Обернувшись к Джереми Питту, Блад мрачно усмехнулся: – Вот это я и называю крайне своевременным вмешательством судьбы. Хотя, укуси меня вампир, один лишь дьявол знает, каким боком нам всё это выйдет! При третьем залпе он поднял отброшенный Бишопом пальмовый лист и вновь осторожно прикрыл им спину своего страдающего друга. Под гром выстрелов на открытую площадку выбежали перепуганные рабы, трудившиеся на соседних плантациях. Хагторп первым кинулся к доктору: – Что происходит, Питер? – Думается, это война, – деланно зевнул Блад. – А-а, значит, мы прячемся в лесу? – Зачем, мы можем отсюда посмотреть на весь этот спектакль, а в лесу, кроме пары ёжиков, ничего интересного нет. Испанцы хотят захватить город, но ведь не мы им нужны, верно? Рабы, каторжники, преступники, бунтовщики и сторонники герцога Монмута общей численностью чуть более двадцати человек, подумав, остались на возвышенности, откуда хорошо просматривалась закипевшая на берегу рукопашная схватка. Местная милиция, как и все жители острова, способные носить оружие, с отчаянной решимостью пыталась противостоять корабельному десанту. Лютые зверства испанской солдатни были общеизвестны, и даже самые гнусные дела вампира Моргана, после королевского прощения отправлявшего на виселицу своих же друзей-корсаров, порой бледнели перед яростной жестокостью кастильских насильников. Однако опытный командир испанцев хорошо знал своё дело, чего нельзя было сказать о надменной барбадосской милиции. Вспомнить хотя бы того, кто именно ею руководил. Полковник Бишоп умел быть храбрым лишь с беззащитными рабами… Благодаря преимуществу внезапного нападения хладнокровный испанец в первые же минуты попросту забомбил форт, мигом показав барбадосцам, кто тут на самом деле хозяин положения. Его пушки вели прицельный огонь с борта корабля по открытой местности за молом, каждым залпом превращая в кровавую кашу людей, которыми бездарно командовал неповоротливый и трусливый Бишоп. Испанцы же действовали умело: своими ядрами они вносили панику в нестройные ряды оборонявшихся горожан и одновременно успешно прикрывали высадку десанта, выпрыгивающего из шлюпок на берег. Под лучами палящего солнца битва продолжалась недолго, и, судя по тому, что трескотня мушкетов была слышна всё ближе и ближе, становилось очевидным, что кровожадные испанцы теснили редких защитников города. Без пушек разрушенного форта отважные местные герои были обречены на поражение… Уже к полудню двести пятьдесят кастильцев стали полновластными хозяевами сдавшегося Бриджтауна. Всех горожан разоружили и надавали по шеям, загнав в сараи и бараки, а его светлость дон Диего, сидя в губернаторском доме, с изысканным издевательством «от балды» определял размеры выкупа. Сам же губернатор Стид, от страха забывший о своей подагре, и бледный полковник Бишоп с несколькими уцелевшими офицерами могли лишь подобострастно кланяться и нижайше благодарить испанцев за несказанную милость. Какую, мать его за ногу, спросите вы? Ну как же, ведь кастильский капитан дон Диего милостиво заявил, что всего лишь за сто тысяч песо и пятьдесят голов скота он, возможно, воздержится от превращения города в груду пепла. А возможно, и нет, кто знает, у него сегодня такое переменчивое настроение… В то же самое время рядовые испанские вояки занимались грабежом, пьянством и насилиями. Собственно, всем тем, чем они привыкли заниматься во всех подобных случаях. В конце концов, ведь месть за погибших товарищей и моральная компенсация вином, золотом и чужими женщинами – святая прерогатива каждого солдата! Только с наступлением сумерек Блад рискнул в одиночку спуститься в город. О том, что именно он там увидел, мы не будем рассказывать: поведение испанцев было отвратительно до тошноты. Порой трудно поверить, чтобы люди могли дойти до таких пределов жестокости и разврата. Впрочем, возможно, в ту минуту доктор просто забыл, что делали королевские драгуны Кирка в его тихом городке… Гнусные картины насилия и грабежей, развернувшиеся перед Бладом, заставили его побледнеть