И вообще, учительница решила, что пора идти на консультацию к Сан Санычу, школьному трудовику, может, он что еще подскажет. С плетеными кузовочками и мешочками под лото и кубики вроде проблем нет, надо только лыка побольше надрать, а Наталье ниток хороших принести. Ткани девушки наткут, но можно и из будущего прихватить самой простой саржи, мешковины да ткани на наперники, они и стоят дешево, а выглядят неплохо, тем более в прошлом. Кстати, надо еще прикупить мелкого бисера, пайеток, стекляруса разного для вышивок – здесь что-то такого она не видела. Стоит все это копейки, продается всюду, товар легкий, «будем брать!» и «побольше, побольше!». Ох, как просто и быстро, словно по мановению волшебной палочки, все происходит в книгах писателей, которые сочиняют романы про попаданцев. Раз – и домна у них стоит, чугун выпускает, два – и в семнадцатом веке уже бензин делают в промышленных масштабах, на автомобильное производство замахиваются, три – и уже самолеты в восемнадцатом веке полетели – вот где чудеса! А Наталья с изготовлением простых, казалось бы, вещей с такими проблемами столкнулась на практике, что и голова пухнет! Хоть и помогали ей переносы из будущего, многие вещи она просто элементарно приносила, все равно трудности были, и значительные! Неправильная она какая-то героиня, не геройская! Ну ладно, какая есть, надо подводить итоги дальше! А дальше – первый прием, новые блюда и песни. С песнями пока повременить стоит, а вот с рецептами можно продолжить. Наталья пока про майонез да салат «оливье», который «мясной», рассказала. А ведь была еще рыба «под шубой», консервированный горошек, то же пирожное-«картошка» да канапе с сыром и ветчиной. Надо снова к монахам ехать, допечатать рецепты, или еще где типографию поискать. Да и в Дорогобуж стоит уже наведаться, проверить, что там в книжной лавке напечатали, деньги получить с Петра Степановича, предварительно проверив его – жук он тот еще, вполне может и надуть наивную барыньку. Тут уже и Миша свои проблемы как раз закончит решать, надо их знакомить, чтобы и в дальнейшем они привычно, по-мужски, эти вопросы решали, но под чутким приглядом женщины. Рецепты надо сделать подробные, желательно бы и с картинками простейшими, с использованием измерения компонентов в ложках – чайной, десертной, столовой, а не в золотниках да гранах, как в знаменитой книге Елены Молоховец, которую часто пародировали-троллили за знаменитую фразу: «Если к вам неожиданно пришли гости, пошлите девку в погреб, пусть она принесет холодной телятины и клубники со сливками. Это будет вполне прилично». Но ее советы, хоть и в большинстве случаев неплохие, пока использовать не будем, а «пойдем своим путем», как говорил, или не говорил, Владимир Ильич Ульянов, еще не Ленин. Можно и к Барышниковым обратиться, у них типография есть тоже, только опасалась Наталья, что, как истинные купцы, перехватят они рецепты и сами печатать начнут помимо нее, и воздействовать на них она пока не сможет – первый документ, который в России будет регулировать «охрану интеллектуальной собственности», как выражались в будущем, появится еще через полгода, 17 июня 1812 года, когда Александр I подпишет манифест «О привилегиях на разные изобретения и открытия в ремеслах и художествах», являющийся первым патентным законом в России. Да и то закон будет пока касаться конкретных вещей и изделий, но не теоретических идей и понятий. Вот тогда только все изделия и будут защищены, и она сможет предъявлять претензии по их использованию помимо нее, а пока – увы! Но ждать до июня некогда, там уже война начнется, не до того будет, значит, надо думать, как выкрутиться из этого положения. И самое главное событие, случившееся с Натальей, конечно, это бал у предводителя дворянства и знакомство с графом. Тут еще много работы предстоит по организации приема полка и его героев. Да и просто встреча с графом и внимание такого мужчины льстило женщине и кружило голову. Но стоп, не улетаем в мыслях высоко, возвращаемся на землю. В этих отношениях, если они, конечно, продолжатся, все еще впереди, но очень хотелось Наталье через полковника тоже прогрессивные идеи ввести. Не оружие новое, упаси бог, внести, как большинство попаданцев-мужчин, где учительница, а где оружие! А рассказать про вошебойку да