– С того, что у нее есть сиськи. – Я нахально подмигиваю ему. – Женская солидарность что, шутка для тебя? – Согласен, – усмехнувшись, говорит он, – с женскими сиськами все становится прекраснее. – Так имеют право говорить только женщины. – Неправда! Мы главные ценители ваших прелестей. – Знаешь, о чем я подумала? Черт, я все-таки опьянела, иначе как объяснить эту тягучесть в голосе и заторможенность? – Удиви меня. Глядя на него, я понимаю, что его виски с колой тоже сделали свое дело. На лице искрится такая глупая улыбка, от которой хочется в голос расхохотаться. Он выглядит сейчас счастливым и свободным. – Это платье… – Я показываю пальцем на шедевр, над которым работала несколько ночей. – Оно не создано для клуба. В нем так жарко! – Я предложил бы тебе его снять, но боюсь, что сначала мы должны пойти ко мне. Цокнув языком, я качаю головой: – К тебе идти еще рановато. – А у тебя есть наше расписание? Просто чтобы я был в курсе и следил за временем. Закатываю глаза: – Не умничай. Лучше найди что-нибудь острое и отрежь мне подол! – Отрезать? – удивленно восклицает Валентин и смотрит на меня во все глаза. – Ну, не полностью. Выше колен, чтобы… да, чтобы стало хоть как-то прохладнее. – Ты действительно полна сюрпризов. – Просто отрежь его! – Сейчас, подожди. Он отходит за барную стойку и отлавливает бармена, обслуживавшего нас. Что-то говорит ему на ухо, тот кивает и прячется в помещении для сотрудников бара. Я тем временем пытаюсь справиться с жарой и приподнимаю волосы, чтобы без резинки закрепить их на макушке. В одно мгновение мне стало абсолютно все равно, как я выгляжу. Бармен возвращается с большими ножницами и подает их Валентину. Тот, в свою очередь, сует ему в руку купюру. Он только что дал чаевые? Этот парень, оказывается, еще и учтивый. Любопытно… – Поприветствуй своего спасителя, – воинственно восклицает он и наклоняет голову набок. – Тебе идут собранные волосы. Я фыркаю: – Давай, спаситель. Откромсай уже этот кусок ткани. – Тебе не жалко платья? – Мне так жарко, что уже ничего не жалко. – А ты завтра не убьешь меня? – Если ты не отрежешь этот подол, тогда точно убью, причем прямо сейчас. – Ты точно не пожалеешь об этом? – вновь уточняет он. – Боже, это всего лишь платье! Поверь, я жалею о гораздо более важных вещах. – Например? Валентин встает передо мной на колени и пытается отмерить длину. Я прикусываю губу и не знаю, стоит ли озвучивать первое, что приходит мне на ум. – Давай сегодня ты говоришь только правду и ничего, кроме правды, – поторапливает он меня. – Сложно точно объяснить, все слишком запутанно… – признаюсь я. – А ты попробуй. – Я жалею о нашей встрече. – Чувствую, как он замирает с ножницами в руках. – Но еще жалею, что наши дороги разошлись, – хрипло заканчиваю я. Ловлю его взгляд, и сердце пропускает удар. – Говорю же, слишком все запутанно. – Никто не говорил, что будет легко, – отзывается Вал, и отчего-то меня злят его слова. Хочется стукнуть этого идиота по голове и сказать, что именно он во всем виноват! Он все усложнил! – Так, я ничего тут не вижу, – удрученно произносит Валентин. – Стой смирно, это оказалось сложнее, чем я думал. – Никто не говорил, что будет легко, – язвительно тяну я. Валентин поднимается с пола и возвышается надо мной. – Да, никто не говорил, – усмехается он, глядя на мое недовольное лицо. – Иди-ка сюда. И внезапно поднимает меня в воздух. Это так неожиданно, что с моих губ срывается короткий писк. – С ума сошел? – возмущаюсь я, когда он ставит меня на пустой стол. – Не шевелись, – предостерегает мистер V и начинает разрезать ткань моего платья. – Поставь меня на пол! – Я не хочу криво порезать твое платье. – Да плевать на него! – Это ты сейчас так говоришь. – Нет, мне правда плевать на него. – Ты попросила меня это сделать, но как я буду это делать – решать мне. – Мы здесь не одни, – напоминаю я. – На нас смотрят. – Тебе разве не все равно? – с вызовом спрашивает он. – Или же ты из тех, кто волнуется о том, что о нем подумают другие? Он издевательски ухмыляется, и я поджимаю губы: – Мне плевать, что скажут другие. – Тогда не вижу никаких проблем. Мимо проходит тот самый фотограф, который сделал наш снимок у бара. И конечно же щелкает камерой! – Это твой коварный план, чтобы я точно попала с тобой в какой-нибудь бульварный журнальчик? – Возможно, – отзывается Валентин. – А что, скупишь весь тираж на память? – Скорее чтобы сжечь. – Бессовестная! А как же забота об экологии? Он медленно режет подол моего платья, и я неожиданно чувствую его руку у себя на коленке. – Что ты делаешь? – возмущаюсь я. – Пытаюсь подцепить ткань, – хитро сощурив глаза, сообщает начинающий модельер, после чего вновь залезает рукой под ткань и гладит мою ногу. – Прекрати сейчас же! – шиплю я. – Я почти закончил, – как ни в чем не бывало продолжает он, и его коварная кисть поднимается чуть выше колена. – Кажется, я слишком увлекся и откромсал лишнего. Его рука на моем теле сводит с ума. Я и так вся горю. Он решил испепелить меня на этом столе? Я не выдерживаю и в сердцах прошу: – Поторопись, я уже ненавижу это платье. – Кажется, не я один увлекся… Стой смирно, – приказывает он и продолжает медленно, как черепаха, работать ножницами, не прекращая трогать меня. Он будто пытается привлечь внимание всех фотографов в этом клубе. Чтобы у каждого были наши с ним общие снимки. Мужчины и их эго. Если бы я сказала ему, что мечтаю оказаться в журнале вместе с ним, то он бы сделал все, чтобы этого не случилось. Я более чем уверена! Они все всегда делают нам наперекор. Мне нужна новая тактика.