и поспешно повернуть обратно, спеша выбраться из этого ада. Но на узенькой улочке в его объятия практически упала бегущая навстречу стройная девушка с распущенными волосами. За ней с дебильным хохотом и площадной мадридской бранью гнался испанец в тяжёлой кирасе. Он уже почти настиг бедняжку, когда Блад внезапно преградил ему дорогу, закрыв девушку спиной. В руках у него была шпага, которую он подобрал у убитого солдата. Удивлённый неожиданным появлением незнакомца, испанец сердито остановился, увидев, как в руках у доктора сверкнул клинок. – А-а, ещё одна английская собака! Оле-е-оле-оле-оле-е! – запел он, оскалив длинные клыки, и бросился навстречу своей смерти. – Надеюсь, что очередного вампира уже заждались в пекле? – вежливо осведомился Блад, одним точным выпадом проткнув ему горло шпагой насквозь. Сделал он это очень умело, с искусством врача и ловкостью опытного фехтовальщика. Кровосос, не успев даже простонать, бесформенной массой рухнул наземь, пытаясь зажать страшную рану. Вопреки распространённому заблуждению, вампиры Нового Света прекрасно убивались и обычным железом. Да, их раны заживали втрое быстрее, но когда горло практически распахано от уха до уха, то даже вампир теряет всю кровь за считаные минуты… Повернув к себе плачущую девушку, замершую у стены, Блад схватил её за руку. – Идёмте со мной, – бросил он, – похоже, этих тварей на корабле предостаточно! Однако бедняжка испуганно вытаращила на него голубые глаза и не двинулась с места. – Куда, зачем, я не знакомлюсь на улице, я не такая! – О небо! Мы будем ждать, пока я предъявлю вам свои документы? – огрызнулся Блад. – Ну-у, быть может, нас хотя бы кто-нибудь представит друг другу… – Кастильские вампиры вас устроят? За углом улочки, откуда выбежала девушка, спасаясь от озабоченного головореза, послышались тяжё-лые шаги и испанская речь. Мгновенно взвесив все за и против, а возможно, успокоенная его безукоризненным английским произношением, красавица, не задавая больше идиотских вопросов, церемонно подала ему руку. Быстро пройдя по пустынным улочкам через весь центр, прячась от испанской солдатни и матросни в подворотнях, ночных тенях, а пару раз даже залезая высоко на пальмы, они наконец поднялись в гору, где, к счастью, никого не встретив, вышли на окраину Бриджтауна. Разграбляемый город остался позади, а Блад из последних сил вытащил на загривке девушку по крутой дороге прямиком к дому полковника Бишопа. Особняк плантатора был погружён в темноту, что позволило доктору вздохнуть с облегчением, ибо, если бы здесь уже были испанцы, в нём горели бы огни. Да что уж там, скорее всего, полыхал бы и сам дом! Блад постучал в дверь несколько раз, прежде чем ему робко ответили из верхнего окна: – Кто там? Мы ничего не покупаем и со Свидетелями Иеговы не разговариваем! Дрожащий голосок, несомненно, принадлежал Арабелле Бишоп. – Это я, Питер Блад, – вежливо представился он, переводя дыхание. – Э-э, а что вам тут нужно? Дяди нет дома! Питер Блад понимал и в чём-то разделял её страхи: в такой день следовало опасаться не только буйных грабителей, но и собственных рабов с плантации. Взбунтовавшись, они могли стать куда более опасными, нежели испанцы. А уж причин у них было значительно больше… Но тут девушка, спасённая бесстрашным доктором, узнав знакомый голос, радостно вскрикнула: – Арабелла?! Отпирай, это я, Мэри Трэйл! – О, Мэри! А ты-то здесь что делаешь? Твоя мама в курсе, где тебя носит?! После этих взаимных удивлённых восклицаний беседа приняла более доверительный характер, и несколько секунд спустя дверь распахнулась. В просторном вестибюле стояла красавица Арабелла, и мерцание свечи, которую она держала в руке, таинственно освещало её греческую фигуру в облегающей полупрозрачной белой одежде. Поверьте, женщины умеют эффектно подать себя в любой ситуации. Пока дамы обливали друг дружку слезами, Питер был вынужден вновь взяться за дела. – Есть в доме кто-нибудь из слуг? Тут же выяснилось, что женщины сбежали все, мужчины, в принципе, тоже. Но в доме