И вот теперь Саша пытался сообразить, входит ли испорченный салон машины в перечень того, в чем он должен отчитываться перед своими строгими дядей с тетей? И должен ли он вообще перед ними в чем-то отчитываться. Поведение дяди с тетей вызывало в нем глухую неприязнь. Какие подлые игры затеял дядя со Стасом. Пусть он ему не верит, пусть считает охотником за приданым, но пусть держит свои мысли при себе, а не высказывает их вслух. Саша даже хотел сперва отказаться от предложения дяди, но потом подумал, лучше уж он, чем кто-то другой, кто станет впоследствии болтать языком, дело дойдет до Стаса и не улучшит и без того напряженные отношения с родней жены. Конечно, Саша пообещал, что присмотрит за Стасом и Мариной, чтобы с последней ничего плохого в этом уединенном месте не случилось. Но про себя Саша полагал, что опасаться Марине следует кого угодно, но только не родного мужа. Ведь Стас любит свою жену, обмануться в его чувствах невозможно. От этих тяжелых мыслей его отвлек голос Юли: – Мы пришли! Саша очнулся, поднял голову и огляделся по сторонам. Стас уже давно уехал, увозя с собой пострадавшего Валеру. Путь до больницы ему вызвались показать двое местных мужичков, которые к тому же собирались транспортировать тело больного от машины до больничной койки, потому что надежды на то, что санитары появятся достаточно быстро, ни у кого не было. А Саша отправился с Юлей. И сейчас он уперся взглядом в самый жалкий из всех виденных им за сегодняшний день заборов. Это был даже не забор, а какая-то несчастная кривоватая изгородь, наспех сооруженная из жердей и веток, принесенных из леса. Соорудили ее уже давно, многие хворостины сгнили, другие просто куда-то делись, и теперь эта изгородь своими дырами так и взывала о помощи и милосердии. Присмотревшись, Саша понял, что и дальше дела обстояли не лучше. Деревья в саду были старые, непомерно разросшиеся, часть веток сухая, другая кривая, лишь на некоторых зрели мелкие и неказистые плоды. Дорожка была до половины выложена колотым разноцветным кафелем, собранным после ремонта в городских квартирах и привезенным сюда в качестве подсыпки. Годился ли он для этих целей? Вряд ли, уже в дождь на нем должно было быть очень скользко, а в мороз кафель превращался в настоящий каток. И все же хозяйка пристроила этот кафель, но потом то ли запал у строителя угас, то ли плитка кончилась, дальше пошел старенький видавший виды рубероид. Этот материал не позволял траве разрастаться, но и вид парадного дворика не украшал. Все тут было сделано как-то наспех, как-то недоделано или сделано неуклюже. Во всем чувствовалось отсутствие крепкой мужской руки. Скамейка возле домика была, но поломанная, так что усидеть на ней можно было только с большим риском для собственного копчика. Крыльцо наполовину деревянное, наполовину из оцинкованного листа плюс какие-то проплешины, дырки, неровности. Дверь в дом была новенькой, но крепилась она к поеденному временем и жучком дереву сруба. – Небогато продавщица живет. Юля хмыкнула. – Это ты так говоришь, потому что еще внутри не был. – А что там? – Дворец! Дверь была приоткрыта. Саша зашел внутрь и с первого же шага ахнул. Дворец не дворец, но что-то на него похожее. Хороший ремонт, дорогие обои, техника, мебель. Снаружи ветхая лачужка, внутри хоромы. – Так сразу и не скажешь. – На это и рассчитано, – кивнула Юля. – Ни к чему Ире, чтобы люди знали, сколько она зарабатывает. Она соседей в гости к себе не зовет. У нее только любовники бывают. А для них Ира старается, пусть видят, что она не какая-нибудь дешевка, дорого себя ценит, значит, и подарки ей нужно приносить такие же дорогие. А вот двором, садом и огородом совсем не занимается, не по сердцу ей это. В это время откуда-то из дальней части дома послышался призывный женский голос: – Котик! Котеночек! Ты где? Юля с Сашей переглянулись. – Это она! Сюда идет! А хозяйка не унималась. – Валерик, где же ты? – зазывно смеясь, звала она гостя. – Обиделся, что я так долго не выходила? Но я же специально тебя порадовать хотела. Поди сюда, котик, посмотри, что у твоей зайки есть для тебя красивого. Ты тут? И я тоже тут! Тяжелый бархатный полог откинулся, и в комнату вошла женщина. Была она уже не очень молода, но явно старалась произвести впечатление. На ней было длинное кимоно, на голове парик, который удерживали длинные деревянные шпильки. Дама пыталась пародировать гейш – этих японских жриц любви. Но что хорошо японке, то русской бабе за сорок… м-м-м… так