полевую кухню, чтобы облегчить быт простых солдатиков да уменьшить количество потерь от болезней и плохой еды, было бы куда полезней! Но и тут не все просто – питались тогда солдаты вскладчину, деньгами и закупками заведовал выбранный доверенный человек, а еду варили на кострах по очереди или выбирая особого кашевара. Да и с вошебойкой не так все просто, надо специальные химикаты для обработки людей и одежды, но хотя бы мыло дегтярное сделать – и то дело! Тут надо было еще думать, как идею подать, а потом через военных ввести. Вообще с мылом тут проблемы, оно больше похоже на наше жидкое, было комковатым, некрасивым. А ведь в Дорогобуже есть салотопенные заводики, можно подкинуть им идеи про изготовление настоящего твердого мыла, да с разными добавками и запахами. Хотя можно и самим мыло варить – была у Натальи в школе такая дама, увлеклась самодельным мыловарением, и настолько хорошо это у нее стало получаться, что и на подарки всем доставалось, и продавала она свои изделия с достаточным успехом и прибылью. Точно, еще одна идея! И насколько помнилось, не одна она была такая умная, многие дамы-попаданки и мылом, и мазями, и другой косметикой занимались! Тоже идея богатая и конкуренции почти нет – большинство парфюмерии привозная, французская, дорогая и малодоступная. А ведь у военных наверняка есть и полковой медик, через которого можно медицинские идеи внедрять, ту же мазь Вишневского, про которую женщина уже думала. Другое дело, внедрять эти мысли надо с опаской и очень осторожно, уже говорилось о судьбах многих медиков, которых и в психушку сажали за их «умные идеи», да просто внимания на них не обращали. Трудно лечить по-новому тех, кто никак этого не желал, «трудно быть Богом» – когда еще было сказано умными людьми, и Наталья их поняла теперь, как никто! С Карлом Карловичем у нее, к сожалению, не срослось, да и вряд ли могло что-то получиться, он выслушивал речи помещицы снисходительно, поддакивал: «Я, я, конечно!», но ничего менять в своей практике не собирался – уезд был большой, круг его клиентуры уже сложился, вреда от его лечения особого не было, хотя польза, скорее всего, была чисто психотерапевтическая, так как барыни страдали в основном от мигреней, а мужчины – от подагры. И то, и другое неплохо лечилось диетой, простыми прогулками на свежем воздухе, трудом и развлечениями. Наталья вообще убедилась, что многие болезни здесь, особенно у дам, были связаны именно с бездельем, тяжелой пищей, неправильным режимом дня и обычным «недотр…ом», простите, неупорядоченной половой жизнью мужчин, и отсутствием такого понятия, как оргазм, у женщин! О каком оргазме говорить, когда даже элементарных знаний о сексуальной жизни тут не было! Женщины считались «сосудом греха» и предназначались только для воспроизведения потомства. Дамы в основной массе своей были фригидны и подумать не могли, что «этот» процесс мог приносить удовольствие не только мужчине, но и им. Почитайте интимнейшее стихотворение Александра Пушкина «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем», посвященное Наталье Гончаровой, – там как раз про это, поэту приходилось прилагать достаточные усилия, чтобы возбудить свою жену, но это его как раз и заводило! Дворянские девушки всерьез были убеждены, что дети появляются от поцелуя или в результате обряда венчания, и когда они сталкивались с реалиями первой брачной ночи, то это часто приводило к трагикомичным случаям. Например, одна юная жена прямо в ночной рубашке и босиком убежала домой, крича, что муж делает с ней что-то отвратительное и скотское, а он просто хотел предъявить свои права мужчины. И такие случаи были не единичными, а скорее массовыми, просто скрывались от людей. Ни одна мать никогда не заговаривала об этом с дочерью, а девочке даже в голову не могло прийти спрашивать ее о таких непотребных вещах. Тема плотской жизни считалась постыдной и была табуирована для девочек, ее оберегали от этой «грязи». Парадокс заключался в том, что при этом их учили кокетничать и нравиться. В обществе царил культ любви мужчины и женщины, но без какого-либо упоминания о физической стороне этого процесса. В итоге задача полового просвещения откладывалась до брака и возлагалась на мужчин. Делали они это по-разному, иногда весьма нелицеприятными