Вновь сильны святым порывом, Шли вперёд своим путём, Со страдальчески-счастливым, От жары открытым ртом. Слева наши, справа наши, Не отстать бы на ходу. – Немец кухни с тёплой кашей Второпях забыл в саду. – Подпереть его да в воду. – Занял берег, сукин сын! – Говорят, уж занял с ходу Населённый пункт Берлин… Золотое бабьё лето Оставляя за собой, Шли войска – и вдруг с рассвета Наступил днепровский бой… Может быть, в иные годы, Очищая русла рек, Всё, что скрыли эти воды, Вновь увидит человек. Обнаружит в илах сонных, Извлечёт из рыбьей мглы, Как стволы дубов морёных, Орудийные стволы; Русский танк с немецким в паре, Что нашли один конец, И обоих полушарий Сталь, резину и свинец; Хлам войны – понтона днище, Трос, оборванный в песке, И топор без топорища, Что сапёр держал в руке. Может быть, куда как пуще И об этом топоре Скажет кто-нибудь в грядущей Громкой песне о Днепре; О страде неимоверной Кровью памятного дня. Но о чём-нибудь, наверно, Он не скажет за меня. Пусть не мне ещё с задачей Было сладить. Не беда. В чем-то я его богаче, — Я ступал в тот след горячий, Я там был. Я жил тогда… Если с грузом многотонным Отстают грузовики, И когда-то мост понтонный Доберётся до реки, — Под огнём не ждёт пехота, Уставной держась статьи, За паром идут ворота; Доски, брёвна – за ладьи. К ночи будут переправы, В срок поднимутся мосты, А ребятам берег правый