Глаза Петра Степановича заблестели, но он, притворяясь равнодушным, поинтересовался, насколько хороши эти песенки, блюда да книжки? – Хороши, хороши, вот увидите, в накладе не останетесь! Наталья прекрасно видела, что он заинтересовался этой идеей, но продолжал все обсуждать и торговаться. Да и непривычно было ему говорить на такие темы с барыней, но коммерческий интерес возобладал. Он предложил все-таки свою помощь в продаже и только уточнил, сколько штук книжечек Наталья хочет продать. Наталья ответила, что пока должны сделать по пятьдесят книжечек с песнями и штук сорок сборничков с рецептами, да сказок на пробу тоже штук пятьдесят обещали напечатать, а если дело пойдет, то и больше можно заказать, архимандрит не откажет. Предложила ему двадцать процентов от выручки проданных изданий. Сначала, правда, Наталья беспокоилась, что этот термин еще неизвестен, но оказалось, что он в ходу, и ее отлично поняли. На это Петр Степанович всплеснул руками и возмущенно произнес, что его без ножа режут, что вдруг их не купят, и предложил другую цифру – сорок процентов. Наталья сказала, что все купят непременно, и чтобы он не сомневался, будет он еще и в прибытке, и предложила тридцать процентов, и ни копейкой больше! Да еще и пригрозила, что и с монахами о продаже книжек может договориться, хоть это и не очень следовало правилам – там продавали только церковную литературу! Но для нее архимандрит и исключение может по-соседски сделать. На что Петр Степанович как бы неохотно согласился на договор, добавив, что делает это только из уважения к помещице. Тогда Наталья предложила составить договор о сотрудничестве. Заверять юридически его не будут, но прописать на бумаге все нюансы все-таки надо. На это торговец опять всплеснул руками и возмущенно произнес, что все сделает честно, без всякого договора, и что она должна ему во всем верить. Но по его хитрым глазам было видно, что он был готов обмануть при первой возможности, и верить ему особо нельзя. Поэтому Наталья сказала, что верить-то ему верит, но, как говорится, доверяй, но проверяй. Попросила также до поры до времени не рассказывать, от кого он эти песни да рецепты получил, она сама про них расскажет. Так они и договорились, но Наталья решила, что надо будет потом проконтролировать, сколько книжек он продаст, и за сколько рассчитается, хитрец, видно, он еще тот, выгоды нигде не упустит. С этим они и вышли из лавки, прикупив две книжки баллад, одну Наталья взяла себе, другую – отдала Машеньке в подарок. И та начала читать баллады сразу вслух, зачаровавшись прекрасным слогом Василия Андреевича Жуковского. Приобрела Наталья еще «Оды» Державина и три номера журнала «Вестник Европы» с неоконченным романом Николая Михайловича Карамзина «Рыцарь нашего времени» (почти как у Лермонтова), которые завалялись в лавке. Видно, посмотрев, что конца романа нет, их и не покупали, не брали, а Наталье сгодится, да и прочитать интересно, про что там. Тем более вид у книги и журнала был уже несколько потрепанный, их легко было внести в будущее. Зашли они и на почту, узнать новости, причем почтмейстер очень сильно напомнил знаменитый гоголевский персонаж пьесы «Ревизор». Он тоже был суетлив, любил совать нос в чужие дела. Там Наталья держалась официально, много не разговаривала, отдала только письма для отправки. Решила она дать объявление в одну из газет, которые тогда издавались в Москве да Санкт-Петербурге, попробовав отыскать своих «коллег»-попаданцев. Может, не одна она такая красивая здесь нарисовалась. Текст объявления она сочинила еще в будущем, собрав все штампы фильмов про разведчиков: «Алекс – Юстасу: – Мы с вами сегодня одинаково небрежны. Куплю славянский шкаф. Кровать с шарами не предлагать. Обращаться в имение госпожи Н. Д. Дорогобужского уезда Смоленской губернии». Отправила она также и письмо в те же газеты со святочным рассказом про отца Павла. Письма вызвали недоуменное лицо почтмейстера, его просто разрывало от любопытства, чувствовалось, что он их уже сегодня же и вскроет, чтобы узнать, о чем таком пишут в газеты, но Наталья сделала непроницаемое лицо, но внутри себя хихикала, представив, какие сплетни разойдутся по городу. Только потом сообразила, что сглупила, можно было это же все сделать на своей почтовой станции в Васино, меньше бы интереса вызвало. Но дело было уже сделано. Наталья хотела немного разворошить эту сонную скучную жизнь, но не хотела и не могла действовать, как все, поэтому, заплатив деньги, вышла на улицу с мыслями: «Будь что будет, а она будет действовать по принципу очень