способами. Например, была распространена практика, когда муж занимался сексом с дворовой девкой при юной жене, чтобы продемонстрировать ей этот процесс. Конечно, это кажется нам диким, но такова была реальность. Да что про других говорить, когда нашу героиню, восторженную, наивную чистую барышню, муж просто и грубо в первую брачную ночь практически изнасиловал, потому что та представления не имела об интимных отношениях и зажималась, как могла. Да и в дальнейшем их отношения в этом плане проходили по схеме, опять же, простите, скажем в стиле поручика Ржевского, героя анекдотов как раз про эту эпоху: «сунул, вынул и пошел» и «упал, отжался и ушел», что отнюдь не добавляло любви и расположения. Мужчинам нужна была разрядка, но им в этом отношении было немного проще, они знакомились с азами половой жизни с помощью все тех же дворовых девок. Или старшие родственники – обычно дяди, отводили юношу в хороший бордель, где его обычно принимала «мамка» – хозяйка заведения, или самая опытная дама с «низкой социальной ответственностью», как сейчас принято говорить, обучала его этому действу. Отсюда и появление многочисленных любовниц из разряда цыганок, актрис, балерин, особенно французских, которым как раз разрешалось вести себя чуть свободнее и раскованнее, чем они и пользовались, зарабатывая на этом себе деньги и подарки. Среди мужчин был распространен гомосексуализм, на который смотрели сквозь пальцы, без особого осуждения, особенно в среде закрытых учебных заведений и армии, среди «золотой» молодежи. Да что там говорить, даже в знаменитом Царскосельском лицее одного из лицеистов отчислили как раз за «это». Причем не за то, что связь порочная, а за то, что занялись мальчики любовью под бюстом императора в библиотеке, почти у всех на глазах. Любопытствующих отправляю в интернет за подробностями, но факт подлинный. У женщин лесбиянство скрывалось тщательнее, под маской «подруг, компаньонок, служанок и приживалок», но тоже было. Знаменитое стихотворение Марины Цветаевой «Мне нравится, что вы больны не мной» как раз обращено не к мужчине, а к женщине – ее подруге Софье Парок. И с этой реальностью приходилось считаться, ведь Наталья очень хотела и Машу просветить хотя бы немного, да и сама она не смогла бы лежать с мужчиной просто бревном, что предписывалось делать правилами той эпохи. Про это много можно рассказывать, но мы и так отвлеклись от темы. К чему это все говорится, а к тому, что прекрасная идея Натальи с прокладками пока повисла в воздухе. Да, сделала Полетт под ее руководством первый пояс, к которому должны были крепиться матерчатые тряпочки-прокладки, и что? Маша краснела, как маков цвет, и не знала, куда спрятать глаза от смущения, как только увидела это приспособление, и женщина ей объяснила, для чего оно нужно. Но тут девушка неожиданно для Натальи расплакалась, и ей пришлось ее очень ласково утешать. Оказалось, месячные у девушки начались совсем недавно, где-то с полгода назад, что очень удивило – в будущем уже и в десять лет они считаются нормой, видимо, физиологическое созревание девушек здесь шло с задержкой. Маша очень испугалась и посчитала, что больна какой-то страшной неизлечимой болезнью, от которой умрет в ближайшее время! Никому об этом она, естественно, рассказать не могла и переживала свои страхи глубоко в себе, прячась ото всех, в первую очередь от крестной. Поругав про себя барыню, которая не обратила на эти переживания никакого внимания, Наталье пришлось очень тактично рассказывать, что это естественный процесс для женщины, а не болезнь. Просто надо следить за своей гигиеной и как раз пользоваться этими прокладками, а не лежать целый день в многочисленных юбках, которые и намокали, и пахли, и которые она просто выкидывала или сжигала, да и стирать их было куда труднее, чем простую тряпочку. Маша вновь расплакалась от облегчения, что все с ней в порядке, а успокоившись, стала заинтересованно крутить в руках интересное для нее приспособление. А Наталья задумалась о роли современной сексуальной революции и свободного доступа к интернету для всех! Ведь, пожалуй, у нас уже дошкольники в садике знали про «это» и свободно общались на эту тему. Хотя Наталье мама рассказывала, что даже в ее время, в 60-70-е годы двадцатого уже столетия, эта тема была еще полузакрытой и обсуждалась втихую среди подружек, как самый большой секрет, о котором «никому!»