— А думаешь, просто это? Вот так взяла и отдала? Пожала плечами Варвара. Да как бы между делом заметила: — Так папенька твой поди душами такими и заведует. Его иголка-то в яйце притаилась. А ты — дочь его. Хоть и не любимая. Да умная, ход правильный знать должна. Знала, конечно, Варвара все легенды старые о Марье Моревне. Что дочь она Яги Перуновны да Кощея Бессмертного. Мать-то её, когда понесла, Кощей воевать отправился. Да помёр. Много сил тогда Яга приложила, что возлюбленного найти да воскресить. Да возлюбленный недоброй монетой ей отплатил — не нужна ему была уж любовь Яги. Богатство только страстно душу ему обуяло. Да и Яга, покуда его искала, оживляла — в старуху превратиться успела. Так и стала она Бабой Ягой. И дочку свою в ненависти к отцу вырастила. С тех пор и пытается Марья Моревна с ним поквитаться. А теперь ей с Варей беседу держать приходится. — Что умная — то правда, — легко согласилась. — Да на лесть не ведусь. А вот навредить тебе — всегда пожалуйста. Напряглась Варвара, да только ни движения угрожающего Марья не сделала. А испугу мимолётному Вариному порадовалась. — Мой-то папенька, пока маменька его душу доставала, разлюбить её успел. Значит, и твой суженый тебя разлюбит, — чего-чего, а врать ниже достоинства своего Марья считала. Так что по глазам всё брила. Хмурость на лицо Варино набежала. Не думала она о деле таком. Да собралась быстро — некогда слёзы с мыслями распускать: — Ну и пусть… разлюбит. Зато на мне вины не будет — что могла да не спасла. А нас боги не зря выбирать научили. Вот пусть и выбирает потом… Долго на Варю Марья посмотрела. Кивнула потом. И опять из воздуха чего-то взяла да Варваре бросила. Золотом блеснуло, прежде чем в руки Варе бухнуться. Нахмурилась она, скривившись. Не хотелось штуку эту лицезреть. Из-за неё ведь началось всё. В неё Велижанка гляделась, прежде чем душу её чёрт уволок. Хорошо Варвара запомнила края эти резные да острые. И сейчас они на кожу ей давят неаккуратно. Выбросить зеркало хочется. Тем паче странное оно — не отражается в нём Варвара. И от того не по себе делается. Будто пропала она для мира — зеркала её даже не видят. Темнота там только отражается. Может, стекло обычное там? А, нет — появляется чего-то. Свет затаённый, будто от звезды молодой да робкой. Начинает гладь круглую освещать. Линии прорисовывать. Тут глаза у Варвары округлились. Заморгали часто-часто. И дышать медленнее стало. Потому что черты, до боли знакомые, узнаваться начали. Кручина фигуру человеческую стискивает — плечи опущены да спина прогнутая, от тяжести будто. Хотя ничего тяжелого вроде и нет у человека — сидит вон на земле просто, на коленки опершись. Вроде и далеко смотрит, да только взгляд не перехватывается, путается где неизвестно, в глубь неизведанную проскальзывает. А глаза сами будто выцвели — хоть и тёмного цвета остались. Волос с рыжиной вьющийся паутиной будто затянутый — с сыроватой примесью. Руки только живые — шевелятся. Круглое что-то друг дружке перекидывают. Будто отдельно ото всего остального жизнь сохраняют. Опустила Варя зеркало к земле. На Моревну ухмыляющуюся посмотрела. Да молвила ей: — Всё равно не отдам тебе яйцо. Кощеево. Пока. Будто нитка в воздухе прям перед глазами Марьиными лопнула — так резво она ими моргнула. И губы у ней поджались. Едва-едва. А после улыбнулась так, что у Вари самой щёки напряжением почуялись. Плечами Марья Моревна пожала беззаботно. Будто уж и не надо ей ничего. — Ладно, если б ты зайца не поймала, всё равно мне хуже было бы. Так что пока так отведу к жениху тебя. Но ежели обмануть меня подумаешь, — сверкнула на Варвару Марья глазами, будто прокляла до седьмого колена. Только не испугалась Варя проклятий таких. — Мне-то для чего яйцо это? А вот ежели ты обмануть меня надумаешь… Обиделась будто Марья Моревна на это. — Смертным ещё врать? — гордо голову вскинула. — Это ж всё равно что ты рыбам речным напраслину возводить начала. Не глянулось Варваре сравнение с рыбами. Так что не смогла она не ответить: — Рыбы может и поумнее меня бывают. Но Моревне поверила. Всё-таки честолюбивой она в молве народной значится. Да и неоткуда больше Варваре помощи ждать. *** Хрустнула шея Кощеева от поворота головного. Старая стала, потому и щёлкает. Не один ей век пошёл — чего ещё ожидать? И не важно, что и по молодости крепостью она не отличалась. А вот ум всегда крепким был — с детства самого. Особливо когда до обогащения дело доходило. Оглядел Кощей свои владения. Глаз слепит от переливов богатства. Аж в душе тепло разгорается да приятием её окутывает. Сама собой улыбка на челе, кожей обтянутом, расцветает. Да вообще сегодня удачный день у Кощея. С Марьюшкой повидались. Она девка, конечно, с норовом. Вся в мать. Была бы парнем, давно б