Доброе утро, и какое же оно прекрасное, это утро! И если для человека, который провел ночь на грязном, заброшенном и, согласно бытующему мнению, проклятом маяке, по голосу я кажусь радостным и отдохнувшим, то это потому, что так оно и есть. Я действительно радостный и отдохнувший. Да, поверьте, друзья, я сам удивлен не меньше вашего. Началась моя ночь не самым многообещающим образом. Я хоть и влез в спальный мешок и погасил лампу в начале двенадцатого, уснуть не мог как минимум до половины первого. Почему? Точно не знаю. Может, от возбуждения. Может, от тревоги. Или же виной всему неожиданно холодный пол, который я ощущал костями даже сквозь дорогущий спальник. Я и сейчас в воздухе чувствую липкий холодок. Все это время я лежал и слушал, как маяк нашептывал свои тайны, и в моем истощенном мозгу эхом отражалась единственная мысль: что я надеюсь здесь найти? Этот вопрос мне задавали множество раз, пока я готовился к приключению: мистер Рональд Паркер, мой литературный агент, даже бывшая жена, — список можно продолжать, — и мне ни разу не удавалось найти ответ, который хоть сколько-нибудь отражал бы действительность. До последней ночи, когда — во время этого внезапного приступа бессонницы, пока я лежал на ледяном полу, раздумывая, действительно ли я слышу… далекий глухой лязг цепей где-то внизу и сбивчивое шарканье крадущихся шагов по пыльной лестнице… или мне только кажется? — ответ вдруг явился мне с поразительной ясностью. Что я надеюсь здесь найти? Неоспоримое доказательство того, что на маяке Вдовьего мыса обитают призраки? Неопровержимое свидетельство того, что здесь отродясь не бывало ничего сверхъестественного, а все истории и легенды не более чем старинные байки и суеверия? Ответом, понял я, ничто из вышеперечисленного не являлось — и в то же время все это одновременно было им. Я осознал: мне все равно, что я найду здесь, на маяке Вдовьего мыса. Я не ищу материала для книги или фильма. Я не ищу славы и богатства. Я просто ищу правду. И как только я постиг это освобождающее откровение, мои глаза закрылись и я провалился в глубокий спокойный сон. Голосовая запись #8Б 07:27, суббота, 12 июля 2017 г Существует примерно с дюжину книг и бесчисленное множество веб-сайтов, посвященных мрачной истории маяка Вдовьего мыса. В 2001 году студент-режиссер из Бостонского колледжа потратил почти девять месяцев на создание серьезного документального фильма о трагедиях, что происходили в районе этой печально известной достопримечательности. Полуторачасовая картина под названием «Проклятие Вдовьего мыса» была показана на кинофестивале «Сандэнс» в Парк-Сити, штат Юта, и выиграла несколько наград, включая престижный приз зрительских симпатий. Фильм и сейчас можно заказать на DVD или посмотреть на каналах, предоставляющих видео по запросу. Но лишь в малой части этих работ предпринимались попытки исследовать истоки проклятия маяка Вдовьего мыса. Фрэнсис Доббс в своем основательном труде «Логово дьявола» утверждал, что первый владелец маяка, Франклин Уошбёрн II, характеризовался недобросовестными методами ведения дел и еще более развращенными нравственными устоями. Ходили слухи, что Уошбёрн был ответственен за убийство своего старшего брата, еще когда подростком работал на отцовском рыболовном флоте, а также за смерти нескольких злосчастных деловых партнеров в последующие годы. Кроме того, Уошбёрн был известен как бабник, заядлый игрок и лютый пьяница. Доббс заявлял, что именно из-за темного сердца Уош-бёрна и родилось проклятие. Первый библиотекарь и известный историк из Бухты Харпера, Вилма Форсайт, с уважением отвергает утверждение мистера Доббса. Она полагает, что причиной происходящих на маяке несчастий служит камень, из которого тот построен. Громадные гранитные плиты были привезены из расположенного поблизости карьера, которым владел человек по имени Джеральд Мак-Клирнан. Вместе с женой Милдред, Мак-Клирнан считался уважаемым членом своего прихода и видным предпринимателем. Милдред управляла одной из двух первых пекарен Бухты Харпера. Но о чем горожане не знали долгие годы, так это о сексуальных отклонениях Мак-Клирнанов: Джеральд и Милдред имели обыкновение одурманивать и запирать у себя беглых юношей и девушек, которых встречали в прибрежных доках. Когда их наконец поймали — скорее волей случая, чем благодаря полицейскому расследованию, — Мак-Клирнаны держали у себя в подвале четырнадцатилетнюю девочку, которую неоднократно пытали и насиловали. Вилма Форсайт, благочестивая протестантка, была непоколебима в убеждении, что зло, обнаруженное в доме Мак-Клир-нанов, передалось маяку Вдовьего