точных слов песни Андрея Макаревича: „Не стоит прогибаться под изменчивый мир, однажды он прогнется под нас“». Проезжая дальше по городу, дамы заметили небольшую лавку «Колониальных и бакалейных товаров», как тогда назывался продовольственный магазин. Маша выходить отказалась, вся погруженная в чтение, зашла Наталья одна. Тут ее тоже знали и приветствовали. Там она рассказала, что научилась делать новые блюда, рецепты которых скоро будут изданы, и что всех желающих приобрести их можно отправлять в книжный магазин, или купить себе несколько экземпляров сборничков. Заинтриговав таким образом хозяина лавки и его приказчиков, Наталья прикупила разных специй и фруктов, даже апельсины традиционные были здесь, к ее удивлению. Оказалось, что тут у нее открыт кредит, и можно расплачиваться в конце месяца, или как удобно, что порадовало. Не могли дамы проехать и мимо и салона «Мадам Зизи», у которой и прикупили по шикарной шляпке. Владелица салона Наталье не понравилась, и она думала, стоит ли с вообще с ней «мутить» новое дело – а именно, изготовление простых приспособлений в виде пояса, к которому на пуговицах крепились длинные сменные прокладки для женских дел. Но тут решать еще надо – изготовить их легко, с ними справятся и деревенские девушки, которые владели иглой не хуже, чем портнихи салона, а сама идея – золотое дно! Лучше потом через ее салон пояса продавать, через кого-нибудь из посредников, да и ту же Полетт использовать – коллеги же. Можно будет пояснить, что идею как раз и подсказала новая белошвейка, видевшая подобную вещь в одном из магазинов Франции. Зинаида Петровна салон содержала строго, заказов имела много, круг знакомых дам имела широчайший – с ней надо дружить, несмотря на симпатии и антипатии! Увидела Наталья и ювелирный магазин и тоже решила зайти – надо было часть серебра, купленного в будущем, обратить в деньги. Машу отправила дальше, не хотела перед ней показывать серебро, а сама решилась пройтись немного, благо на улицах было чисто и спокойно, а идти до дома знакомых, у которых должны были остановиться, было совсем недалеко. Хозяином магазина оказался типичный еврей по внешности, но с русским именем Яков Ильич, поскольку был выкрестом, так как тогда евреи не могли жить вне зоны оседлости, в которую Смоленская губерния, конечно, не входила. Но учительница видела, кто он такой, поскольку неоднократно сталкивалась с представителями этой национальности и уважала их. Она и решила немного его подловить, захотела обратиться к нему с приветствием на идише, который немного знала от бабушки ученика, как раз научившей готовить «рыбу фиш», но подумав, не стала этого делать, решив, какой интерес вызовет барыня, не просто знающая данный язык. но и умеющая на нем говорить. Поэтому она подумала лишний раз не подставляться и общалась по-русски, лишь, пристально глядя ему в глаза, показала слитки серебра, из которых хотела сделать монеты. Яков Ильич объяснил, что сделать это можно, причем не только продать серебро и сделать монеты, но и заложить его с правом выкупа в ломбардах, как делают и в будущем. Так что договорились, что на обратной дороге еще раз она зайдет к ним и заберет деньги, чтобы не «светить» их сейчас. Наталья немного рисковала, доверившись ему, поэтому взяла расписку в получении средств, решив хотя бы немного подстраховаться. Но несмотря на расписку, она переживала об их сохранности, но мысль о том, что один нечестный поступок – и репутация ювелира будет потеряна навсегда, немного ее успокоила. Сдала он там и комплект из кольца, подвески и сережек, сделанные из искусственного рубина, которые Наталья купила в будущем. Камни комплекта отличались от натуральных своей огранкой, которую ювелир оценил как «англицкую», на что она только пожала плечами – пусть так и будет, поскольку единственное их отличие от нынешних изделий было в том, что они были не натуральными, а сделанными в специальных условиях. Наталья объяснила, что нашла их в доме случайно, остались они от мужа, который выиграл их когда-то у проезжего шулера в карты, а уж как они к тому попали – бог весть! Беспокоилась он только об одном – как бы не поползли слухи, что «барыня настолько обнищала, что драгоценности закладывает». Но, оказывается, многие дамы так делали в преддверии больших расходов, например, на бал, покупку нарядов, закладывая, а потом выкупая свои вещи. Да это и не в интересах хозяина – к слишком болтливому ювелиру никто и не придет. Принял он вещи без вопросов, оценил достаточно в неплохую сумму, а учительница заранее посмотрела, сколько стоят подобные