Нет, ты дай-ка мне сапог, Да суконные портянки Дай ты мне – тогда я бог! Снова где-то на задворках Мёрзлый грунт боднул снаряд. Как ни в чём – Василий Тёркин, Как ни в чём – старик солдат. – Эти штуки в жизни нашей, — Дед расхвастался, – пустяк! Нам осколки даже в каше Попадались. Точно так. Попадёт, откинешь ложкой, А в тебя – так и мертвец. – Но не знали вы бомбёжки, Я скажу тебе, отец. – Это верно, тут наука, Тут напротив не попрёшь. А скажи, простая штука Есть у вас? – Какая? – Вошь. И, макая в сало коркой, Продолжая ровно есть, Улыбнулся вроде Тёркин И сказал – Частично есть… – Значит, есть? Тогда ты – воин, Рассуждать со мной достоин. Ты – солдат, хотя и млад, А солдат солдату – брат. И скажи мне откровенно, Да не в шутку, а всерьёз. С точки зрения военной Отвечай на мой вопрос. Отвечай: побьём мы немца Или, может, не побьём? – Погоди, отец, наемся, Закушу, скажу потом. Ел он много, но не жадно, Отдавал закуске честь, Так-то ладно, так-то складно, Поглядишь – захочешь есть. Всю зачистил сковородку, Встал, как будто вдруг подрос, И платочек к подбородку, Ровно сложенный, поднёс. Отряхнул опрятно руки И, как долг велит в дому, Поклонился и старухе И солдату самому. Молча в путь запоясался, Осмотрелся – все ли тут? Честь по чести распрощался, На часы взглянул: идут! Всё припомнил, всё проверил, Подогнал и под конец Он вздохнул у самой двери И сказал: – Побьём, отец… В поле вьюга-завируха,