— Нет. От крепкого алкоголя мне плохо, я пью только вино. Подъехали к ее дому. Алиса поблагодарила и вышла из машины, Валеев увязался за ней, следуя своему плану. — Я провожу вас. Мне нужно осмотреть квартиру. Так всегда поступают при неожиданной смерти. Процедура обязательная, — заверил оперативник. Алиса нехотя кивнула. Они поднялись на лифте, хозяйка квартиры отперла дверь ключом. Она вошла и устало опустилась на пуфик в прихожей. — Осматривайте, если надо. Оперативник заглянул на кухню, не обнаружил на столе бутылки и спросил: — Вы убрали коньяк? — Нет. Саша в гостиной выпивал. На круглом столе в центре комнаты Валеев увидел бутылку французского коньяка и коньячный бокал. Бутылка была выпита на четверть, высокий стул был вплотную придвинут к столу. — Алиса, вы здесь прибирались? — громко спросил он. — Не помню. Кажется, не успела. Позвонили из больницы, и я поспешила к ним. Он слышал, как она прошла на кухню, открыла кран, зажурчала вода. «Если Волков свалился на пол, то стул она все-таки задвинула», — подумал Валеев. И тут раздался женский крик. Вбежавшая в гостиную Алиса была смертельно бледна, глаза выпучены от страха, она хватала ртом воздух и махала руками: — Там, там… — Что? Кто? — недоумевал Валеев, инстинктивно заслоняя собой женщину и доставая пистолет. Он ранее был на кухне и не понимал, что так могло напугать Алису. Соблюдая меры предосторожности, оперативник вышел из гостиной, проник на кухню, затем обследовал всю квартиру. Ничего подозрительного он не обнаружил, убрал пистолет в наплечную кобуру и вернулся к хозяйке. — Что случилось? — Там цветы, астры, — тыкала пальцем испуганная женщина. Валеев припомнил белые цветы на кухонном столе. — Я видел. И что? — Белые астры. — У Алисы тряслись губы, она коверкала слова и пыталась их повторить: — Он-ни слом-маны… полом-маны… Валеев вернулся на кухню, поднял букет, белые головки печально свисали с надломленных стеблей. Цветы сломаны, ну и что, они бы так или иначе завяли. Это же не растерзанная любимая кошечка или подобный кошмар. Чего пугаться? Он хотел расспросить Алису об астрах, но та уже металась по квартире, запихивая вещи в чемодан, и скулила от страха: — Это он. Он пришел за мной. — Кто? — недоуменно оглядывался оперативник. — Астры сломаны, а я для него звезда — Астра! — Вам цветы муж подарил? — Не было никаких цветов. Это он их принес и сломал, специально! — Волков? — спросил Марат, но Алиса не ответила, продолжая лихорадочно собирать вещи. — Объясните, в чем дело? — Я не могу здесь оставаться. Он убьет меня, убьет, как эти цветы. Перепуганная женщина уже тащила наспех собранный чемодан к двери. — Вы куда? — возмущался оперативник, ничего не понимая. Ответом послужила хлопнувшая входная дверь. — Сумасшедшая, — выругался Валеев, оставшись в квартире один. Что с ней стряслось? Потеряла мужа — и сдали нервы. А как бы Лена отреагировала, если бы его вдруг не стало? Да уж, придумал. К черту такие мысли! Валеев прошелся по квартире, осмотрелся. Что теперь делать? В глубине души он не возражал, чтобы простое на первый взгляд дело неожиданно усложнилось. Будут поводы для встреч с Еленой, ведь дело поручено ей. Придя к такому выводу, оперативник приступил к обычной работе — сфотографировал обстановку, забрал коньяк с бокалом на экспертизу. Подумал взять сломанные астры, но не решился — криминалисты его засмеют. А вот фотографию Волкова с Никитиной из рамочки на комоде он решил забрать, не помешает. 5 Единственной, с кем Петелина откровенно обсуждала личные проблемы, была не ее родная мама, а заведующая архивом Людмила Владимировна Астаховская. Советы неформальной наставницы всегда помогали Елене, правда, раньше они касались служебных интриг, женских хитростей, профессиональных трудностей, а сейчас даже многоопытная подруга была бессильна. Елена сидела на диване в своем кабинете и жаловалась Астаховской: — Не пойму, что со мной творится: с дочкой поцапалась, Харченко ни с того ни с сего нагрубила, бывший звонил — бросила трубку. Я превращаюсь в стерву. Людмила Владимировна заваривала чай. — Извини, подруга, мне не довелось быть беременной, если не считать двух абортов на раннем сроке. — Может, и мне так надо было. — Ты что, забудь! Я сто раз уже пожалела, — грозно осадила Астаховская. Она наполнила чашки, придвинула столик к дивану, устроилась рядом с Леной. — Давай спокойно разберемся. Ты давно не девочка, у тебя вторая беременность, должна была научиться контролировать перепады настроения. — С Настей все по-другому было. Мы ее очень ждали: и я, и Сергей, — призналась Елена. — А сейчас два мужика с ума сходят, мне прохода не дают, а я посылаю обоих куда подальше. — Два мужика за тебя борются. Люди еще про нашего полковника шепчутся. Слушай, это успех! В глазах окружающих ты — неотразимая женщина, — попыталась приободрить беременную Астаховская. — Дура я — это точно. Голову потеряла, и вот результат. — Елена вздохнула и провела рукой по животу. — Значит, были и счастливые минуты, — с хитрым прищуром подначивала Астаховская. — То-то и оно, что минуты, а последствия на всю жизнь. — Елена откусила печенье, запила чаем. — Теперь оба кругами ходят: и Марат, и Сергей. Смотрят на мой живот, дуются, ревнуют, требуют теста, того гляди сцепятся, как мальчишки. Они же и в школе из-за меня дрались. — Я и говорю, ты счастливая. — Да уж, одна и с пузом. — Не одна, у тебя есть выбор. — Я не хочу теста, боюсь навредить плоду. Каждому из них заявляю — это мой ребенок и точка! А они, как индюки, на словах выражают уверенность в своем отцовстве, а в глазах сомнение — хотят узнать наверняка. А меня это злит, я прямо спрашиваю: а иначе что, твоя любовь зависит от теста ДНК? Если любишь, принимай такую, какая есть. — Слишком многого от мужиков хочешь, — покачала головой Астаховская. — Мужчины собственники, им надо знать, их это ребенок или чужой. — Он мой! — Мальчик? — заинтересовалась Людмила Владимировна. — Да. Вчера на УЗИ была. — Прекрасно. Он не только твой, у каждого малыша двое родителей. — Не читайте нотаций. Лучше скажите, что делать? — Для начала есть поменьше сладкого. — Астаховская убрала в тумбочку печенье и конфеты, вернулась к дивану. — Мальчик — это замечательно. — Я тоже рада, — не смогла сдержать улыбку Елена. — А представь состояние мужчин. У Марата есть дочь, у Сергея тоже, но каждый мужчина, что бы ни говорил, хочет иметь пацана. Тем более оба уже в таком возрасте, что ребенок для них не обуза, а радость. — Их двое, а малыш один. — Елена бережно прикрыла руками живот.