– А Ярослав Анатольевич… Уж поверьте, он тоже не намерен тянуть. Всем выгодно, чтоб ситуация разрешилась быстрее. – Чтоб она разрешилась, достаточно просто меня отпустить, клянусь, я не стану распространяться о том, кто и при каких обстоятельствах меня похитил! У меня даже доказательств не будет! Артем усмехнулся – разоблачение грозило им меньше всего. Французские власти за разборки славянских мафиози, как они называли всех бизнесменов из постсоветского пространства, не возьмутся, а единственный человек, которое это касается, уже давно в курсе, кто, зачем и почему выкрал его дочь. – Вы ведете себя очень хорошо, Александра Константиновна, просто продолжайте в том же духе, и совсем скоро мы расстанемся, вряд ли друзьями, но хотя бы не так плохо, как это могло бы быть. Слабое утешение. Очень слабое. Не сказав больше ни слова, Артем взял со столика собранный уже поднос, вышел из комнаты, а через несколько десятков секунд Саша снова услышала тройной щелчок. Закрывать ее не забывали никогда. Боже, это все похоже на какой-то фарс! Неудачный прикол. Вот только не смешно, совершенно не смешно. Как и вчера, и позавчера, после этого обеденного визита Артема, ей предстояло коротать время, вышагивая из угла комнаты в угол, в ожидании его возвращения с ужином. Какое сегодня число? Наверное, двадцатое августа, а может девятнадцатое или двадцать первое. Она даже уже не была уверена, в какой день ее точно выкрали, не была уверена, что проспала после похищения всего лишь несколько часов, а не полноценные сутки, не была уверена, что просыпается каждое утро, а не через одно. Если похитители ставили себе целью попытаться свести ее с ума, им это удавалась. А если так мечется она, не в состоянии никак повлиять на ситуацию, то что же должен чувствовать сейчас папа, от которого все зависит? Ему-то во стократ хуже, он ведь даже понятия не имеет, от каких мелочей мается она, он-то не знает, что ее не окружает сырой подвал, крысы, жестяные тарелки! Чертов Самарский со своими играми… Каждый день Саша просыпалась с мыслями о том, что она ненавидит этого человека, своего похитителя и злейшего врага. Артем, который, в общем-то, исполнял каждый его приказ, не заставлял клокотать в ней злость с такой силой. Ему она даже была благодарна за то, что тот пытается облегчить ее участь как может. А вот этот самоуверенный, напыщенный индюк, вершитель судеб… Каждый раз, стоило только подумать о нем, кулаки непроизвольно сжимались. * * * Яр вышел из кабинета, собираясь наконец-то спуститься к обеду. Глафира звонила ему уже трижды, а перед этим даже поднялась. По приезду они еще ни разу не обедали так, как это было раньше. Не сидели в гостиной, обсуждая все на свете. По этому скучала Глаша, да и он сам. Вот только ей сейчас не объяснишь, что подобные посиделки неуместны, когда у тебя в доме содержится заложница… Ярослав уже практически проскочил мимо комнаты, вокруг которой сейчас крутилась вся жизнь этого дома, когда вдруг осознал, что кресло напротив пустое… Где охрана – неизвестно. Облокотившись о дверь, он решил подождать, пока «исправно» исполняющий свои обязанности бодигард вернется и объяснит, какой же понос его прихватил, заставив бросить пост. Зачем такие сложности? Зачем круглосуточная охрана под дверью, если как минимум двадцать человек снуют в доме и окрестностях? Именно потому, что ни в одном из них Яр не мог быть уверен. Царившая в коридоре тишина заставляла непроизвольно прислушаться к звуком за дверью. А там что-то явно происходило. И если сначала Яр отмахивался от ненавязчивого шебуршения, то когда что-то тяжелое грохнуло о пол, решил вмешаться. Ключ лежал на тумбе за вазой, Яр знал точно, так ему докладывал Артем, три щелчка, и он во второй раз является пред светлый взгляд личной заложницы. * * * Саша и сама бы сейчас уже толком не объяснила, почему идея подвязать волосы кисточкой шторы казалась ей еще пять минут такой гениальной… В реальности она провалилась. Сначала не хотел развязываться узел, потом оказалось, что лента к этой самой шторе просто напросто пришита, а когда, осознав это, Саша, рассердившись, дернула, на нее с потолка полетел деревянный карниз. В последний момент она успела отскочить, продолжая держать в руках злосчастную штору. Шнур так и не оторвался… – Блин… Кто-то вставил ключ в замочную скважину. Как любой человек, нанесший увечья чужой вещи, Саша испугалась возможной реакции Артема, который должен был уже через секунду оказаться в комнате. Но смысла пытаться вернуть все на место до его прихода не было. Как только Саша услышала звук открывающейся двери, выпалила на одном дыхании: – Я все исправлю! – и лишь потом обернулась. * * * Что он ожидал увидеть, открывая дверь? Забаррикадированный вход, оборонительные позиции у кровати, может, уже лежащего без сознания охранника, взятого