Бен учил его, как другие оборотни заботятся обо всем клане. — В чем дело, Бонни? — Райдер вышел ей навстречу. — Я нашла документы, которые вы искали. — Бонни протянула ему конверт из плотной бумаги. — Ты действительно думаешь, что сможешь помочь Туллии? — Возможно. — Отчасти из—за своей изоляции даонаины склонны рассматривать «помощь» как физическую, а не финансовую, и часто забывают, что они являются частью Соединенных Штатов. Но они были недальновидны. Он многому научился за годы общения с людьми. — Мы платим налоги правительству. Определенный процент от этих налогов идет на финансирование программ по уходу за пожилыми людьми и малоимущими. Туллия работала всю свою жизнь. Теперь она заслуживает передышки. — Я полностью согласна. — Бонни заметила Эмму и подошла ближе. — Я вижу, у нее тоже будут цветы. Это будет прекрасно. Распускающиеся золотыми цветами маленькие растения наполняли корзину барда. Мягкосердечная женщина. Она знала, что Туллия больше не выходила из дома, максимум до своего крыльца. — Привет, Бонни, — Эмма потрогала крошечный бутон. — Еще неделя, и Туллия сможет сидеть на крыльце и любоваться цветами. Райдер мысленно сделал пометку починить качели на крыльце. Не обращая внимания на Бонни и Райдера, Минетта похлопала Эмму по бедру и подняла планшет. Она написала кривоватую цифру 6 под рисунком Эммы с шестью золотыми цветами. — Чудесный счет, котенок, — сказала Эмма. — И у тебя получилась идеальная шестерка. Минетта просияла и положила планшет на колени Эммы для следующего задания. — Ладно. — Эмма нарисовала соблазнительную женщину с заплетенными в косу волосами, мужчину с волосами до подбородка и темной тенью бороды, более крупного, чисто выбритого мужчину и ребенка. — Сколько их на этой фотографии? Минетта подняла четыре пальца. — Совершенно верно. Четыре. Ты можешь написать цифру? Манетта взяла планшет. Ее крошечный ротик был сжат в решительную линию, рука, большой палец, которой она сосала, была полностью занята, чтобы крепко держать бумагу. Он разглядел в этом сосредоточенность — такую же как у него. У него был детеныш. Чудо этого по—прежнему заставляло его замирать на месте по нескольку раз в день. Как им с Женевьевой удалось создать что—то — кого—то — настолько особенного? — Она очень умная маленькая фея, — сказала Бонни. — Сколько ей лет? — Четыре, — горло Райдера так сжалось, что слово вышло хриплым. Столько лет его не было рядом с ней. — Всего четверо? — Бонни задумчиво посмотрела на девчушку. — Как давно она считает и пишет? — Неделю, — ответили Эмма и Райдер. Улыбнувшись хорошенькому барду, Райдер продолжил: — Эмма занималась с Минеттой. Учила ее. До прошлой недели она умела только раскрашивать. Писать и считать в четыре года — это что—то новенькое. — Удивительно. — Бонни внимательно посмотрела на Эмму. — А почему ты не учительница? — Часть моей подготовки барда была посвящена образованию, — сказала Эмма, — но человеческий закон требует официальных полномочий для чего—либо, кроме дошкольного образования или репетиторства. Я не училась в колледже. Многие Даонаины не посещали колледж, так как находиться в окружении людей и придерживаться их жесткого расписания было неудобно. Но, судя по задумчивому взгляду Эммы, она бы смогла. Что же ей помешало? Он нахмурился. У нее была богатая мать, которая нанимала и увольняла поваров. Если бы ее не застали за пением — и не допросил сам Козантир, — узнал бы кто—нибудь, что она бард? И она провела три года в лесу. Она едва ли была взрослой, черт возьми. Зачем талантливому оборотню — барду — изолировать себя таким образом? Будь он проклят, если не получит от нее ответов. А пока он сказал: — Ты могла бы подумать о занятиях, Эмма. Посмотрим, как ты справишься. — Я... я никогда не думала об этом. — Ее смущение было восхитительным. Иногда она была такой же милой, как Минетта. Озабоченно нахмурившись, Минетта похлопала себя по бедру и получила поцелуй в макушку. Бонни улыбнулась детенышу, прежде чем взглянуть на Райдера. — Я тебе завидую. Мои маленькие террористы примерно того же возраста, и они, конечно, еще не знают этих чисел. На самом деле это проблема. — Неграмотные малыши — это проблема? — Райдер усмехнулся, решив, что она шутит. — Я серьезно. За детенышами в стае, как правило, присматривают одинокие самки. Другие дети Даонаинов остаются дома. Нет никакого последовательного или квалифицированного обучения. В прошлом этот недостаток не вызывал