Но тут вдруг Валя резко поднялась, лицо её было мокро от слёз, она и не думала их вытирать. - Кто вы такие? - спросила она. - Откуда вы знаете про него? - Мы из Москвы, из милиции, - негромко ответил Виталий. - Мы должны выяснить, кто его убил и за что. Вы не догадываетесь кто? - Откуда же я знаю? - угасшим голосом ответила Валя, с тоской глядя куда-то в пространство. - Он вам не говорил, зачем едет в Москву? - Вот так… его спасли, - еле слышно произнесла Валя, отвечая каким-то своим мыслям и как будто не замечая обращённого к ней вопроса. - От чего его собирались спасти? - задал новый вопрос Виталий. - И кто его спасал? - Была драка, - по-прежнему безучастным тоном, как о чём-то очень далёком и постороннем, сказала Валя. - В сквере, около рынка. Не знаю уж, с чего началось. Все пьяные были. Кроме Коли. Он говорил, что от меня пьяный, ему хватит. Ну а в сквере к нему пристали. Он кинул одного, а на него ещё трое… Ну Витька, кажется, бросил ему нож. И Коля ранил кого-то. А все подумали, что убил. И разбежались. Потом Коля спрятался. И от меня тоже. А позвонил уже из Москвы. Так хорошо слышно было. Я подумала, он из дома звонит. Я ему говорю: «Ну что ж ты не приходишь? Я же извелась вся. Скорее приходи, я жду». А он говорит: «Скоро, Валечка, совсем скоро. Вот приеду и больше никуда от тебя ни на шаг. Люблю тебя очень». Так в телефон и сказал. «А где же ты был?» - спрашиваю. А он говорит: «Хорошие люди мне помогли. Я тебе из Москвы звоню». «Что ты там делаешь?» - спрашиваю. А он говорит: «Да тут попросили меня съездить, отвезти кое-чего. Ну и я хорошо заработаю. Нам с тобой надолго хватит. И уедем, далеко!» «Ой, - говорю, - не надо таких дел. Зря хорошо не платят, я уж знаю». А он смеётся. Он такой весёлый был, он так смеялся… Виталий понял: всё, что тогда она думала во время разговора с Николаем, теперь ей казалось, что она произносила вслух. - Кто же его послал в Москву? - Почём я знаю? Вот так его спасли… Хорошие люди. Спасибо им. Спасибо… У-у… - Она погрозила кому-то кулачком. - Нужны нам были их вшивые деньги!.. Коля такой доверчивый… был… - Мы найдём этих людей, Валя. - А мне-то что! - Она пожала плечами, упрямо глядя куда-то в пространство перед собой. - Вы мне Колю найдите. Вот уж я вам спасибо скажу… - Значит, не знаете вы тех людей… - как бы про себя повторил Виталий. - Ну а друзей его близких знаете? Может, они чего вспомнят? - Не знаю. Никого у него не было. Одна я была. Да и я его только одну ночь любила. Только одну ночь. Она, не отрываясь, смотрела в пространство, словно окаменев, и только слёзы текли по щекам. - Родственника у него в Москве нет? - спросил Виталий. - Нет, - покачала головой Валя. - Никого у него нигде нет. - А Пашку он вам не называл? Или Павла? - Да нет у него в Москве никого, - устало сказала Валя. - Ладно, - согласился Виталий. - Это мы оставим. Ну а можете вы вспомнить, только точно, когда он звонил, в какой день? - В какой день? - переспросила Валя. - Это я точно помню. В среду звонил. Виталий сразу отметил про себя: в день убийства. И поспешно спросил: - А в котором часу, тоже запомнили? - В котором часу? - опять переспросила Валя, словно ей каждый раз приходилось откуда-то неохотно возвращаться, чтобы понять, о чём спрашивает её этот настырный парень. - Да, помню. Вечером он звонил. Я с работы уже пришла. А отец ещё не пришёл. Он поздно приходит. «А ведь у Пашки в это время был самый разгар попойки», - отметил про себя Виталий. Он вдруг ощутил неясную тревогу. Что-то не стыковалось в его версии, что-то шло наперекор, факты не желали сцепляться. - А он не сказал вам, откуда звонит: из квартиры или, скажем, с почтамта, с переговорного пункта? - Откуда звонит?.. Как так откуда?.. Аа-а… Из квартиры он звонил. - Почему вы так решили? - быстро и напористо спросил Виталий, не давая ей снова уйти куда-то. - Ну как так почему? Что-то он сказал такое. Не помню уж… Ах да! Он сказал: пора кончать, а то копеечка бежит, и ещё… да, ещё хозяин зовёт пить чай. - Понятно, понятно, - пробормотал Виталий, хотя с каждым новым Валиным ответом ситуация становилась всё непонятнее. - А скажите, - снова спросил он, - Николай вам не сказал, когда приедет? - И, не выдержав, добавил: - Вспоминайте, Валя, вспоминайте, я вас очень прошу. - Да вспоминаю я, вспоминаю, - с тоской ответила Валя. - Всё я вспоминаю, каждое его словечко. Он сказал не «приеду», а «прилечу». «Самолётом прилечу к тебе» - вот он как сказал. - Самолётом? - Да-да. Самолётом. - А в Москву он ехал поездом, - задумчиво произнёс Виталий. - Ну да, он же багаж вёз. А обратно… - И, обращаясь к Вале, спросил: - А когда он обещал прилететь? Девушка вздохнула и прижала ладони к вискам: - Я его на следующее утро уже ждала. - Он так и сказал: «Утром прилечу»? - Да. А вылетал ночью. - Ночью? - насторожённо переспросил Виталий. Валя молча