изделия, и пообещал рассчитаться также на обратной дороге. Пока шло все по плану, Наталья поняла, что такие камни, вместе с жемчугом, также могут быть неплохим источником поступления средств, надо только продавать их там, где ее не знают – в Смоленске или Москве, если она туда доберется. Глава 23 Бал, бал, бал!!! Поскольку бал по обычаю того времени начинался вечером, надо было где-то остановиться, чтобы к нему приготовиться. Здесь невольно помогла Маша, возок с которой Наталья увидела около одного из домов. Память Натали подсказала, что здесь в Дорогобуже живет семья знакомых, к которым она и ехала в гости в момент попадания Натальи в этот мир. Машенька терпеливо ждала ее, погруженная в книгу, и почти не заметила ее короткого отсутствия. Кстати, взаимный краткий перенос показал, что барыня отлично адаптировалась к миру Натальи, чай был выпит, угощение подъедено, а в фильме как раз показывали сцену первого бала Наташи Ростовой. Обновив угощение, подогрев чай, успокоенная Наталья ушла в прошлое, а барыня – вновь вернулась к захватывающему действию. Женщины зашли в дом и сразу попали в объятья знакомых. Семья состояла из хозяина дома – Алексея Сергеевича, который служил в суде и был капитаном-исправником с девятым чином, его жены Веры Дмитриевны, которую все звали просто Верочкой, обаятельной хохотушки-пышечки, и их дочки Анечки, Аннет, подружки Маши, которая сразу увела ее к себе «поболтать». Их прекрасно приняли, накормили, расспросили и осмотрели. Наталья вручила им купленные апельсины и другие покупки, которые были с благодарностью приняты. Оказалось, что они в прямом смысле слова попали «с корабля на бал» – перед большим балом у предводителя дворянства, родственники наших знакомых решили дать небольшой бал-репетицию, скорее, домашний прием, чтобы посмотреть, как держатся девушки, как выглядят, чтобы не было накладок на главном «смотре» перед основной публикой. Для Маши этот бал был не первым, она была уже представлена и на нашем приеме, и выезжала на такие небольшие семейные балы ранее. Это для Натальи все было новым и интересным. Там все было скромно, по-домашнему, и наряды, которые продемонстрировали, были признаны достаточно и модными, и в то же время соответствующими общему «тренду», как мы бы сказали, все было признано нормальным. Вечером Наталья засиделась с Верочкой за чаем и дружеской беседой. Ей было важно узнать все о предводителе дворянства – Александре Васильевиче Вакселе и его семье. Оказалось, что она обратилась по адресу – Верочка знала всё и обо всех и была рада немного просветить «провинциальную подругу», и говорила, говорила, говорила!!! Наталье оставалось только поддакивать, кивать и все запоминать. Вот рассказ-монолог Веры, лишь изредка прерываемый репликами Натальи. – После праздника хотели мы с Алексеем Сергеевичем в Москву съездить, Анечку вывезти в Благородное собрание. Там возможностей сделать хорошую партию поболее будет. У нас в уезде богатых женихов-то немного отыщется. Верочка налила себе и подруге чаю и отхлебнула глоточек. Услышав про Благородное собрание и Москву, в памяти учительницы мелькнуло что-то знакомое: Ее привозят и в Собранье. Там теснота, волненье, жар, Музыки грохот, свеч блистанье, Мельканье, вихорь быстрых пар. И далее: А глаз меж тем с нее не сводит Какой-то важный генерал. Друг другу тетушки мигнули И локтем Таню враз толкнули… Ну, точно! Именно в московское Благородное собрание Александр Сергеевич Пушкин «вывозит» свою героиню Татьяну Ларину, там ее и замечает будущий муж – «важный генерал». Надо взять на заметку рассказ Верочки, может, и Машеньку придется везти на эту «ярмарку невест» в поисках достойного жениха. – И Елизавета Николаевна, подруга моя, желала об этом для дочки своей, – продолжала Верочка. – Ты же помнишь Лизоньку, успокой Господь ее душу? Так она мечтала, что мы наших девочек, она Катеньку, а я Анечку, вместе вывезем в Москву… А не случилось. Умерла Лиза, когда Катюше и семи лет не исполнилось. Такой же сироткой росла, как твоя Машенька. Уж прости, душенька, что напомнила! – Ничего страшного, рассказывай, – сказала Наталья, делая тоже глоток чая из красивой чашечки. А Верочка продолжала: – Только Машеньку ты как родную растила, а Катюша сиротскую долю сполна познала. Отец то ее женился после смерти Лизоньки быстро, а уж Александра Ильинична, мачеха Катеньки, ох, и сурова. По своему характеру она в девках-то засиделась. Только в тридцать семь лет замуж вышла, а в тридцать восемь лет сына родила, Илью. А как только Катеньке исполнилось шестнадцать лет, так сразу