… Так что и тут требовались осторожность и тактичность внедрения этих интимных вещей. Хорошо было героям книг – попаданцам в царей да великих князей – сказал: «Царь повелеть изволил» – и все бросились повеление исполнять! Хотя и тут вряд ли было так просто – даже в наше время сколько прекрасных указов и распоряжений на местах просто тихо игнорируется, пока президент в очередной раз не вмешается да пальчиком не погрозит! Но вернемся к следующим проблемам – печатанью книг! А вот тут поле непаханое и раздолье необъятное! Следующая история, на которую учительница хотела замахнуться – это горячо любимая сказка «Морозко». Переходить дорогу уважаемому Владимиру Федоровичу Одоевскому, который в 1841 году издаст это произведение под названием «Мороз Иванович» в своем сборнике «Сказки дедушки Иринея», она не хотела, а решила сделать ее больше похожей на любимейший фильм Александра Роу, дополнив и расширив сюжет традиционной сказки. Вместе с книгой хотелось изготовить еще и кукольный театр – а традиция такая уже была, со всеми героями, включая Деда Мороза и Бабу Ягу, но Ленивицу заменить на Марфушеньку-душеньку, Рукодельницу – на Настеньку, и сделать их похожими на соответствующих актрис – Инну Чурикову и Наталью Седых, которая раздражала в фильме своим писклявым голосочком. Идея была опять же золотая, но надо было думать, как практически все сделать – с одеждой-то для героев проблемы не было, а вот как сделать головы кукол? А Дед Мороз? Как сделать настоящего шикарного Дедушку? Применить папье-маше? Но тут столько бумаги нет лишней – в будущем-то с газетами проблемы нет, вон их столько разных в ящики кладут, а здесь газеты – редкость. Опять думать надо, как эти идеи воплотить. Легче было сделать игру «бродилку» с кубиками – напечатать ее смогут и в Болдино, кубики уже есть, а игра завлекательная и интересная. А ведь есть еще и «Курочка Ряба», которую можно издать к Пасхе и продавать вместе с курочкой из марципана, посадив ее в яйцо по принципу «киндер сюрпризов», будут у нас яйца Фаберже за много лет до знаменитого ювелира! А «Колобок» со смайликами-личиками Колобка и еще одной игрой-бродилкой! А «Теремок», для которого можно сделать мягкие игрушки! Сказок много, даже если и повторять будут, учительница только радоваться станет и новую идею придумывать – привносить из будущего! Вот где деньги! Кстати о деньгах! Надо не забыть купить в будущем жемчужные вещи и помочь Мише с золотыми украшениями его мамы. Нужно будет оправы снять, расплавить в слиток, а камни почистить и подумать, как их легализовать. Была у Натальи идея использовать деньги для объявления Миши купцом третьей пока гильдии. Это хоть и снижало несколько его социальный статус – чиновник даже самого низкого разряда в обществе был пока выше даже самого богатого купца, но это позволяло ему более свободно совершать разные покупки и сделки, в чем очень все нуждались. Наталья знала, что минимальные размеры объявляемого капитала должны составлять не менее чем 8000 рублей, что было достаточно большой суммой. Необходимо только было уточнить подробнее у того же Миши, как бывшего чиновника, как это удобнее сделать. Итак, надо возвращаться в будущее и забирать Михаила, меняясь местами с барыней, пусть она немного отойдет от реалий современной жизни и культурного шока всех тех чудес, которые там увидела. Так что Наталья вновь села в кресло и перенеслась уже в Мишину квартиру. Глава 29 Пребывание барыни в будущем В этот раз перенос в уже знакомую комнату был привычен для барыни. Она с нетерпением ждала момента, когда сможет продолжить просмотр тех увлекательных живых картинок, которые в тот раз так внезапно прервались. Натали даже смогла самостоятельно включить уже знакомый прибор и уселась в ожидании продолжения, тем более она остановилась на «самом интересном месте» – ранении князя Болконского на поле Аустерлица и его размышлениях о жизни и смерти. Женщина не могла сдержать слез, когда смотрела эту сцену. Миша тоже заинтересовался фильмом, он его смотрел мельком, совсем маленьким, сидя рядом с мамой, и тогда, конечно, мало что понимал и запомнил. Да и книгу, честно говоря, он «прошел» в школе очень поверхностно. А вот сейчас, на