Теперь Кейт понимала, что рискует дико разозлить Спаркса тем, что у него за спиной поддерживает связь с Доун, однако возможность выведывать материал изнутри того стоила. Может статься, это будет работа всей ее жизни. И вновь предаваясь статье, она даже отрепетировала возможные аргументы: – У нас свободная страна, и Доун вольна разговаривать с тем, с кем ей хочется, Боб… Я же не могу запретить ей звонить мне… Сама-то я ей не звоню… И не задаю ей никаких вопросов насчет расследования. Она просто сама мне все рассказывает. Впрочем, Кейт знала, что со Спарксом эти доводы не прокатят. Прежде всего потому, что он сам привел ее туда. «Да ладно тебе, все по-честному, – с раздражением сказала она себе, мысленно пообещав сообщать Бобу все, что способно помочь полиции в поисках. И в то же время скрестила на удачу пальцы». Звонок от Спаркса не заставил себя долго ждать. Когда зазвонил сотовый, Кейт подхватила его и поспешила уединиться в коридоре. – Привет, Боб. Как у тебя дела? Детектив был явно напряжен и разговаривал с ней соответствующе. Последний разговор Доун из ванной с ее любимой журналисткой подслушала офицер по связям с семьей, и Спаркс теперь как будто был очень разочарован в Кейт. Почему-то для нее это оказалось более тягостным, чем если бы он взбесился. – Погоди, Боб. Доун Эллиот – взрослая женщина, и она вольна общаться с кем хочет. Она решила позвонить мне. – Не сомневаюсь. Но, Кейт, дело же не в этом. Я привел тебя к ней на самое первое интервью, а теперь ты рыщешь там тихонько за моей спиной. Это же может повлиять на следствие, неужели ты этого не понимаешь? – Послушай, Боб, она звонит мне просто поболтать – и вовсе не о следствии. Ей нужна какая-то отдушина, хотя бы на пару минут. – Ну да, а тебе нужен материал. Не надо передо мной разыгрывать сердобольного соцработника, Кейт. Я для этого слишком хорошо тебя знаю. Ей стало стыдно. Он и правда слишком хорошо ее знал. – Прости, что огорчила тебя, Боб. Слушай, а давай я выскочу с работы ненадолго? Встретимся, посидим где-нибудь, пропустим по стаканчику, обсудим, что да как. – Сейчас я слишком занят. Может быть, на следующей неделе. И еще, Кейт… – Да-да, не сомневаюсь, ты уже велел Доун не звонить мне. Но я не собираюсь ее игнорировать, если она мне позвонит. – Понимаю. Ты будешь делать то, что должна делать, Кейт. Надеюсь, Доун все же образумится. Кто-то же должен вести себя как взрослый ответственный человек. – Боб, я делаю свою работу, а ты делаешь свою, – огрызнулась она. – Я не наношу вреда следствию, я поддерживаю его посредством газеты. – Надеюсь, ты права, Кейт. Все, мне надо идти. Кейт прислонилась к стене, перебирая в голове совершенно иные доводы для Спаркса. В ее версии она должна была в итоге оказаться на более высокой нравственной ступени, а Спаркс бы виновато пресмыкался перед ней. «Ничего, Боб остынет», – сказала она себе и отправила Доун послание, где извинилась за возможно причиненные неприятности. Тут же она получила ответ, заканчивающийся фразой: «Поговорим позже». То есть они по-прежнему оставались на связи. Кейт ухмыльнулась, глядя на экран, и решила отметить это двойным эспрессо с маффином. – За наши маленькие победы! – провозгласила она, приподняв в буфете одноразовый стаканчик. Завтра она отправится в Саутгемптон, встретится с Доун в торговом центре и угостит ее сэндвичем. Глава 9 Среда, 9 июня 2010 года Кейт подсаживается в машину Мика где-то спустя пару миль, на парковке перед супермаркетом. Со смехом рассказывает, как, увидев, что она уезжает в одиночку, «вся эта свора» ринулась по дорожке к дому посмотреть, у себя ли я. – Вот же идиоты, – фыркает Кейт. – Ни ума, ни фантазии. Потом разворачивается на переднем сиденье, обращая ко мне лицо: – Вы в порядке, Джин? Голос у нее вновь становится мягким и заботливым. Но меня этим не проведешь! Я?то знаю, что на меня этой дамочке, в общем, наплевать – ей нужна лишь ее ударная статья. Я в ответ киваю, храня молчание. В пути они с Миком то и дело болтают о своей «конторе». Похоже, ее начальник – довольно вздорный тип, любящий поорать и поматериться на подчиненных. – Он так часто использует слово на «п», что утреннюю новостную «летучку» у него уже давно прозвали «монологом вагины», – поясняет мне Кейт, и они оба ухохатываются. Я понятия не имею, что может означать этот «монолог вагины», однако оставляю это при себе. У меня вообще такое ощущение, будто мои спутники существуют в каком-то совершенно ином мире. Вот Кейт сообщает Мику, что ее новостной редактор – тот самый Терри, с которым она общалась по мобильному, – сейчас вне себя от радости. Надо думать, радость у него такая оттого, что она разжилась-таки вдовой. – Будет целый день теперь кружить по редакции. Но, по крайней мере, перестанет мордовать остальных. Он вообще мужик занятный и где-нибудь в пабе просто душка, гвоздь компании. Но на работе он просиживает за своим столом по двенадцать часов кряду, пялясь в монитор, и отрывается от него только затем, чтобы устроить кому-нибудь