твой отец узнает в чём дело, думаю твоё дело признают официальным. Без неё мы эту головоломку не разгадаем. Дядя Боря тяжело вздыхает, и мы проходим к его рабочему столу. Присев на край стола он окидывает нас поочерёдно взглядом и останавливается на мне. - Амнезия Юлианны Сергеевны не вызвана автокатастрофой, - качает дядя Боря головой. – Она уже ничего не помнила к тому моменту. - В смысле? – внутри начала накатывать волна неизведанного страха и непонимания. - Её амнезия была кому-то нужна так как добились её искусственным путём. Ей ввели особую сыворотку. Её клетки блокируют доли мозга, отвечающие за память, но, судя по всему, формула плохо проработана и работает эта система не должным образом. Юлианна Сергеевна может вспомнить. Если брать тактильно, как она сама описывает в карте своё состояние, так вообще помнит почти всё. Внутри меня что-то рухнуло и меня окатило этой надвигающейся волной. Шум в ушах, а перед глазами плывущая пелена. Я оглох и ослеп в один момент. Кто-то стёр ей память. Стёр. Память. Заставил Лию забыть абсолютно всё. Мою Лию. Которая даже не помнит, что она моя. Кто-то просто взял и лишил меня её. Отнял самое дорогое что у меня было. Волна начала уходить, а на её место приходила злость, которая росла до огненной ярости. Вцепившись в волосы, я осел на землю. Хотелось рвать, метать, разбить что-нибудь, сломать или кого-нибудь убить. Нет! Ни кого-нибудь, а ту гниду, которая решила, что может отнять у меня самоё ценное и незаметно уйти. Нет уж! Я выпущу этой твари кишки и во всей красе наслажусь своей местью. Первый раз в жизни мне захотелось кого-то убить. Чьи-то руки отняли мои от головы. Марина. Она осторожно обхватила мое лицо ладонями и заставила посмотреть в её сторону. - Петь, ты меня слышишь? – слышу её голос, но он как в тумане. – Посмотри на меня. Пытаюсь сфокусировать взгляд на напарнице и пробираюсь из этой пелены. Я старался дышать ровно, пытался прийти в себя, но меня предательски трясло. Формула. Память. Разработки. - В нашем реестре данные разработки имеются? – спрашиваю я потерянным голосом всё еще не придя в себя. - Да, Петь. Имеются, - мягко отвечает Марина, не сводя с меня свой обеспокоенный взгляд. – Твой отец зарегистрирует дело. И нам правда будет нужна Лия. Всё будет хорошо. - Значит я виноват в том, что с ней случилось. Я во всём виноват. Это из-за меня, - я всё никак не мог прийти в себя от произошедшего. – Если бы… Собирался начать я, но Марина меня прерывает. - Без если бы. Ещё одно обвиняющее слово в твою сторону или любая другая фраза, напоминающая мне самобичевание и тебе несдобровать. Это могло произойти с кем угодно, просто выглядело бы иначе. Да может Лия и причастна к этому оказалась из-за вашего знакомства, но это не значит, что винить нужно себя. Мы со всем разберемся. Все вместе разберемся. Никто не застрахован. Мы просто сделаем свой дело на высшем уровне, как и всегда. Понимаю, что тебе больно, но ты со всем справишься. Ты чёрт возьми Павлов Пётр Александрович или нет? Начинаю приходить в себя, слова Марины звучат как освежающая пощечина. - Да, - киваю я, осмысление возвращается. – Вроде он. - Ну вот! А как именуют в народе этого прекрасного парня? - Мистер хладнокровие, - отвечаю я, Марина уже полностью фокусируется в моих глазах. - Так мы все вместе с нетерпением ждём встречи с мистером хладнокровие, без него мы не разгадаем это дело. Я молча притягиваю Марину к себе и обнимаю её. - Спасибо. Правда спасибо. Мы распускаем объятия, и она улыбается. - Придется Лии всё рассказать и с ней поработать, - подытоживает напарница. - Хоть какая-то хорошая новость, - неуверенно смеюсь я. Марина подхватывает, и мы оба заливаемся смехом, правда я точно знаю, что он скорее истерический. Подышав на счет, встаю на ноги и помогаю подняться Марине. - Я уже передал все документы Александру Владимировичу. Твой отец знает всю серьёзность дела, - говорит мне дядя Боря. - Спасибо огромное, - киваю в ответ. Неожиданно звонит телефон. Отец. Беру трубку. - На связи, - коротко здороваюсь. - Завтра вечером прилетаю. Пока не закроешь это дело, месячные квоты с тебя снимаются. Все думают, что я еду побаловать партнеров, так что пусть мои люди начнут постепенно готовить официальный прием, - четко и по делу начинает папа. - Хорошо, отец. - Как ты? - Как ты учил, всё нормально. - Скоро буду, - с этими словами он обрывает связь. Заставить моего отца прилететь сюда, задача не из легких. Не повезло тому человеку, который связался с династией Павловых. Ох как не повезло. Глава 14. «Кошки-мышки» Лия Я сидела в гримерке и смотрела в своё отражение. Стараясь думать только о музыке и о Стасе, пыталась сконцентрироваться на предстоящем выступлении. Не верится, что меня ждёт выступление на большой сцене. А вдруг не справлюсь? Вдруг онемеют связки, что тогда делать? Петя бы скорее всего знал, что делать. Петя. Интересно, как он? Как-то подозрительно затих, что мне аж позволено выйти на сцену и никто не кричит о безопасности. Дверь резко распахивается в гримерку заходит Петя и смотрит на меня через зеркало. Вот блин. Накаркала. Неужели он решил, что имеет право запретить мне выступать? - Вижу по взгляду ты обо всём догадалась, - Петя скрещивает руки на груди и опирается о дверь. – У тебя минута, чтобы собраться. Мы уходим. Заливаюсь смехом. - Серьезно? – даже не думаю оборачиваться, меня и через зеркало устраивает лицезреть его недовольную мордашку. – Ты уходишь, а я нет. Демонстративно прихорашиваюсь перед зеркалом, чтобы его позлить. Пусть даже не думает, что может меня утащить куда-нибудь. - Да ты что, - теперь он саркастически ухмыляется. – Наручники то у меня с собой. Петя достает наручники перекручивает их в руках и затем машет мне ими в зеркало. - Тебя силой тащить или на добровольной основе? – спрашивает он, задумчиво рассматривая наручники. - Ты не имеешь никакого права… - взрываюсь я, резко вскакиваю со стула, оборачиваюсь и подхожу к нему. – Это моя жизнь! Дай мне хоть немного в ней разобраться. - Право то я имею. Твой отец любезно предоставил. А в жизни разобраться я помогу. Пойдешь со мной расскажу всё, что пожелаешь, - Петя был серьезен. - Ага. Знаю, как ты рассказываешь. Три слова - ответ готов. Ничего не понятно и только больше вопросов. С тобой идти только голову засорять, - хмыкаю в ответ. - Ты смотрю меня не поняла. Во-первых, ты идёшь со мной в любом раскладе. Во-вторых, я расскажу тебе всё, во всех грязных подробностях, о которых ты только попросишь, - любезно предлагает Петя и его губы растягиваются в ухмылке. - Прям всё? – спрашиваю и подхожу к нему близко-близко пытаясь рассмотреть в глазах истину. – Врешь?