кивнула в ответ. Ночью был только один рейс. Тот самый, которым летел Виталий. Его самолёт вылетел из Москвы в два двадцать пять ночи. И здесь был утром. - И больше он вам ничего не успел сказать? - Ничего… - Валя покачала головой. - Мы так хорошо поговорили. Ой, какая я была счастливая, когда он позвонил, вы бы знали!! Ой какая!.. - судорожно воскликнула она. - Ой-ой! Что же это такое!.. Что же это… И Валя снова упала на тахту. Виталий переглянулся с Мурзиным, и, кивнув Кате, они один за другим тихо вышли из комнаты, миновали маленькую переднюю и осторожно закрыли за собой входную дверь. Очутившись во дворе, они остановились. Виталий вытащил сигареты, и оба молча закурили. Первым нарушил молчание Мурзин. - Да-а… - вздохнув, сказал он. - На нашей работёнке не соскучишься. - Именно, - подтвердил Виталий. - И к чёртовой матери летит вся наша версия. - Насчёт того, кто убийца? - Да, - задумчиво кивнул Виталий. - В ту ночь на лестнице подъезда мелькнул один парень. С чёрным портфелем. Он спешил на самолёт. Я думал, что исчез ценный свидетель. А его-то и убили… И ограбили… Вот какая история. И сразу два важнейших обстоятельства пришли на ум Виталию. Первое - это что не было убийства в пьяной драке. Всё было обдумано и подстроено. Того парня во дворе уже ждали. А второе - это нежелание кого-то из жильцов признать свою связь с убитым, потому что тот парень вышел не из квартиры Пашки, это ясно. Почему же никто не пожелал признать, что парень тот ушёл от них? Чего они боялись? След упрямо вёл в Москву и… терялся в тёмном подъезде. Глава IV ВОЗДУШКА В самолёте, под ровный гул моторов, Виталий пытался читать купленные в аэропорту уже сегодняшние утренние московские газеты, но мысли бежали от газетных строчек к его собственным делам и он не в состоянии был уловить смысл прочитанного. Вчера вечером из гостиницы он позвонил домой, и Светка дрожащим голосом сообщила, что днём Анну Михайловну отвезли в больницу, прямо с работы. И Светка только что вернулась оттуда. Врач сказал, что инсульт. Правда, лёгкий. И всё должно пройти. Но пока ей очень плохо, она еле говорит. И положили её в коридоре, в палатах нет мест. Светка не знала, что делать. Она уже говорила с заведующим отделением, с врачом, со старшей сестрой. Все обещают, но когда - неизвестно. Может быть, надо сделать подарок кому-то из них или просто сунуть деньги? Нянечкам она уже рассовала рубли и трёшки, и они обещали особо присматривать, ведь мама сейчас совершенно беспомощна. Но нянечкам все, наверное, суют. Что же делать? Всегда бодрая, самоуверенная Светка была совершенно растеряна и как-то пришиблена. «Что же ты не позвонила отцу? - разволновался Виталий. - Он бы всё устроил». «Я звонила, - пролепетала Светка. - Но ведь все на работе днём… А завтра ты уже прилетишь… Сейчас всё равно ничего не сделаешь… Ой, Витик, как это ужасно!..» Да, это было ужасно. Виталий даже не думал, что так разволнуется. Ночь он почти не спал. И сейчас, в самолёте, он всё время клевал носом и, вздрагивая, тряс головой, отгоняя дремоту. Наконец, когда погасло световое табло над дверью пилотского отсека, Виталий с облегчением закурил, прогнав остатки сна. Но прошло чуть больше часа, как табло снова зажглось: самолёт пошёл на снижение. «Сумасшедшие всё-таки скорости, - подумал Виталий. - Ведь больше тысячи километров. Когда-то неделями ехали, дневники писали в дороге, письма, чаи гоняли на почтовых станциях. А тут дух перевести не успеваешь, скачешь, как с троллейбуса на автобус». Потом он подумал, что сразу же, как приедет, доложит всё Кузьмичу и помчится в больницу. Кузьмич, конечно, отпустит. А потом, когда он вернётся, они подумают, что делать дальше. Ах да! Ещё сразу же надо позвонить отцу на работу, - наверное, у него в той больнице есть знакомые, у него, слава богу, всюду есть или бывшие коллеги, или бывшие ученики. И ещё надо тоже сразу позвонить Светке в музей, она там, наверное, с ума сходит. «Да, - подумал Виталий, - подходит времечко, когда не они о нас заботятся, а мы о них. Ну-ну! - тут же прогнал он от себя эту мысль. - Они ещё без нас пока обойдутся, а вот мы… Когда всю жизнь были с ними…» Виталий попытался представить, как он останется один. Неожиданно рёв моторов стал глуше, ощутимо заломило в ушах. Виталий посмотрел в иллюминатор. Земля, медленно поворачиваясь, надвигалась на самолёт. В прозрачной утренней дымке проступило пёстрое лоскутное одеяло полей и лесов, рассечённых серыми артериями дорог и петлистыми голубыми изгибами каких-то речушек… В аэропорту Виталия ожидал сюрприз. С машиной, которую за ним послал Кузьмич, приехал Игорь. Точнее, Откаленко встретил его ещё на поле, когда пассажиры, сразу разомлевшие от неистовой московской жары, лениво тянулись через поле к багажному отделению. Друзья улыбнулись друг другу и зашагали рядом. Откаленко сдержанно сообщил: