— Переоделась, зашла в палату Шильмана, вколола ядовитую хрень и вышла. Это она, что тут думать! — уверенно заявил Валеев. Как часто бывает в расследовании, старая версия о виновности Алисы Никитиной летела к черту, появилось новое направление, сулящее быстрый успех или очередной тупик. Неожиданная удача порождала новые вопросы. И главный из них — за что? — Почему Кураева это сделала? — вслух повторила Петелина. — Я узнал адрес Кураевой и ее телефон, — сообщил Устинов. — Тогда чего сидим? — Следователь повернулась к оперативникам: — Ребята, срочно задержите Кураеву и ко мне на допрос. Предупреждаю: сразу изъять сумочку и все, что есть в карманах, особенно таблетки. Оперативники понимающе кивнули, встали из-за стола и покинули комнату. 59 Наталья Кураева выглядела бледной и сломленной. При задержании ей сообщили, что ее обвиняют в убийстве Максима Шильмана. Первые минуты допроса в кабинете Петелиной она еще пыталась все отрицать, но предъявленные доказательства: снятый с капельницы проколотый шприцем пакет с ее отпечатками пальцев, халат и парик, в котором она запечатлена на видеозаписи из больницы, — доконали женщину. — А что мне оставалось делать? Вам меня не понять! — с упреком бросила она. — Это почему же? Я тоже женщина, практически ваша ровесница, — заметила Петелина. — Ребенка ждете, и уже не первого? — завистливо спросила Кураева. Елена сдержанно кивнула. — А у меня ни мужа, ни семьи, ни детей. Сначала не надо было, а потом все как-то не везло. И тут появился он, Веригин. Дмитрий Семенович был моим пациентом, а я его лечащим врачом. Мужчины, когда болеют, такие беспомощные, им внимание нужно, как к детям. Я узнала, что Веригин не женат, обеспечен, и поняла — это мой шанс. Я окружила его заботой, внушила мысль, что личный врач ему нужен постоянно, и днем, и ночью. Больница — это крайнее средство при болезни, до нее можно и не доехать. — Запугали. — Да нет же, наоборот, вернула ему оптимизм! — возразила Кураева. — Что вы морщитесь? Раз по расчету, так сразу плохо? Я не девочка, чтобы ждать любви. Дмитрию Семеновичу со мной стало лучше, спокойнее, да и мне тоже. Мы стали жить вместе. Он попросил меня оставить работу, чтобы я могла везде сопровождать его. Я согласилась и больше года следила за его здоровьем. В бизнесе он грубый, а дома душевный и покладистый. Я даже полюбила его. По-настоящему. А недавно мы решили оформить официальный брак, дату назначили через месяц, заказали зал в ресторане. Веригин уже хотел объявить друзьям, и тут началось — сначала умер Давтян, потом скончались Шильманы. Мы приехали на их похороны, и в тот же день… — Лицо Кураевой пошло морщинами, сквозь рыдания она выдавила: — Его не стало. — Сочувствую, примите соболезнования. — Петелина придвинула женщине стакан воды и коробочку с бумажными салфетками. Кураева привела себя в порядок. — Вернемся к Максиму Шильману, — напомнила следователь. — Вы не поймете, если я все не расскажу. — Я внимательно слушаю, — заверила Елена. — На следующий день после похорон Дмитрия Семеновича ко мне пришел нотариус. Он объяснил: так как брак не оформлен и нет завещания, то мне ничего не полагается. Ничего! Я никто! Таков закон, хотела сказать Петелина, но подумала, что ее слова вряд ли утешат женщину. — Нотариус рассказал про комбинат, стоимость акций, объяснил, как много я потеряла. Теперь все получит Макс Шильман. И это произошло не по воле случая. — Воспаленные глаза Кураевой смотрели на следователя. — Макс организовал убийство Веригина. В то время, когда я помогала этому сопляку на кладбище, кто-то по его заданию убил Дмитрия Семеновича. — Обморок у Максима был настоящий, — возразила Петелина. — Да, но он свалился не из-за похорон родителей. Он испугался Веригина, когда увидел его живым, хотя уже считал мертвым. — Подождите. О том, что убийство Веригина организовал Максим, вам сообщил нотариус? — уточнила следователь. — А кто же еще его убил? Только Максу было выгодно избавиться от компаньона. После смерти Веригина он получал все. Я не удивлюсь, если и своих родителей он заказал. «Выгоду получил еще