А он, тем временем, осмотрелся и убедился, что панику я разводила из ничего, поэтому убрал свой меч в ножны и вопросительно глянул на меня. Я нервно сглотнула. Клыки исчезли, желтизна из глаз тоже ушла, возвращая им неожиданно зелёный цвет. И вообще, он весь из себя преобразился: на лице вместо жуткого оскала появилась добрая улыбка, из позы ушла агрессия и появилась мягкость. Вот только мне от этого легче не стало — я-то видела его другим! — Саши, что случилось? — почти нежно спросил он, но у меня, почему-то, волосы встали дыбом. И стоило ему слегка качнуться в мою сторону, лишь наметив движение, как я вздрогнула и ещё сильнее вжалась в многострадальное зеркало. Он замер, недоумённо глядя на меня. Ну, или на ту, которую звали Саши и чьё тело я по неизвестной причине заняла. Мягкая улыбка и нежность во взгляде начали исчезать, а вместо них появлялась настороженность. Мужчина хмуро смотрел на меня, а мне казалось, что он уже знал правду. Стало так страшно, как никогда до этого. Вот теперь, сама не понимая почему, я испугалась по-настоящему! Другой мир, другое, да ещё и беременное тело, мужик с клыками и ничего не понимающая я! А вам бы страшно не было? Хорошо, хоть, язык их понимала. Видимо, какие-то знания мне достались вместе с этим «кожаным костюмчиком», что не могло не радовать. Трудно даже представить, что случилось бы в противном случае. — Саши? — уже настойчивее спросил он. — Я… эм… забыла, где уборная, — испуганно пропищала я в ответ первое, что пришло в голову под его пронзительным взглядом. Мужчина только изумлённо вскинул одну бровь, но комментировать мой нервный экспромт не стал. Вместо этого прошёл к одной из замеченных мною ранее дверей и приглашающе распахнул её. А сам остался на месте. Смотрит на меня внимательно, выжидающе… Я смотрю на него, не менее внимательно и так же выжидающе. Переглядывались мы минут пять, пока до меня не дошло, чего, собственно, от меня ждут. В душе вместо страха моментально появилось возмущение. Он что, думает я пойду туда при нём? Разбежался! Я при своём-то муже ничего подобного не делала, а тут совершенно посторонний мужик. И неважно, что моё тело было с ним знакомо! «Начинку» поменяли? Поменяли. Так что нечего теперь так зыркать. Я уже хотела возмутиться, даже рот открыла, но, почему-то передумала. Вдруг, я нахожусь в теле его беременной жены и у них тут между собой так принято? Тогда мне будет очень туго! Будь я на него месте и знай, что в теле любимой находится посторонняя личность, где сама благоверная — неясно, и теперь здоровье ребёнка зависит от незнакомки, занявшей тело супруги… Ну, я бы, мягко говоря, расстроилась. И не слушала бы никакие аргументы. — Саши, в чём дело? — наконец спросил он, видимо, устав ждать. — Ни в чём, — тут же отозвалась я. — Тогда почему ты кричала? И почему так странно ведёшь себя? — не отставал он. — Я… ну… — мучительно пыталась я придумать ответ. А потом случилось невероятное: ребёнок внутри меня ощутимо толкнулся, заставив вскрикнуть от неожиданности и в изумлении опустить глаза на свой живот. Руки сами потянулись к этому «волшебному подарочку» и опустились как раз на то место, где виднелась ручка или ножка малыша. И стоило мне только коснуться его, как он начал толкаться с утроенной силой. — Ух! Футболист прям, — невольно выдохнула я и улыбнулась. Помимо воли в душе начала появляться странная нежность к маленькому созданию, находящемуся сейчас внутри меня. Да, я отчётливо знала, что это не моё тело и не мой ребёнок. Но с железной логикой и здравым смыслом усердно спорили мои ощущения: ну как не мой? Я же его сейчас ощущаю! Он во мне, шевелится, толкается… Он — настоящий! Как тут остаться равнодушной? Столько времени мечтать о малыше, а потом однажды проснуться в чужом теле и, наконец, понять чувства будущей матери. Жестоко? Неимоверно! Особенно, если это временная остановка для меня и скоро настоящая владелица тела вернётся. У меня была почти стопроцентная уверенность, что вскоре его, моего малыша, отберут. Никакая мать не согласится оставить своего ребёнка, пусть даже волею случая выкинутая из собственного тела. Но если бы я была на её месте, я бы попыталась сделать всё, чтобы вернуться обратно. Ведь где-то там меня бы ждала частичка меня. Это всё неправильно? Возможно… Даже, скорее, точно! Нелогично? Да. Иррационально? Ещё бы! Но что значат все эти логические доводы, когда сердце переполняет нежность? Когда проснувшийся материнский инстинкт уже считает его своим и бросается защищать… Жестоко? Да, это очень жестоко. Дать возможность ощутить малыша, почувствовать его в себе, даже отчасти полюбить, а потом отобрать. Из глаз сами собой потекли слёзы, но я не обратила на них внимания, потому что в этот момент для себя решила, что до момента возвращения его настоящей матери, я сделаю всё, чтобы ему или ей было хорошо. И возможно… Возможно эта доброта воздастся мне, когда вернусь в своё тело… А пока… Это мой ребёнок! Мой и только мой! О мужчине вспомнила лишь когда он сделал плавный, но решительный шаг ко мне. Совершенно инстинктивно я накрыла живот руками в защитном жесте и вновь вжалась в зеркало. Он остановился сразу же, недоверчиво глядя мне в глаза, а потом перевёл взгляд на мой живот. Его ноздри, вдруг, затрепетали, зрачки вытянулись, а глаза вновь стали жёлтыми. Он несколько недоверчиво всматривался то в меня, но в то место, где находился малыш, и то и дело принюхивался. Может я поторопилась с выводами и это не его ребёнок? Может, для него наличие у этой Саши такого огромного живота тоже стало сюрпризом? Как там в исторических романах писали? Муж отправился на войну или к своему сюзерену, а потом, когда вернулся, жена была уже на сносях? Может, и тут такой же случай? А что, если это и правда не его ребёнок, а жена просто загуляла?.. Ой-ё! Только бы не это! Ещё не хватало оправдываться за измены, к которым вообще не имеешь никакого отношения! Из размышлений вывел его очередной вопрос: — Саши, почему ты меня боишься? — спросил он, делая ещё один маленький шаг вперёд. Малыш, словно почувствовав что-то, начал пинаться ещё усерднее, что, откровенно говоря, было уже не очень приятно. Даже больно. От очередного сильного удара захотелось взвыть в голос, поэтому пришлось сцепить зубы, чтобы наружу не вырвалось ни одного звука. — Саши, — продолжал он настаивать. — Стойте на месте! — предупредила я, выставив вперёд одну руку. Почему-то ребёнок слишком уж бурно реагировал на его приближение, и мне пока что не было понятно — от радости он это делал или от страха. Лично мне было страшно, хотя и не смогла бы вот так с ходу объяснить — почему. Просто на инстинктивном уровне ощущала опасность, исходящую от этого типа. — Да в чём дело? — уже откровенно начал злиться клыкастый. — Сначала кричишь так, словно тебя режут тут, потом ведёшь себя, как испуганная лань, теперь ещё и… — он запнулся, махнув рукой на мой живот, — ребёнок начал активничать, чего не делал за всё время твоей… беременности. Ага… Значит, о пополнении он в курсе. Теперь осталось выяснить, имеет ли он к этому отношение… — Всё хорошо, — настойчиво проговорила я. — Просто…