Я ожидал, что она засмеется или закатит глаза, как в последний раз, когда задал ей тот же вопрос, но она этого не сделала. Просто посмотрела в окно, а на ее манящих губах появилась загадочная полуулыбка. Возможно, это означает, что она… Я откашлялся и открыл рот, чтобы пошутить, но понял, что лишился дара речи. – Тогда у нас будет время позавтракать, – сказала она. Сконцентрируйся на дороге. – Включить радио? «Я нервничаю, – вдруг осознал я. – Какого черта?» Я заметил, что она пристально наблюдает за моими руками, пока я веду машину. Я немного подождал. Она сделала глубокий вдох, словно готовилась к чему-то, а затем медленно взяла меня за руку, наши пальцы сплелись. Это все, что мне было нужно. Чтобы она держала меня за руку. В тот момент я чувствовал себя хозяином целого мира. Я был даже круче, чем Джек Доусон[1]. Я обернулся и посмотрел на нее. Она покраснела и, глядя прямо перед собой, снова переплела наши пальцы. В тот момент я точно знал, что не раздумывая умру за эту девушку. Она была моей единственной. Всегда была. – Калеб, мне кажется, мы только что проехали кафе «У Анны». Неужели она хочет, чтобы я помнил о каком-то кафе, когда мое сердце готово разорваться на части из-за нее? Я даже своего имени не помнил. Может, Джек Доусон? – Ты передумал? – спросила она. – Нет, конечно. Я принял решение очень давно. Думаю, сразу, как только впервые тебя увидел. Я чувствовал, как она смотрит на меня, как ее рука еще крепче сжимает мою руку. Я развернулся на светофоре, поставил машину на свободное парковочное место за кафе. И просто сидел, глядя перед собой. – Помню, как впервые увидела тебя, – сказала она. – Это было не в клубе, а в студенческом городке. Я вообще не помнил, что было в моей жизни до того, как встретил ее. – И что я делал? – Флиртовал с тремя девушками, – фыркнула она. Я ухмыльнулся. – Ревнуешь? – Нет. – А почему тогда ты нахмурилась? Она скрестила руки на груди. – Я не нахмурилась. – Вообще-то да. – Нет! – Да, ты… – Ты ведешь себя как ребенок. – Она вышла из машины и направилась к главному входу в кафе. Смеясь, я, словно щенок, поплелся за ней. Кафе было маленьким и уютным, в винтажном стиле, который прекрасно дополняли антикварные зеркала и черно-белые фотографии Парижа на серых бетонных стенах. Коричневые столики и стулья выглядели довольно старыми, но я понимал, что на самом деле вся мебель новая. Над баром висела большая школьная доска, на которой разноцветными мелками написали меню. Алая пошла к стеклянной витрине, где лежали хлеб и сладкая выпечка. – Так красиво, – сказала она, сияя. Ее нос почти касался стекла, когда она разглядывала витрину. Вероника выглядела прекрасно и была похожа на ребенка в кондитерской. После того как мы сделали заказ, она выбрала столик возле окна с видом на очаровательную улицу с недавно распустившимися цветами и высокими деревьями. Я сел напротив нее. Она обхватила свои щеки руками, ее глаза горели от нетерпения. – Однажды у меня будет собственное кафе. Почти как это. Только я поставлю в нем маленький книжный шкаф, и люди смогут читать и общаться за чашечкой кофе. Наклонившись вперед, я облокотился на стол руками и погладил ее локти, а ноги под столом зажал своими ногами. Она делилась со мной мечтами. Она никогда раньше этого не делала. – Я буду твоим первым и самым преданным посетителем, – пообещал я. – А у тебя в кафе будут подавать блинчики? – Особенные блинчики, – прошептала она, улыбаясь. Я улыбнулся ей в ответ, рисуя пальцем кружочки на внутренней стороне ее локтя. Она продолжала говорить, и ее голос был для меня словно зов сирен[2]. Мне казалось, я так долго его не слышал. Ее губы двигались, глаза блестели. Она была такой красивой. Она легонько пнула меня под столом. – Калеб, ты слушаешь? – Ты сказала, что любишь меня. – Она прикусила губу, и я понял, что она старается не рассмеяться. – Не знал, что тебе нравятся круассаны. Думал, ты закажешь булочки с корицей, – продолжил я после того, как официантка принесла наш заказ. Я взял нож и положил кусочек масла на блинчики. – Обычно так и есть, но иногда Деймон приносит Каре такие потрясающие круассаны. Его мама печет. Думаю, придется ее шантажировать, чтобы получить рецепт. Я случайно вылил слишком много сиропа. Замечательно. Аккуратно поставил баночку с сиропом на стол и уставился в тарелку. – Калеб? – произнесла она тревожным голосом. – Что-то не так? Что-то не так? Я поднял глаза. – Что у тебя с ним? – С кем? – она нахмурилась. – С Деймоном, – проговорил я сквозь зубы. Ее взгляд прояснился, когда она поняла, о чем идет речь. – О, Калеб, – она покачала головой, игриво улыбаясь. – Ты ревнуешь? – Черт возьми, да, – я тяжело вздохнул. Ревность – это глупо, но я ничего не мог с собой поделать. – Мы просто друзья. Той ночью, когда я встретила тебя в клубе, он всего лишь успокаивал меня. Я… я плохо себя чувствовала. – Я, конечно, не собираюсь указывать, с кем тебе стоит дружить, а с кем нет… – Вот и хорошо. – Но, пожалуйста, пойми, я схожу с ума от ревности, когда вижу, как другие парни прикасаются к тебе, так что имею полное право ударить твоего «друга» в лицо, если мне вдруг покажется, что он ведет себя не по-дружески. Она закатила глаза. – Я говорила тебе… – Да, говорила, но ты действительно считаешь, что дружба – это все, что ему нужно? Он каждый раз как бы случайно оказывается рядом, когда тебе необходимо дружеское плечо, чтобы поплакаться? А как насчет меня? Я для тебя больше, чем друг. Ты можешь плакать у меня на плече. Мое плечо – твоя собственность. Если хочешь, даже могу набить здесь татуировку, – я показал на свое плечо. – Или ты хочешь… Она поставила свой стул рядом с моим, затем села и положила голову мне на плечо. О, эта девушка.