встряску. Просто зомби! Мик весело смеется. Я же опускаюсь на спальный мешок. С виду он не слишком чистый, но пахнет от него не так уж плохо, и вскоре я дремлю, а голоса моих спутников сливаются где-то на заднем фоне в неясный гул. Проснувшись, обнаруживаю, что мы уже приехали. Отель, куда мы прибыли, большой и явно недешевый. Вроде тех, где вестибюль чуть не сплошняком заставлен цветами, а на стойке администратора лежат настоящие яблоки. Уж не знаю, живые ли у них цветы, но яблоки – точно с ветки. И их, эти яблоки, можно есть сколько захочешь. Кейт берет дело в свои руки. – Здравствуйте, у вас забронированы для нас три номера на имя Мюррей, – сообщает она девушке на ресепшене. Та, улыбаясь, взглядывает в монитор. – Только мы забронировали их всего пару часов назад, – нетерпеливо добавляет Кейт. – А, вот и вы, – находит администратор. Наверно, Мик и есть Мюррей. Он передает девушке свою кредитку, и та переводит взгляд на меня. Внезапно до меня доходит, как я, должно быть, выгляжу. Надо думать, тот еще видок! После того как я в спешке надела через голову свитер и поспала в машине, волосы, естественно, лежат как попало. В такой одежде еще подумаешь, прилично ли сбегать в магазин, не то что прогуливаться в роскошном отеле. И вот я стою в своей футболке и затрепанных штанах, на ногах – дешевые домашние шлепки, а на стойке тем временем заполняют бланки. Меня записывают как Элизабет Тернер, и я недоуменно взглядываю на Кейт. Та улыбается и шепотом мне объясняет: – Так вас никто не сумеет найти. Они ведь бросятся нас искать. Любопытно, кто такая на самом деле эта Элизабет Тернер и чем сейчас занимается? Прохаживается себе небось с тележкой между рядами какого-нибудь супермаркета, не прячась ни от какой прессы. – Ваш багаж? – спрашивают из-за стойки. Кейт говорит, что вещи пока в машине и мы потом их заберем. Уже в лифте я смотрю в глаза Кейт, вопросительно подняв брови. Она отвечает мне улыбкой. Вслух мы ничего не говорим, поскольку с нами поднимается портье. Глупость, конечно – нести-то нам, собственно, и нечего, – но он, дескать, хочет показать нам номера. Ну и чаевые, ясное дело, стрясти. Мой номер 142?й, рядышком со 144?м для Кейт. Портье устраивает целое шоу, театрально открывая дверь и заводя меня вовнутрь. Стою, озираюсь по сторонам. Что ж, очень мило. Огромная и очень светлая комната с яркой люстрой. Есть диван, кофейный столик, несколько светильников и снова яблоки. У них, наверное, договор с каким-нибудь там «Сейнсбери», что столько фруктов вокруг. – Вас устраивает? – интересуется Кейт. – О да, – отвечаю, опускаясь на диван, чтобы еще раз неспешно оглядеться. Тот отель в Испании, где мы провели с Гленом медовый месяц, был далеко не столь роскошным. Всего лишь маленькая семейная гостиница. Впрочем, там тоже оказалось очень даже замечательно. Нам так было весело! Когда мы приехали в отель, у меня в волосах еще пестрело конфетти, а персонал по случаю нашего приезда устроил целый переполох. Нас уже ждали с бутылкой шампанского (штат-то у них из испанцев, немного сентиментальный), и горничные друг за другом подходили, поздравляли нас и расцеловывали. Весь свой отпуск мы пролежали у бассейна, не сводя друг с друга глаз. Любуясь друг другом и любя… Как же давно это было! Кейт сообщает, что здесь есть бассейн. А еще спа-салон. Я не брала с собой купальника – как, впрочем, и ничего другого, – но Кейт уточняет мой размер и куда-то отправляется, чтобы «кое-что» мне раздобыть. – Все за счет газеты, – добавляет она. А на время своего отсутствия заказывает мне массаж. – Чтобы вы немного расслабились, – объясняет она. – Вам понравится. У них там особые эфирные масла – жасмин, лаванда и все такое прочее, – так что можно уснуть прямо на столе. Надо вам все-таки себя понежить, Джин. Сама я в этом не уверена, но все же соглашаюсь. Я так и не спросила, как долго собираются меня здесь продержать. Как-то к слову не пришлось, но, похоже, они тут рассчитывают провести весь уик-энд. Спустя час я лежу у себя в номере на кровати в гостиничном халате, чувствуя себя настолько расслабленной, что будто парю в воздухе. Глен бы сказал, что от меня «несет, как от будуара проститутки», – но лично мне этот запах очень нравится. Я пахну дорогим парфюмом… Тут ко мне в дверь стучится Кейт, и я возвращаюсь к тому, с чего все началось, – обратно в реальность. Кейт изрядно нагружена пакетами. – Ну вот, Джин, – говорит, – примерьте-ка это. Посмотрим, подходит ли. Забавно, как она все время норовит назвать меня по имени. Прямо как сиделка в больнице. Или какой-то хитрый жулик. Выбрала она для меня чудесные вещицы. Бледно-голубой кашемировый джемпер, которого я никогда бы себе не позволила, элегантную белую блузку, легкую юбку, узкие серые брючки, трусики, туфли, купальник, роскошную пену для ванн и прелестную длинную ночную сорочку. Под ее пристальным взглядом я все это распаковываю. – Люблю этот цвет. А вы, Джин? – берет она в руки джемпер. – Нежно-зеленовато-голубой, как утиное яйцо.