практике погрузившись в атмосферу времени, изображенного на экране, он очень увлекся этим зрелищем. Подставив стул поближе к экрану, он так же, как и барыня, всем своим существом ушел в просмотр фильма. Время летело быстро, и они и не заметили, как показались титры: «Конец первой части», и только тогда, одновременно выдохнув, они очнулись от магии кино. Но время не ждет – надо было сходить в магазин за продуктами, обед приготовить и потом перекусить, да и с бытовой техникой необходимо было женщину познакомить. Поэтому договорились отложить продолжение просмотра фильма до будущих времен. Соседки видно не было, все это время она старалась вместе со своей дочкой не показываться никому на глаза. Надо отметить, что Миша как-то быстро освоился в будущем. Душа и память погибшего Мони из будущего и душа чиновника взаимно соединились вместе довольно безболезненно в одно целое, и мужчина воспринимал все спокойно. Да и времени, чтобы забыть жизнь в будущем, у него было немного, все навыки и привычки быстро восстанавливались. Но для барыни эти переносы были самым большим потрясением в жизни. Прежние переходы были очень интересными, завлекательными, наша путешественница во времени в порыве исследования новой обстановки больше интересовалась особенностями необычной ситуации, в которую она попала. И поскольку перебросы по времени были достаточно краткими, новые особенности волновали больше, страхи быстро забывались. А теперь, оказавшись в необычной обстановке такое длительное время, бедная барыня растерялась, когда осознала, что это – не сказка, не морок, как она считала, а действительность, что она попала в какую-то странную жизнь, где все было не так, как она привыкла. Она смогла осмыслить все отличия этой непривычной жизни от ее обычной. Никто не молился, нигде не было икон! Но зато было много книг и необычных рисунков. К своему счастью, среди них помещица увидела картинку со знакомым ей обликом Болдинского монастыря и перекрестилась, глядя на него. Что еще поразило Натали как хозяйку – это кухня! Не было привычной плиты с дровами, а была какая-то чудо-печь, которую надо было зажигать простой спичкой, и она горела ровным голубоватым пламенем, но с не очень приятным запахом. А одежда людей! Ладно, мужчины не носят привычной одежды, но они хоть что-то носят! А вот дамы! Мало кто носил платья, да и те были такими короткими, так обнажали ноги, что бедная женщина краснела от стыда за увиденное. Увидев девушку в драных брюках, Натали посочувствовала ей: «Бедняжка, совсем нищая, надеть нечего! Мужские драные брюки носит!» и совсем растерялась, когда Миша, засмеявшись, объяснил, что так сейчас модно! – Странная мода! Женщина в брюках, да еще и в драных! – только и оставалось сказать барыне. Удивила ее и одежда Михаила, в которую он оказался одет, – необычные, очень облегающие брюки, нижнее белье, которое никто не прятал, странная обувь – все настолько отличалось от привычного облика мужчины, что если бы она не видела его раньше рядом, вряд ли бы узнала! Первый выход из привычной уже комнаты вообще поверг Натали в ужас! Во-первых, она никак не ожидала, что дом, в котором жила ее двойник, был таким высоким – она едва могла увидеть крышу, хотя старательно задирала голову вверх. Да и оказалось, что квартира входит в систему частей, подъездов, как назвал их Михаил. Во времена барыни подъездом называли или дорогу до здания, или парадное крыльцо в богатом доме. Но ладно бы это – другие дома стояли так близко друг к другу, что загораживали и небо, и солнце – настолько они были высокими. У несчастной барыни даже голова закружилась с непривычки, и она судорожно вцепилась в руку мужчины, забыв и сословную разницу, и правила этикета. Миша отлично видел ее страхи и всеми силами старался успокоить, решив на первый раз только сводить женщину в ближайший магазин и закупить продуктов и для них, и для Натальи, которая должна была вскорости сменить Натали. Барыня даже дрожала от напряжения, особенно ее поразило то, что на улицах не было привычных экипажей, карет, лошадей, а мчались какие-то рычащие и чадящие чудовища, которые назывались машинами, автомобилями. Барыня вспомнила, как в первый перенос очутилась около одного такого железного чудовища, правда, тогда молчавшего, и испугалась еще больше.