— А что, "расквашены" новая медицинская терминология? Донал впервые улыбнулся. Свет от изящной кованой люстры освещал шрам в форме полумесяца на его правой скуле — знак Матери, обозначающий целителя. Хорошо, что Донал предпочитал джинсы, ботинки и фланелевые рубашки более консервативной одежде целителя. — Зачем путать моих пациентов чепухой? Держу пари, что ты поняла диагноз, когда впервые попыталась пошевелить пальцами. Ее губы печально скривились. — Ох, так и было. Бен наблюдал, как на ее лице появляются разные выражения: боль, веселье, благодарность. Удивительная. Он видел молодых женщин, когда им было больно. Они требовали внимания и огрызались на любого, кто пытался им помочь. Но только не эта. Клянусь Охотником, она была в полном беспорядке, худая и бледная, но мягкость ее характера проступала так ясно, что он мог видеть только красоту. Пока Донал продолжал осмотр, ворча по поводу различных шрамов и царапин, Бен отвел взгляд. Большинство оборотней не стеснялись своего тела, но у хорошенькой самки не было выбора в отношении присутствия Бена. Поскольку оборотни иногда теряли контроль и трансформировались от боли, Козантир приказал ему остаться с ней во время обследования. Задохнувшись от боли, Бен обернулся. Простыня прикрывала туловище самки, но не ее ноги. После удаления грязи рана выглядела еще хуже. Красные линии тянулись вверх, к ее бедру. Белая кость торчала из рассеченного участка — и Энджи даже не попыталась убрать въевшуюся грязь и обломки листьев. — Как давно это случилось? — Пальцы Донала зависли над раной, пока он оценивал повреждения. — Я... я потеряла счет дням. — Она прикусила нижнюю губу. — Это было последнее лунное затмение, когда бы оно ни было. Выражение лица Донала стало мрачным. Лунное затмение? Когда холодок пробежал по его спине и напряг мышцы, Бен поднялся. Эмма испуганно уставилась на него. — Дорогая... — Бен смягчил свой голос. — Ты так и не сказала мне, что тебя укусило. — Адский пес. — Она заметно вздрогнула. — Я знаю все старые легенды, но почему-то мне казалось, что это миф. Но это не так. Это... существо... было именно таким ужасным, как рассказывают истории. Донал хмыкнул. — Неудивительно, что здесь так много повреждений. — Клянусь рогами Херне, как ты выжила? — Эта маленькая самка пережила адского пса? Смерть была бы наименьшим злом из того, что могло сделать это существо, будь у него такая возможность. Пытки, изнасилования… Донал бросил на него предостерегающий взгляд, прежде чем сказать Эмме: — Мне нужно очистить рану, прежде чем я смогу исцелить ее. Крем, который я использовал, немного заглушит боль, но все равно будет чертовски больно. Она вся напряглась. — Ладно. Побывав в качестве пациента целителя не единожды, Бен понимал, что даже этому храброму медвежонку будет трудно удержаться на месте. Он придвинул свой стул к противоположной стороне кровати от целителя, оперся предплечьем на левую ногу Эммы и сжал ее правое колено над раной. Его левая рука была свободна, чтобы удержать все остальное. Она посмотрела на его приготовления и с трудом сглотнула. — Теперь расслабься. — Бен похлопал ее по бедру. — Пока Донал будет тыкать в тебя пальцами, почему бы тебе не рассказать нам всю историю целиком? Донал наполнил огромный шприц стерильным физраствором и постелил на кровать кучу полотенец. Затем он начал впрыскивать жидкость в зияющую плоть, чтобы смыть песок. Бен поморщился. На фоне разорванных тканей мощная струя, вероятно, ощущалась как нападение с помощью пожарного шланга, поливающего кипящей водой. Руки Эммы сжались в кулаки. Она вздрогнула и разжала свои сломанные пальцы. — Расскажи, медвежонок. — Бен выдержал ее пристальный взгляд. — Что случилось той ночью? — Я... я услышала крики из человеческого лагеря. Там были дети, и я... — Она заскулила от боли, когда Донал пинцетом извлекал из нее неподатливые обломки. — Человеческий палаточный лагерь? Ты отправилась спасать людей? — Это не то, как поступило