беспокойства, поскольку с человеческими детенышами было примерно так же. — А теперь? — спросила Эмма. — Сейчас большинство человеческих детей посещают дошкольные учреждения или просматривают телевизионные, или компьютерные дошкольные программы. Наши детеныши отстают, когда идут в начальную школу. Райдер нахмурился, понимая, что опасения Бонни относятся и к его дочери. Будь он проклят, если позволит своему ребенку быть в отстающих. — Думаю, мне нужно познакомить Минетту с компьютером. Я проверю некоторые из этих дошкольных программ. — Полагаться на технологии — это не выход. — Бонни нахмурилась. — Наши дети не безмозглые тролли, которых нужно кормить с ложечки. Они... — Они проигрывают гонку людям, — огрызнулся Райдер и поморщился. — Прости. Бонни выпрямилась. — Я не имела в виду, что мы должны... — На самом деле, — перебила Эмма, — Я думаю, что... разумное... использование компьютеров могло бы сослужить нашим детям хорошую службу. Райдер уставился на нее. Она согласилась с ним? Бард, придерживающийся традиций? Заметив его удивление, она покраснела. — Мы живем в мире, полном людей. С технологиями. Если мы не хотим, чтобы нас уничтожили, нам нужно, по крайней мере, хорошо разбираться в их инструментах. Нет никаких причин, по которым мы не можем использовать лучшее из обоих миров. — Золотисто—карие глаза Эммы горели, а тело, казалось, гудело от энергии. Пока они с Бонни обсуждали возможные варианты, Райдер изучал маленького барда. Она была такой чертовски искренней. Такая открытая и легко читаемая, как будто годы, проведенные в лесу, выбили из нее всякое притворство. У нее было прошлое, в котором произошло что—то нехорошее. Хотя он и хотел знать, на самом деле это не имело значения, не так ли? Они были друзьями, и он, черт возьми, был на стороне своих друзей. Если кто—то и причинил ей горе в прошлом, что ж, он разорвет их на мелкие кусочки ради нее. Когда Бонни направилась в дом, Райдер присел на корточки рядом с Эммой, довольный тем, как она укачивает Минетту у себя на коленях. Счастливый маленький котенок. — Сегодня вечером мы можем поискать несколько хороших программ для Минетты, — сказал он. — Ты лучше меня знаешь, что нам следует искать. Она склонила голову набок. — Ладно. Вдохнув ее нежный цветочный аромат, он потерял контроль над собой и взял ее за руку. Целуя ее пальцы, он почувствовал мозоли от игры на гитаре и увидел маленькие красные пятнышки там, куда попали брызги кипящего масла, когда она училась готовить. — Спасибо за заботу о моем детеныше. — Мне нравится присматривать за ней, — сказала Эмма. — Мне лучше поторопиться; сегодня мне нужно проверить еще один дом. — Он наклонился и поцеловал мягкую щеку Минетты, потом решился и поцеловал Эмму. Когда она безмолвно уставилась на него, он одарил ее улыбкой, обещавшей, что в следующий раз завладеет ее губами. — Позже, бард. — Я... эм, да, позже. Направляясь прочь, он подумал, что даже когда ему будет столько же лет, сколько Туллии, ему все равно будет доставлять удовольствие дразнить медвежонка... и завоевывать ее восторженные отклики. Глава 18 Во вторник стройплощадка напомнила Эмме суету муравьиной колонии, где каждый рабочий занимается своим делом, почти не обращая внимания на то, что делают его товарищи. Из—под навеса послышался визг пилы. Из новой пристройки к дому доносились глухие удары. Бен и Райдер стояли за столом рядом со своими автомобилями, изучая огромную бумагу. Архитектурные чертежи, решила она, направляясь к ним через лужайку. Бен заметил ее первым. — Ты собираешься присоединиться к моей команде, медвежонок? — Он протянул руку. — Эм... нет. Я... — Было бы невежливо игнорировать его руку. Поэтому она вложила свою руку в его. То, как Бен поцеловал ее возле дома Туллии два дня назад, выбило ее из колеи. Это отличалось от его легких поцелуев. Она, конечно, не была опытной, но его хватка была крепче и более... собственнической. И он не торопился, окружая ее своей силой, своим чистым мужским запахом, пока все у нее внизу не стало мокрым. Его пальцы сомкнулись, окутывая ее теплом. Последние два дня он постоянно старался дотронуться до нее. — Хочешь посмотреть чертежи дома? — пробормотал он, подтягивая ее к столу... и удерживая там, прижав ее ягодицы к краю, бедра к бедрам. — Я... — Под его голодным взглядом ей показалось, что холодный весенний день превратился в самый жаркий летний. И он это знал, чудовище. — Почему ты продолжаешь делать это со мной?