– Но знаешь, Джек, они не то чтобы очень, – виновато зашептал Кот. – Они же пытаются вытащить себя из дыры, ну, найти хоть какое достоинство. Ты ж сам мне про это и рассказывал. – Им не следовало загонять себя в дыру, – неумолимо отрезал Ворон. – Джек, их вампиры туда загнали. – Ну да, мать их, вампиры. Но, Кот, что это меняет? Местные не встали против них, забились в угол, а теперь хотят отомстить нам за то, что мы сделали их работу. У меня к ним никакого сочувствия. – Но мы ж так их раскатали перед всем городом. Ворон остановился, оглянулся и повторил: – Никакого сочувствия. – Слушай, ну зачем так заводиться? Они же просто, ну, застыдились, или вроде того. – А тебе не приходило в голову, что им есть чего стыдиться? – осведомился Ворон. Несколько секунд оба молчали. – Ладно, – вздохнув, согласился Кот. – Я подготовлю. – Не надо, – покачав головой, буркнул Ворон. – На этот раз – не надо. Я не намерен мириться с этим дерьмом. Кот искоса глянул на него. – Но все равно, мне следует… – Черт возьми, нет! Слушай, меня достали бесхребетные ублюдки. То они ползают на коленях, умоляют нас, потому что не хватает яиц встать против тварей, превращающих жен и дочерей в кровошлюх. То они изо всех сил стараются сделать вид, что вовсе не ползали на коленях, мелкие кретины. А мол, тут всего лишь сделка, как любая другая, и вовсе не важно то, что мы прискакали перед самой резней. Ворон чуть не задыхался от злости. Он выронил, расплющил о землю сигарету, прикурил вторую. Кот подождал, пока Ворон успокоится. – Ну, на всякий случай я мог бы, – невинно и простодушно начал Кот. – Делай, что хочешь! – свирепо перебил Ворон. – Но я тебе говорю, что меня достали и эти заморыши, и прочее подобное дерьмо. Не будет им, понял! Он сунул трясущийся указательный палец под нос Коту. – Ты понял меня? – Понял, конечно, – покорно подтвердил тот. Ворон оскалился, швырнул наземь сигарету и пошел к местным, все еще стоявшим вокруг джипов, но остановился, свирепо уставился на друга и прорычал: – Не будет им! На полдороге Кот услышал его хриплый шепот: «Вот не будет – и все». Глава 2 Это была симпатичная тюрьма – особенно для поклонников старых вестернов. Камера Ворона напоминала сразу все виденные серии «Стрелка». Топчан, табуретка, отхожее ведро без крышки, и дверь такая, что открывать нужно ключами от города, не меньше. Но примечательней всего был замглавы местной полиции. Ради удовольствия его созерцать стоило посидеть в местной тюрьме. Он был воплощенное чудо. Во-первых, его брюхо – настоящий триумф анатомии. Но истинного величия он достиг в искусстве ковыряния в носу. Ворон никогда за всю свою жизнь – и, как подозревал, за множество других – не встречал ковыряющегося в носу с таким неподдельным многочасовым усердием, и, главное, со впечатляющими результатами. У зама имелись и прочие добродетели. Вдобавок к бытности неподдельным моральным уродом, он был еще и откровенным гопником. В первый свой час в кутузке Ворон наблюдал, как зам пресмыкается перед зятем мэра, беззастенчиво прессует несчастного школьника за слишком поздно оплаченный штраф за парковку и бьет Ворона полицейским фонариком по высунувшимся за решетку пальцам. Ворону делалось легко и приятно от мысли о том, как он будет убивать зама. Оттого часы в кутузке текли гораздо приятней. Точней, Ворон думал не про убийство, а про то, как заманит болвана. Дед Ворона не раз говаривал внуку, что гопники не любят и боятся драки. Они просто любят бить людей. На том Ворон и решил выстроить свой план на первые часы. Для начала следует немного поныть. Ворон ныл про то, что его заперли в кутузке, про то, что его обманули большие дяди, мол, они-то думают, что им все можно, раз у них есть деньги. Он поныл и про еду, вернее, про ее отсутствие. Мол, помирает с голоду. Ворон поныл и о вони из параши, и о вкусе воды, и предположил связь между одним и другим. Он