место Кощеево заняла в царстве Навьем. Да по молодости не до того ей пока. Ей бы всё потешиться, силушку свою показать. Чтоб оценили да испугались. Трудно уж Кощею становится от ударов её точных выходить. А что насмеивается над нею — так это специально, чтобы с толку сбить да преимущество улучить. Подчиняется такому Марья. Легко настрой теряет. Силу духа разбазаривает. А без духа крепкого никакие сила да умение понадобятся. Это ничего, что сегодня заяц велесовский сбежал. Он и раньше дёру давал во время ратных дел. Побегал бы да вернулся. Да опять эта Леля в миниатюре сюда бухнулась. В прошлый раз уж душу дремлющую ухитрилась умыкнуть. Теперь за душой побольше явилась. Хотя тут переживать не надобно — мёртвого так запросто не вернуть. Мёртвого всегда обратно в Навь всеми силами тянуть будет. Не отпустит его — тут его место. Скорее «Леля» здесь так и сгибнет. Не поможет ей ведьминское пособничество. А то, что зайца она поймала — случайность чистая. Он хоть и велесовский, а всё ж заяц. Чего с нутра мелкого взять? Напугался да ринулся напролом. И ерунда, что яйцо теперь у девки этой. Всё равно повредить не сможет — так что что безделушка теперь в руках у ней. Не поддастся скорлупа заколдованная силе смертной. Хоть топором по ней молоти. Чем бы дитя ни тешилось. Так что покойным Кощей остался. И в думы лестные о ве личии своём да хитрость погрузился. Глава 13. Дела тёмные К земле все ветки древесные клонятся. Видеть мешают. Будто прячут чего от Варвары с Марьей. Хотя Марья-то тут чего не видела? Значит, на Варвару нацелились. Не по нраву ей такое — то в плечо бухнутся, то лицо расцарапать норовят. Да что поделаешь? Гость она тут незваный. Только и остаётся, что спину Марьину глазами цепляться — чтоб не отстать. Марья Моревна-то идёт, не оглядываясь — всё равно ей видать, поспевает ли Варвара. Так что та только суму свою поудобнее перехватывает — чтоб дерево какое не стащило невзначай. А спина у Марьи славная — прямая да ровная, словно сама ствол древесный. Такая, наверное, ни от одного ветка не погнётся, никакому дождю не покорится. Знай себе двигается Марья вперёд, а лес перед ней будто сам собой расступается. И пред Варей, что не дале чем на локоть позади идёт, смыкается. В тишине мысли непрошенные ей в голову просачиваются, как из воздуха. И в голове жужжат, что комары. Вдруг не к Тихону Марья Моревна её ведёт, а на погибель верную? Людская молва-то о ней хорошо сказывает. А ежели некому уже просто лихое добавлять? Холод пупырками по рукам Варе пошёл. Чтоб до сердца добежать не успел Варя скорее головой трясти принялась отрицательно. Супротив мыслям своим выступать — тоже сила нужна. Вытрясти не так-то легко их. Так что увлеклась маленько Варвара. Так, что сама носом с размаху во что-то вдарилась. Не шибко больно — потому что мягкое. Обернулась к ней Марья с удивлением. Глянула с прищуром. Не зло совсем, как Варе почудилось. И крепче она себя сразу ощутила. Даже разговор завязать решилась. — А что… Борискина душа тоже тут теперь? Не закручинилась бы Варвара, не ответь ей Марья. Всё-таки дела не её такие. Да может Марья тоже заскучала от пути долгого. Так что отозвалась не без охоты: — Была у такого что ли душа? Удивилась Варвара сзади: — Она не у каждого что ли водится? — Водится-то у каждого, — пригнулась Марья ловко. — Да от дел плохих истончается. А ежели страшного чего натворить, так и вообще рассеяться может, и не найдёшь потом. — А которая не рассеивается — с ней что делается? — любопытство Варю против воли взяло. — Много будешь знать — скоро состаришься, — хмыкнула Марья, когда Варе под той самой веткой чуть не на пузе ползти пришлось. Да видно сжалилась над пыхтением её: — У кого душа нормальная сохраняется — тот на отдых отправляется. А потом, как лета нужные пройдут, снова возрождается. — То есть мне успеть нужно? — забеспокоилась Варвара, о душе Тихоновой думая — Говорят же тебе, — как глупой повторила Марья. — Как лета пройдут. А тут ещё и ночи не миновало. Успокоилась маленько Варвара. И не стала больше глупых вопросов задавать. Даже к веткам разбойным приноравливаться начала. Да Марья будто заскучала в тиши Навьей. — Помнишь пожар ваш? Как не помнить, если там едва бабка не погорела? Кивнула Варя, не сразу сообразив, что не видит её Марья. А та и без ответа продолжила: — Это вам тоже за Бориса наказание. — Как?! — опешила Варя. — Мы ж ему не сделали ничего. Отпустили просто. — Вот за это как раз, — даже голосом Марья кивнула. И продолжила, наверх кивнув: — Эти — они не любят мягкого да безнаказанного. Во всём справедливость быть должна. Честно жил — так бояться тебе нечего. А коль нарушил порядок Рода, так изволь наказание принять. Наказали бы сами своего убивца, никому бы и не пришлось вмешиваться.