себе. Полная грудь деревенской красавицы и ее толстая попа оттягивали тонкий шелк, заставляя его некрасиво бугриться и идти складками. К тому же роста продавщица Ира значительно превосходила самую высокую японку, оттого кимоно доходило ей лишь до колен, а при движении позволяло лицезреть полные белые ляжки. – Ирина? Женщина охнула. – Вы кто такие? А где Валера? – Если вы про своего любовника, с которым сговорились избавиться от его матери, то он сейчас едет в больницу. Ирина очумело потрясла головой. Парик съехал ей на одно ухо, и обнаружилось, что под ним у Ирины огненно-рыжие кудри. Крашеные, должно быть. – Валера уехал? А почему? Он не сказал? – Он очень раскаивается, что позволил вам уговорить его пойти на преступление против родной матери. Ирина молча уставилась на Сашу. – Ничего не понимаю. Ты кто такой? – Я расследую случаи исчезновения людей, которые слишком часто стали случаться в вашей местности. Вы об этом что-нибудь слышали? – Слышала, – кивнула Ирина, которая как-то вдруг сразу притихла и даже побледнела. Или это слой пудры создавал такой эффект? Саша не мог окончательно решить, в чем тут дело. – А ко мне вы зачем явились? – спросила Ирина едва слышно. – Это же вы посоветовали вашему любовнику избавиться от матери! Вы придумали, чтобы все дело представить таким образом, словно бы старушка пошла в лес да там и сгинула, заблудившись. Краски постепенно возвращались к Ирине. И стало ясно, что пудра тут ни при чем. – Кто сгинула? – улыбнулась женщина. – Бабка Таня? Да она в этих местах родилась и выросла. Нипочем бы она не заблудилась! – И тем не менее первоначальная версия у следствия была именно такая. – Если расследование ведете вы – городские, тогда понятно, – расхохоталась Ирина. – А если бы вы деревенских спросили, то все в один голос бы вам сказали, всех пропавших забрала к себе лесная девка. – Да-да, я что-то про нее слышал. Но это же легенда, не так ли? – Пока люди пропадать не стали, я тоже так думала. А теперь иначе считаю. – И много народу пропало? – Всего по нашей местности человек десять наберется. Десять! Ничего себе! А Саша слышал лишь про двоих. И еще старик, у наследников которого Стас купил дом. Но можно ли считать старика добычей лесной девки? Его тело она с собой не забрала, оставила на болотах у мельницы. Впрочем, зачем ей старик? Она до молодых и сильных мужиков охоча. – И все эти десять человек пропали без всяких следов? – Тел их так и не нашли. Поэтому я и говорю, что лесная девка есть. Иначе как объяснить, что до сих пор пропадали лишь мужчины – молодые и здоровые? – Был один старик. Охотник. Правда, он не пропал, он погиб. – Ну да, был, кажется, – нехотя признала Ирина. – Но это исключение. Куда чаще пропадают молодые мужики. Я сама в числе пострадавших, у меня близкий друг пропал. И… и еще один. Соседи даже меня «черной вдовой» окрестили, только я ни в чем не виновата, если мужик в лесу заблудился и пропал, то при чем тут я? – Но вы не отчаиваетесь, правильно? Насколько я знаю, у вас и без пропавшего друга полно друзей мужского пола. – А ты в мою личную жизнь не лезь! – нахмурилась женщина. – Молоко на губах не обсохло, а туда же! Учить он меня вздумал! – Дело ваше, живите, как хотите. Но убийство пожилой женщины вам с рук не сойдет. – Да кто кого убил? – Ваш любовник фактически признался в совершении им злодеяния в отношении родной матери. А сделал он это по вашему наущению. – Что сделал? Кто сделал? Какой конкретно любовник? Имя назови! – Вы не будете отрицать, что состоите в интимной связи с Валерием. – Никогда правду не скрывала, – гордо сообщила Ирина. – Состою! – И вы подговорили его избавиться от родной матери. – Чтобы Валерка бабку Таню – мать свою бы обидел? Да вы что! Он ее любит! – А вы? – А мне-то чего? Она ко мне не лезет, я к ней в дом не напрашиваюсь. Живем себе. Она в Борках, я в Силино. Считай, что не пересекаемся. – Значит, никаких разногласий у вас с пропавшей женщиной не было? – Нет. – А у Валеры? Надеялся он получить наследство после матери? – Так все и так его будет. Других детей у баб- ки нет! – Гражданка, напрасно отрицаете и путаете следствие. Ваш любовник звонил вам не далее как час назад. Разговор записан. И в нем он прямо указывает на вас как на сообщницу совершенного им преступления. И упрекает, что в случае чего отвечать придется не ему одному. – Так это он про свою жену говорил! Она у него ревнивая, жуть! Если прознает, что мы с Валеркой снова снюхались, крышка ему будет!