жениха стала искать. Наталья с Верочкой одновременно отпили чай и улыбнулись друг другу. – Нет, наш Александр Васильевич, предводитель дворянства, достойный человек, не зря его второй раз избрали, но не такого жениха для своей дочери Елизавета Николаевна желала. Катенька же по матери княжеского рода, да и по отцу древнего шляхетского. – А дед Александра Васильевича – Свен Ваксель – из шведского подданства, поступил на русскую службу, был моряком еще при Петре Великом. Это его сыну, Василию Свеновичу, отцу нашего предводителя дворянства, матушка-императрица Екатерина Алексеевна дворянство пожаловала, да земли в нашем Дорогобужском уезде. В одной из своих деревень – Заселье – такое имение богатое построил, с парком, оранжереей. Вот женитьбой на Катеньке Александр Васильевич положение-то и упрочил. – Екатерина Антоновна, как теперь ее все величают, хоть и стала женой предводителя дворянства, но на всех балах и собраниях заправляет ее мачеха – Александра Ильинична. Александр Васильевич не вмешивается. В строгости жену держит. Завтра увидишь сей курьез – первая дама – не жена предводителя, а ее мачеха, теща Александра Васильевича. Верочка наконец решительно отодвинула чашечку и встала: – Ну, заболтала ты меня (ага, кто кого!), пора и спать! И они разошлись по комнатам. Наталья была очень довольна разговором – «кто владеет информацией – владеет миром!», а ее двойник про все это как-то не рассказала, считая само собой разумеющимися все эти подробности. А на следующий день начались сборы непосредственно на главный бал и, как всегда, не хватало еще полчаса, чтобы все было безукоризненно. Перечитайте сцену подготовки к балу Наташи Ростовой или вспомните свои хлопоты по подготовке к большому празднику-корпоративу – и вы все поймете! Все выбивались из сил, что-то поправляя, дошивая платья, а наши горничные еще и срочно делали прически. Дамы решили сделать их самыми традиционными – у Маши волосы были разделены на пробор и уложены в локоны, Наталья же решила сделать пышную шишку, обвязав ее легким шарфом, концы которого скрепила камеей и перекинула на плечи. Получилось достаточно просто, но красиво. Было важно привлечь внимание к одежде, украшениям, а также к обуви. Волновались Наталья с Машей, как две Наташи Ростовых перед своим первым балом. Для Маши это и вправду был хоть и не первый, но ответственный выезд в большой свет, а для Натальи экзамен – как она сможет правильно и адекватно вести себя в новой незнакомой обстановке, как примут местные дамы наряды. Ведь хотя и здесь, в провинции, стиль ампир уже был распространен, вспомните хотя бы «Гусарскую балладу», где все девушки были одеты как раз в такие платья. А вот жемчуг, не привычный, мелкий речной, который тогда был очень популярен, и которым украшались даже седла, а ровный, крупный и более яркий, а также красивые палантины и шарфы, да и камея были еще в новинку. Но Наталья решила кивать на Полетт, у которой, как оказалось, были журналы самых модных французских нарядов! Пусть теперь ее бывшая хозяйка покусает локти, ведь из-за похотливого поведения мужа она потеряла такую прекрасную возможность блеснуть новинками моды, да и замечательную работницу теперь не вернешь! И вот они вышли из дома и подошли к возку. Он был хорошо отмыт и украшен, Степан наряжен в чистую одежду. В новой шапке набекрень он производил довольно лихое зрелище. Горничные тоже были нарядными, на их плечах лежали новые платочки, которыми они решили похвастаться перед другими слугами. Короче, все сияли и волновались. Рядом стояла карета знакомых, которые тоже медленно и плавно вышли из дома и уселись в нее. Можно было отправляться! Если бы не двойник, Наталья бы переживала ситуацию сильнее, но надеялась, что остатки мышечной памяти барыни помогут избежать многих ошибок в правилах этикета и поведения в свете, которые Наталья просто не знала. «Дорогая, не подведи меня, а я уж тебя не подведу», – обратилась она мысленно к своему двойнику и получила мысленный же ответ: «Не переживай, все будет хорошо!» Дом предводителя дворянства, к которому подъехали, был ярко освещен многочисленными плошками с жиром, которые нещадно чадили, но тем не менее создавали достаточно яркий свет. К крыльцу подкатывали самые разные кареты и возки, даже простые сани, в которых сидели многочисленные приглашенные. Особенно Наталью поразило семейство, с которым она еще не была знакома, но раскланялась на всякий случай. В нем было сразу четыре девушки очень близкого возраста, примерно от пятнадцати-шестнадцати лет и чуть старше – видимо, двойняшки или погодки.