один человек, считавшийся умершим», — подумала Елена. Она спросила: — Нотариус встретился с вами уже после того, как Максим Шильман попал в аварию? — Да, и это меня обнадежило. Пусть сдохнет эта скотина! Я не скрывала своих чувств. Но нотариус сказал, что этого не случится. Хотя подонок разбил дорогую машину, угробил девушку, сам пострадал, но за большие деньги ему обеспечат лучшее лечение. Сейчас он лежит в нашей больнице, но скоро его перевезут в Израиль. Он будет наслаждаться красивой жизнью за границей и получать денежки с родины. — Нотариус назвал больницу и номер палаты? — стала догадываться Елена. — Да, несколько раз повторил, что пока Максим под капельницей, но его жизни ничего не угрожает. Представляете, подонок убил Диму, а ему ничего не угрожает. Ничего! — И вы решили… — У нас были напечатаны приглашения на свадьбу. Дима подарил мне кольцо, я платье заказала — и тут такое! — Кураева растерла слезы и потребовала: — Почему вы хватаете меня, а убийцу лечите? Если бы не я, никто бы не ответил за смерть Димы. — Где вы взяли парик и халат? — Халат у меня с прежней работы остался. Парик и очки заказала через интернет. Зашла в его палату — и сделала! — с ожесточением заявила Кураева. Чтобы признание было однозначным, Петелина спросила, расставив акценты: — Вы изменили внешность, проникли в отделение, где лежал Максим Шильман, и вкололи хлорид калия в пакет на его капельнице? — Да. И не жалею, готова ответить. Что мне теперь будет? После получения признания Петелину больше всего интересовала личность нотариуса. Она спросила: — Фамилию нотариуса вы помните? — Он что-то сказал, но я… — Как он выглядел? — Такой, знаете, то ли еврей, то ли армянин. — Армянин? — В голове следователя стала вызревать неожиданная версия. Она показала фотографии Давтяна. — Похож на него? — Немного похож, только нотариус… — Что? Был в очках и с бородкой? — Да, — подтвердила Кураева. — Откуда вы узнали? — Вспомните себя, когда вам потребовалось изменить внешность. — Так это не настоящий нотариус? — Это Сурен Ашотович Давтян, акционер комбината «Нанохиммед». — Так он же… — Глаза Кураевой исказились от ужаса. — Давтян жив и сейчас оформляет на себя все акции комбината, в том числе ранее принадлежавшие Веригину. Вашими руками он устранил последнего совладельца Максима Шильмана. Кураева оторопела и безмолвно смотрела на следователя. Ее можно было пожалеть, если бы она не была убийцей. Петелина говорила четко, с паузами, чтобы потрясенная женщина могла воспринимать ее слова: — Я думаю, что Давтян виновен в смерти Веригина. Смерть всех владельцев комбината была выгодна именно ему. Они мертвы, вас я помещу под арест, а он будет наслаждаться свободой и возросшим богатством. — Но это же… Сделайте что-нибудь, — взмолилась Кураева. — Вы спрашивали о вашей участи. Наказания не избежать, однако чистосердечное признание уже уменьшило ваш срок, а если вы поможете изобличить Давтяна, суд обязательно это учтет. В конце концов, это он подтолкнул вас на неразумную месть. — Что я могу сделать? — решилась Кураева. — Надо заставить Давтяна признаться в убийстве Веригина. — Как? — Дмитрий Семенович что-нибудь успел вам сказать перед смертью? — Нет. — А ведь он мог позвонить. Он же всегда обращался к вам, когда ему плохо? — Да. — Так вот представьте, Веригин вам позвонил, но вы в это время помогали молодому Шильману и не услышали телефон. Тогда Веригин оставил сообщение на автоответчик. Потом на вас обрушилось горе, вам было не до телефона. И только сейчас вы нашли его предсмертное послание. Обе женщины посмотрели на мобильный телефон, изъятый при задержании Кураевой. Телефон лежал на столе и был упакован в прозрачный пакет. — Но там нет записи, — сказала Кураева. — Будет, — заверила следователь. — Мы найдем актера, который озвучит нужный текст. Веригин был публичной персоной, найдутся записи его выступлений, к тому же голос человека, которому трудно дышать, сильно отличается от обычного. — А я? Что мне делать? — не до конца понимала Кураева. — Вы позвоните Давтяну и потребуете у него деньги в обмен на эту запись.