жаловался на боль в пальцах, часто и звучно обсасывал их, показывал, какие они распухшие, требовал доктора. Третий приказ заткнуться уже сопровождался рычанием. – Так заставь меня, жирюга! – с такой же свирепостью заорал Ворон, но притом потупился. Зам ухмыльнулся, встал, обошел стол, пошлепывая фонариком по ладони. – Может, и заставлю, – с нежностью пообещал он. Ворон сделал вид, что помимо воли пятится от решетки, но потом берет себя в руки. Затем он выкрикнул: «Я тебя не боюсь!» – самым неубедительным тоном, какой смог изобразить. Ах, вот он, рай гопников. Свиные глазки зама радостно заблестели. Он вытащил ключи, оскалил в счастливом предвкушении зубы – все три оставшихся спереди, желтых и гнилых. Наглый бедолага узник в страхе прижался к задней стене! Сейчас, сейчас! Но когда зам таки открыл камеру и шагнул внутрь, его хриплый гнусавый гопнический хохоток сменился пронзительным визгом. Ворон впечатал его в письменный стол. Потом зам поднялся из обломков расплющенного кресла и опасливо выглянул из-за стола. Он не поверил, что такое происходит именно с ним. Зря не поверил. Но, в общем, Ворон его не покалечил, всего лишь повозил мордой по офисному полу до тех пор, пока зам не захныкал, а после закинул его в камеру. Из среднего ящика стола Ворон вытащил армейский кольт и запасную обойму, тоскливо посмотрел на телефон. Эх, сейчас бы переговорить с Котом… но в мотеле снять трубку может кто угодно. Мать его, пока сидел в кутузке, никаких известий от Команды. Парни должны вытаскивать босса, все ж как обычно. Затем Ворон вспомнил, как бахвалился перед Котом. Дескать, обойдусь без помощи. Но Кот вряд ли послушал. С другой стороны, у того имелась крайне раздражающая привычка вдруг повиноваться боссу в самых неподходящих обстоятельствах. Ладно, черт с ним, с телефоном. Ну лучше убраться подальше от полиции. Ворон сунул кольт глубоко за пояс и направился к двери, а по пути отсалютовал заму. – Эй, Гомер, пока. Круто у нас с тобой получилось. – А как вы узнали, что меня зовут Гомер? – прохныкала жирная клякса. Ворон воздел очи к небу и рассмеялся. Да, Бог уж точно существует. И у него есть чувство юмора. Теперь выбросить все из головы, отключить свет в каталажке, вдохнуть поглубже, взяться за дверную ручку. – Всё в порядке, – прошипел себе Ворон. – Черт возьми, рок-н-ролл! И распахнул дверь. На тротуаре снаружи стояли все копы этого мира. Да, не самый счастливый момент в жизни. – Пожалуйста, остановите его! – закричал человек, в котором Ворон опознал банкира Фостера. Копы шагнули вперед. Ворон подумал про пистолет за поясом, про шансы на выигрыш, про то, когда и как возможно стрелять в полицейского, пробормотал «дерьмо» и поднял руки. – Нет, нет, не его! – проталкиваясь сквозь толпу ретивых констеблей, заорал мэр. Он схватил Ворона за предплечье и потянул за собой, будто растерявшийся ребенок. – Мистер Ворон, остановите его! – взмолился мэр и указал на площадь. Толпа расступилась, и Ворон наконец увидел свою Команду. На площади стоял кран с опущенной стрелой, с прицепленной к тросу длинной пикой. Пика протыкала грудь вампира, корчащегося и шипящего как раз под пьедесталом памятника отцу-основателю города. Энтони стоял на крыше джипа и многозначительно воздел руку, готовый дать знак крановщику. Тот уже потихоньку поднимал стрелу, натягивал трос, чтобы выдернуть пику. – Отпустите его! – проревел Энтони. – Иначе все ваши проблемы начнутся заново! Ворон критически глянул на извивающегося, плюющегося вампира. Интересно, отчего никто не сумел распознать в нем вымазавшегося серым Кота? – Так мы получим свои деньги или нет? – спросил Ворон у мэра. – Простите, мистер Ворон, но мы никогда не ставили вопрос об отказе платить, – поспешно выпалил банкир Фостер. – Сумма показалась нам отчасти чрезмерной… – Фостер, ты чертов зануда, – процедил Ворон и спросил мэра: – Так да или нет?