мыса именно с камнем из карьера. Но, пожалуй, наиболее популярная версия принадлежит давнему жителю Новой Шотландии, выдающемуся историку и коренному американцу Уолтеру Логану. Он считал, что кусок суши, известный как Вдовий мыс, изначально был частью священного захоронения, которое оберегалось одной из «защитных молитв» индейского племени микмак. Такие молитвы предназначались для того, чтобы умерших не беспокоили во время их «перехода в мир духов». Если же духов прервать и нарушить их покой, то, по легенде, они не могли найти свой путь и обрекались на вечные скитания по земле. Я сделал ряд развернутых заметок относительно этих и нескольких других теорий, но я расскажу о них позднее. Что же касается моего собственного мнения насчет истоков проклятия Вдовьего мыса, то могу сказать лишь одно: время покажет. Голосовая запись #9Б 08:39, суббота, 12 июля 2017 г Итак, я закончил утреннюю зарядку и слегка позавтракал, а значит, пришло время для очередного исторического экскурса. Как я уже отметил в первой записи — а я постараюсь поменьше повторяться, — в сентябре 1985-го в Бухту Харпера «пришел» Голливуд. Или, если точнее, Голливуд «пришел» на маяк Вдовьего мыса. Хотя городские чиновники и горстка местных торговцев были в восторге от финансовых вливаний, которые доставались Бухте Харпера от кинопроизводства, подавляющее большинство горожан выразили крайнее беспокойство и даже гнев, едва узнали, что тема фильма так тесно переплетается с трагической историей маяка. Одно дело просто сдать маяк в аренду для киносъемок, но для фильма ужасов? Еще и про призраков? Многим жителям Бухты Харпера это показалось морально неправильным. И опасным. Группа женщин из Библиотечной ассоциации Бухты Харпера даже выходила с пикетом перед съемочной площадкой, но после недели неестественно суровой погоды сдалась и ушла в тепло. «Дух Розмари» имел бюджет свыше восьми миллионов долларов. В главных ролях снимались Гарретт Атли и Бритни Лонгшир, известные по скромным хитам студии «Юнайтед Артисте». Популярная актриса дневных сериалов Лидия Перл исполняла второстепенную роль и, по мнению многих, затмила всех остальных актеров своей вдохновленной и лихой игрой. Цитируя режиссера фильма Генри Ротшильда: «Лидия, эта милая девушка, сыграла роль всей своей жизни. Каждый день она выходила на площадку преисполненная энергии, великолепно подготовленная, и я не сомневался, что она была способна на удивительные вещи. Произошедшее невообразимо трагично». Исполнительный продюсер Даг Шерреттс, известный по «Дымку из ствола», добавил: «Никаких признаков стресса у нее не было. В день, когда это случилось, мы завтракали с Лидией, сидели на улице и смотрели, как солнце сверкает на поверхности океана. Она выглядела очаровательно. Ей здесь нравилось. Она была в прекрасном настроении, с нетерпением ждала съемок своей последней сцены, которые были запланированы на вечер. И была уверена, что они с Роджером справятся со своими проблемами и поженятся. Ничто не предвещало беды. Ничто». Остальные актеры и члены съемочной группы, давшие показания, сообщили о мисс Перл и событиях ночи 3 ноября 1985 года примерно то же самое. Лидия, по всеобщему мнению, была в добром расположении духа, ее любили и уважали, а ее смерть повергла в шок каждого, кто участвовал в работе над фильмом. Однако существовало и другое мнение по этому поводу, и принадлежало оно Карлосу Пенье, знаменитому оператору «Духа Розмари». Сразу после смерти Лидии Перл Пенья был в числе немногих членов группы, отказавшихся давать комментарий. Тогда это списали на его скрытный нрав. Такие, какой, в Голливуде были редки: скромные и замкнутые, да в столь публичном бизнесе. Пятнадцать лет спустя, умирая от рака легких у себя в Мексике, он рассказал журналисту «Вэрайети» совсем другую историю: «Я работал больше чем над сотней фильмов, но никогда не видел ничего подобного. Оно преследует меня по сей день. Все ушли на обеденный перерыв, и я думал, что остался на маяке один. Я готовился к следующей сцене, делал пробные снимки и как раз подумывал сменить угол второй камеры, когда услышал шепот, который шел с нижнего уровня. Это меня немного удивило, но я решил, что кто-то из актеров просто прогоняет свою сцену. Через пару минут шепот стал громче и напряженнее, настолько, что я уже не мог сосредоточиться и пошел посмотреть, что там. На нижнем уровне кто-то обустроил комнату отдыха. Там было тесновато, но все же хватало места для небольшого холодильника и нескольких не слишком удобных стульев. Когда я дошел до дверного проема, то удивился, что в комнате было темно. Ведь минут за десять до