бы большинство оборотней, если только люди не были их друзьями. — Там были дети. При других обстоятельствах я могла бы убежать. Но адская гончая погналась за детенышами, и я на неё напала. — В медвежьей форме? — спросил Донал, не поднимая головы. Она кивнула. — Мои когти даже не проникли внутрь. Это… — Броня. — Бен уверен, что царапал своими когтями достаточное количество гребанных демонов, чтобы понять, что она, должно быть, чувствовала. — Пуленепробиваемая, ноженепробиваемая, когтенепробиваемая. — Да. Очень. Я ударила достаточно сильно, чтобы отвлечь его внимание от детей, но он... укусил меня. — Она указала на свою ногу. — Большинство оборотней, столкнувшихся с адским псом, умирают в считанные секунды. Комментарий Бена вызвал недовольный взгляд Донала. Хорошо. Он не был чертовым дипломатом. Хорошенькая медведица даже фыркнула от смеха — а потом ахнула, когда пинцет Донала вонзился еще глубже. Бен придавил ее ногу, чтобы она не двигалась, и взял ее здоровую руку своей свободной рукой. — Сожми, женщина. — У нее была хорошая сильная хватка. — И как же тебе удалось сбежать? — Я пыталась высвободиться, но ничего не вышло. Только когда я ткнула его когтем в глаз. — Клянусь Богом, ты отлично справилась. Я очень впечатлен. — Один на один, даже кахир редко выживал против адского пса. — Он убежал? Она кивнула. — Но травмы уже были нанесены. — Я собираюсь исправить этот непорядок, — быстро сказал Донал. — Но у тебя останется шрам. И хотя я могу поставить кости на место и начать исцеление, тебе понадобится время, чтобы восстановить силы. Понадобится время, чтобы можно было снова вставать на ногу. — Что? Донал не обратил на нее внимания и продолжил. — Я надену тебе бандаж. Потом, когда я скажу тебе, что все в порядке, ты сможешь ходить с тростью. И как только исцеление будет завершено, ты даже хромать не будешь. Ее лицо стало еще бледнее. — Но у меня нет… как... то есть я не могу здесь оставаться. — Даже не думай спорить. — Он взглянул на Бена. — Я хочу, чтобы ты взял ее за колено одной рукой и потянул за лодыжку. Медленно и прямо, пока я не скажу "стоп". Стоя в ногах кровати, Бен обхватил левой рукой ее бедро, а правой обхватил лодыжку. Он медленно потянул ее, благодарный за дополнительную силу, данную кахиру. Когда Донал положил руки по обе стороны от ее раны, используя свою силу, чтобы ослабить ее скованные мышцы, Бен продолжил растягивание. Выступающая часть кости скользнула под кожу. — Подожди, Бен, — пробормотал Донал. — Его пальцы прошлись по внешней стороне ее ноги, выравнивая кости, прежде чем он погрузился в рану. Эмма резко вскрикнула и дернулась, но Бен не позволил ноге шевельнуться. Через секунду она снова взяла себя в руки и замерла совершенно неподвижно. По ее бледному лицу текли слезы. Храбрая самка. — Полегче, медленнее, — приказал Донал, и Бен подчинился. Донал положил одну руку на эту область, закрыв глаза. — Да, осколки находятся в нужных местах. — Он наклонил голову, положив руки по обе стороны раны, и плоть начала заполняться. Закрываясь. Через несколько минут Донал поднял голову. Лицо его было мокрым от пота, а серебристые глаза утратили свой блеск. — Теперь ты можешь отпустить, кахир. С явным неудовольствием целитель изучал хрупкую розовую ткань, покрывающую это место. Бен знал, что останутся шрамы. — Я мог бы сделать это лучше, если бы увидел тебя сразу же, — пробормотал Донал. Эмма посмотрела на него и отвернулась. Почему у нее не было никого, кто мог ей помочь? — Не обращай внимания на Донала, Эмма. Он может быть сварливее, чем изголодавшийся после зимы барсук. — Бен подмигнул. Он подтолкнул лекаря вниз, на пустой стул. — Сиди. Я схожу за бандажом для ног, который ты принес. Когда Донал опустился в кресло, Бен с благодарностью покинул комнату, желая успокоить нервы. При виде женщины, страдающей от боли, ему захотелось впасть в неистовство гризли. Она вела себя гораздо лучше, чем он. Клянусь Богом, она была храброй.