в пленные. Яр успел передумать многое, но девушке удалось-таки удивить Самарского. У ног валяется упавший карниз, в руках – подол одной из штор. Она смотрит сначала на него, потом на штору, опять на него, а потом бросает орудие преступления. – Что тут происходит? – она выглядела не менее растерянной, чем он сам. Вразумительного ответа у Саши не нашлось, она могла лишь смотреть на неожиданно возникшего как из-под земли Самарского, хлопая ресницами. – Ты успела оглохнуть за несколько дней или забыла язык? – Яр подошел ближе, щелкнул пару раз пальцами, выводя испугавшуюся почему-то Сашу из ступора. Мужчина подошел к карнизу, поднял взгляд вверх, любуясь вырванной с мясом дырой на потолке, снова обратился к Саше: – Это тоже придется оплатить твоему отцу… И тут Саша наконец-то вспомнила кто же все-таки она, кто он, и что карниз сейчас должен интересовать ее меньше всего. – Сколько я тут пробуду? – она сложила руки на груди, чуть отступив. – Сколько потребуется. – Это не ответ. Даже у арестантов есть право одного звонка. – А мы уже звонили… Забыли, госпожа Титова? – Звонили вы. Мне нужно связаться с отцом. Самарский уже открыл рот, собираясь что-то ответить, но дверь вдруг снова резко открылась. На пороге показался побледневший Артем. Сначала он тоже узрел лежавшую у окна кучу, а уж потом людей в двух шагах от нее. – Что тут…? – задать вопрос он не успел. – Надеюсь, госпожа Титова сейчас мне это объяснит, свободен. Вечером зайдешь ко мне, – не смея ослушаться, Артем так же стремительно вышел. – Я тоже считаю, что пора бы позвонить Константину Львовичу… А то как-то не слишком он активно исполняет свою часть уговора. В отличие от нас… Яр достал из кармана телефон, зашел в адресную книгу. Звонить со своего аппарата он не боялся, ведь позаботился о безопасности. Засечь трубу сейчас нереально, говори хоть десять секунд, хоть час. – Только сначала мои пожелания… – он постучал телефоном по подбородку, будто что-то обдумывая. – Ты ведь хочешь быстрее оказаться дома, верно? Саша кивнула, не замечая пока подвоха. – Вот и славно. Я тоже не против, если ты избавишься от нашей компании как можно быстрее. Но для этого нужно прибегнуть к небольшой лжи. Ну конечно, без подоплеки обойтись тут не могло. – Считай это ложью во благо… Скажем так, тебе придется убедить папочку, что тебе тут плохо… Очень плохо… Понятно? – Нет, – в девичьих глазах блеснул гнев. Ей-то понятно, понятно, что Самарский хочет, чтоб она притворялась страдающей, чуть ли не умирающей в плену, чтоб отец поверил в плачевность ее состояния и поторопился. Проблема лишь в том, что ей хотелось быстрее оказаться на свободе, но не ценой нервов родителя. Он, наверняка, и без того тратит дни напролет на поиски выхода, и такое стимулирование ему ни к чему. – Что именно тебе непонятно? Можешь плакать, хочешь – кричи, мне не важно, главное – правдоподобно. – Нет, – Саша сделала еще один шаг в сторону. Яр глубоко вдохнул, пытаясь побороть раздражение. Она, правда, иногда напоминает дурочку, это если мягко… – Что нет? – Я не буду лгать. – Почему? – Он спросил будто невзначай, оглядываясь на дверь… Кажется, щипцы таки понадобятся… – Не собираюсь упрощать вам задачу… – она сама понимала, что нарывается, что до этого разговора ее содержание напоминало рай, по сравнению с тем, что ей могут устроить, но врать отцу было почему-то страшнее. – Вот так? – Самарский перекатился с пятки на носок, вложил телефон обратно в карман. Не говоря больше ничего, направился к двери, и только у самого выхода остановился. – А ведь может, врать-то и не придется. Подумай, Саша, даю время до вечера. Он вышел, снова три щелчка, недолгий разговор за дверью с Артемом, тишина. А Саша опустилась на кровать, чувствуя, какой бешеный ритм отбивает сердце. Чего она там боялась? Подвала, крыс, жестяной тарелки? Кажется, это ей могут с легкостью устроить. * * * Алиса глотала слезы, уже в десятый раз повторяя Гене одну и ту же историю. Она понятия не имела, куда пропала Алекс, кто ее выкрал, и как ей помочь. Но чувствовала свою вину, а значит, сидеть, сложа руки, не могла. – Нужно пойти в милицию, не знаю, обратиться в Интерпол, хоть что-то! – Алиса отбросила мокрую уже от слез салфетку на стол, собираясь встать. – Постой… – Гена опустил отяжелелую за последние дни голову на руки. – Мы не можем никуда обратиться. – Почему? Человека начинают разыскивать через двое суток после исчезновения, мы понятия не имеем где Алекс уже почти неделю! – Никто не возьмется впутываться в разборки бизнеса. Не дури. Кроме того, Константин Львович не позволит… – Что значит, не позволит? – Кто-то из них явно что-то недопонимает, она, Гена или сам Титов… Иначе это просто не укладывается в голове. – Он запретил привлекать посторонних. – Это правоохранительные органы, а не посторонние!