случайно оказался старый негр, немощный Джеймс, у него были больные ноги, и он просто не успел далеко уйти… – Ладно, выбора нет, так что и этот подойдёт, – с сожалением протянул Блад. – Прикажите ему подать лошадей и сейчас же отправляйтесь в Спейгстаун. Там вы будете в полной безопасности. Здесь оставаться нельзя. Торопитесь! – Но ведь сражение давно закончилось, испанцы, наверное, уже отправились по домам и… – нерешительно начала Арабелла и покраснела, поняв, что несёт чушь. – Верно, отправились, но не по своим. Они сейчас грабят чужие дома. Самое страшное ещё впереди, мисс Трэйл вам всё расскажет по дороге, в красках и детальках. Ради бога, поверьте мне и сделайте так, как вам говорят! – Он… он спас меня, – со слезами прошептала мисс Трэйл. – Спас тебя? – Арабелла была ошеломлена, явно отказываясь верить своим ушам. – От чего спас, Мэри? От скуки или молочницы?! – Разберётесь после! – почти сердито прервал их Блад. – Вы сможете проболтать хоть целую неделю, когда выберетесь отсюда в безопасное место. Пожалуйста, идите за Джеймсом и сваливайте отсюда немедленно! – Вы не говорите, а приказываете, – капризно на-дулась племянница плантатора. – Кто? Я? Я приказываю?! Мисс Трэйл, ну скажите же ей, есть ли у меня основания… – Да, да, – тут же откликнулась девушка, с благоговением глядя на доктора, – Арабелла, умоляю, послушайся его! Он человека убил! Ткнул длинной железкой в горло, и всё… Арабелла Бишоп вышла переодеться в более подходящий костюм и захватить кое-какие личные вещи, оставив подругу вдвоём с Бладом. – Я… я никогда не забуду, что вы сделали для меня, сэр! – с глазами, полными слёз, проговорила Мэри. Только сейчас Питер как следует рассмотрел тоненькую хрупкую девушку, похожую скорее на испуганного ребёнка. – В своей жизни я делал кое-что посерьёзней, – ласково сказал он, вспомнив, как приложил в пах капитана Кирка, и, подумав, добавил с горечью: – Поэтому-то я здесь и очутился. «Невиновных у нас не сажают». Ха-ха… Мэри, конечно, не поняла его слов и даже не особенно пыталась сделать вид, будто они ей понятны. – Вы… вы убили кого-то ещё? – со страхом спросила она. – Нет, но надеюсь, что на женщин он теперь даже и не смотрит, боится, – скромно ответил Блад. – Впрочем, это совсем неважно. Важно лишь, чтобы этот ваш Джеймс поскорее привёл лошадей. Наконец старый негр подал осёдланный четвероногий транспорт в количестве трёх скакунов и одного осла, так как помимо Джеймса мисс Арабелла милостиво предложила поехать и доктору, на что тот почему-то ответил категорическим отказом. На самом деле он бы, конечно, ничего не имел против верховой прогулки в хорошей компании по ночному Барбадосу, но сейчас у него были иные планы. Посадив на лошадь лёгкую как пёрышко Мэри Трэйл, Питер повернулся, чтобы попрощаться с Арабеллой, уже сидевшей в седле. Он с поклоном пожелал ей счастливого пути, хотел добавить ещё что-то, но передумал. Лошади тронулись и вскоре исчезли в лиловом полумраке звёздной тропической ночи, а Блад всё ещё продолжал стоять около пустого дома полковника Бишопа. Из далёкой темноты до него донёсся дрожащий девичий голос: – Я никогда, никогда не забуду, что вы убили его ради меня, мистер Блад! Вы ведь тоже меня не забудете, да? Питер, я ваша навеки-и! Он не ответил. Эти нежные слова не доставили доктору Бладу особой радости, так как ему хотелось, чтобы нечто похожее было сказано другим голосом. Он постоял в темноте ещё несколько минут, наблюдая за светлячками, роившимися над рододендронами, пока не стихло цоканье копыт, а затем, вздохнув, вернулся к суровой действительности. В ту ночь ему предстояло сделать ещё очень многое. Он вновь спустился в город, и вовсе не для того, чтобы лишний раз удостовериться, как нехорошо ведут себя победители или сколько среди них вампиров. Ему было важно нечто совсем другое. Выяснив всё что хотел, он быстрым шагом вернулся обратно к палисаду, где за белым домом надсмотрщика тревожно спали его друзья – рабы полковника Бишопа. Пришлось всех будить: – Парни, у нас есть одно дело…