этого, когда я проходил мимо, свет еще горел. Я подумал, что как только там услышат мои шаги, то перестанут читать текст и позовут меня, но этого не случилось. Шепот продолжался. Голос был женский, и теперь, когда я смог разобрать слова, у меня по спине пробежал холодок. Что бы за женщина ни пряталась там в темноте, она явно не прогоняла сцену: она разговаривала сама с собой. Мне стало не по себе, но я просунул руку в дверной проем и включил свет. И пришел в изумление, когда увидел, что в дальнем углу комнаты лицом к стене стоит Лидия Перл. Но шепот, несмотря на мое вторжение, не смолк. Я позвал ее: — Лидия? Прости, что побеспокоил. Она не ответила. Я подошел ближе, сердце у меня забилось сильнее. — У тебя все хорошо? — Я был уже почти рядом с ней. Снова никакого ответа. Только этот безумный шепот, будто она спорила сама с собой. Лидия стояла неподвижно, свесив руки по бокам. Когда я оказался достаточно близко, я, стараясь не спугнуть ее, тихо позвал ее по имени и нежно положил ладонь ей на плечо. Она вдруг развернулась и быстро, как гремучая змея, выбросила вперед руку, целясь мне в глаза. Я, пораженный, отступил, не давая ей приблизиться. Ее лицо запомнилось мне лучше всего, оно и сейчас является мне во снах. Оно было перекошено от ярости. С губ свисала нить слюны. Зубы обнажены в оскале. Но хуже всего — глаза. Невероятно большие и не похожие ни на какие человеческие. Совершенно дикие, они горели невообразимой ненавистью. Эта девушка, с которой я был едва знаком, хотела меня убить, она была готова сожрать меня. А потом все закончилось — так же быстро, как началось. Ее лицо расслабилось, руки опустились, она отступила, быстро заморгав, будто очнулась ото сна. Глаза будто бы обрели фокус, и она увидела меня. То еще, наверное, было зрелище. Она заплакала. Сказала: «Простите» — и выбежала из комнаты, задев меня, когда протискивалась мимо. Кожа у нее при этом, помню, была холодная как лед. Позднее тем вечером, когда до моей гостиницы дошла новость о ее самоубийстве, я не был удивлен. Огорчен, но не удивлен. Я никогда об этом не рассказывал и никогда больше не расскажу». Согласно статье Уильяма Маршалла, журналиста «Вэрайети», Карлос Пенья, рассказывая эту жуткую историю, сжимал в руках четки и несколько раз крестился. А через полтора месяца после этого он умер. Голосовая запись #10Б 10:06, суббота, 12 июля 2017 г Волею судьбы мне стало известно, кто вырезал инициалы «Д. К.» на стене моей комнаты. Я рылся внизу в стопке старых газет и судовых журналов, искал что-нибудь интересное по истории Вдовьего мыса и наткнулся на дневник. Он был в потертой коричневой коже и в пятнах плесени, но, в отличие от прочего мусора, сохранился во вполне читаемом виде. На внутренней стороне обложки, написанное выцветшими, но еще достаточно четкими чернилами, стоит имя Дилейни Коллинз. Да-да, двенадцатилетней девочки из несчастного семейства Коллинз. Первая запись была короткой и достаточно милой: 7 февраля Меня зовут Дилейни. Мне 12 лет, и я живу на маяке в Бухте Харпера, Новая Шотландия, с мамой, папой и братом Стивеном. Мы переехали сюда почти год назад, и мне здесь нравится. Отсюда видно океан и деревья, и иногда кажется, будто я могу смотреть с этой высоты до самой бесконечности. Единственное, что мне тут не нравится, это лестница. Мама говорит, когда я подрасту и мои ноги станут длиннее, будет легче, но я не очень в этом уверена. Голосовая запись #11Б 11:24, суббота, 12 июля 2017 г Привет еще раз. Последний час или около того я занимался тем, что делал заметки в блокноте и просматривал найденный дневник. Как и следовало ожидать, когда автор — двенадцатилетняя девочка, живущая в тесноте со своей семьей, большинство записей ограничивается поверхностными размышлениями и детскими жалобами. Вот для примера: 24 февраля Стивен такой негодник. Он вонючка и вредина, но ему никогда не достается. Каждый раз выходит, будто это я виновата. Особенно когда папе не все равно. Я знаю, он всегда хотел, чтобы я тоже родилась мальчиком. А я иногда хочу, чтобы я была единственным ребенком. И еще один пример поэтического изящества: 9 апреля Джастин Эпплби такой кретин. Сначала говорит мне, что считает меня красивой и я ему нравлюсь. Потом рассказывает друзьям, что я никак не оставлю его в покое и что он меня ненавидит. И боится сказать мне это в лицо. Если скажет, я ударю его в нос. Воистину юная невинность, леди и джентльмены. Не думаю, что найду в этом журнале что-либо полезное, но в любом случае это удивительная находка. Скоро обед, а потом будет еще один исторический экскурс, даже еще более вопиющий, чем тот, что был утром.