«Господи, неужели этот парень настоящий?». Я отступил, продолжая осматриваться в поисках какого-нибудь оружия. Слева висела стойка с ножами, я схватил тот, что поменьше и принялся угрожающе им размахивать. В голове раздался смеющийся голос: «Это, по-твоему, нож? Это не нож. Вот у него — вот, это нож!». Я продолжал отступать, поскользнулся на упавшей сковороде и взлетел в воздух, словно персонаж из дурной комедии. Как будто бы мне было мало ран, я каким-то образом приземлился на собственный нож и порезал бок. Я закричал от боли, вытащил нож из бока, и по бедру потекла горячая кровь. Я поднял взгляд и увидел его, нависающего надо мной и ухмыляющегося. — Хорошая скотинка. Кровоточит. Убережёт от проблем. — Ой, отъебись, — устало произнёс я. Затем я сел, наклонился вперёд и воткнул нож ему в бедро по самую рукоятку. Настала его очередь вопить. Я отскочил назад, стараясь избежать ответного удара мачете. Я снова поднялся на ноги и заковылял подальше от него. Он продолжил гнаться за мной, даже не удосужившись вытащить нож. Я принялся хватать всё подряд и бросать в него, даже не разглядывая, что попадает мне в руки. Дуршлаг, чайник, бутылка масла, коробка с чайными пакетами; ничто не смогло его замедлить. Всё бесполезно. Я повернулся и поспешил к двери. Заперто. Я судорожно посмотрел по сторонам. Это была не та дверь, через которую входили Уильямс, Петтс и я, это другая сторона комнаты. Это была… ох, бля, это была дверь в морозильник. Я в ловушке. По обе стороны от меня тянулись длинные рабочие столы. Позади меня запертая дверь, а передо мной какой-то доморощенный Джейсон Вурхиз, измазанный кровью и ухмыляющийся. — Пора истечь кровью, мальчик. Бежать некуда, взять что-нибудь для защиты или нападения, тоже нечего. Только я, он и здоровенный нож. «Похуй». Я склонил голову и бросился на этого гада. Я врезался ему в живот и на этот раз, имея две поврежденные ноги, он потерял равновесие и упал на спину. Мы рухнули на пол, покатились по кафелю и — аллилуйя! — я увидел, как его мачете закатилось под столы. Мы боролись, каждый пытался завладеть преимуществом, но мы оба были измазаны в крови и наши руки постоянно скользили друг по другу. Я пытался дотянуться до его горла, но он был гораздо сильнее. Он опустил мои руки, каким-то образом развернул меня, крепко вцепился в мою одежду и прижал меня лицом к полу. Он обхватил рукой мою шею, прижал внутреннюю сторону локтя к моей шее, которая уже была в синяках и порезах, и сдавил. Второй раз за этот час меня пытались задушить, и я не видел никаких путей к спасению. Я брыкался, пинался, пытался повернуть голову, царапался, охал и ругался, но он был крепок, словно камень, навалившись на меня. Я не мог сдвинуться ни на дюйм. Снова в глазах потемнело, в ушах поднялся рёв. И вдруг мои дёргающиеся руки наткнулись на что-то твёрдое. Нож — он всё ещё торчал из его бедра! Я ухватил его, повернул и вытащил. Он зарычал и сжал меня крепче. Я не мог поднять руку, чтобы попасть во что-нибудь жизненно важное, поэтому снова ударил его в бедро. А потом ещё раз. И ещё раз. И ещё. Я продолжал колоть его ножом изо всех сил, но по мере того, как тело отказывало мне, удары становились всё слабее и слабее. Вскоре нож выпал из окровавленной ладони и я отключился. * * * В себя я пришёл где-то через пару минут. Мёртвое тело моего преследователя всё ещё лежало на мне, но хватка на шее ослабла. Я полежал секунду, приходя в себя. Он не дышал. Я зарычал, скидывая его с себя, поскользнулся и поехал по окровавленному полу, пока, наконец, не сумел подняться на ноги. Остановившись только для того, чтобы подобрать мачете, я уковылял прочь, обратно в сад. Горло болело настолько сильно, что дышать я мог только короткими вдохами. Бок в том месте, куда попал мой собственный нож, горел. Я был весь в синяках, голова кружилась, и я весь, абсолютно весь, с головы до пят, был покрыт кровью — как своей собственной, так и человека, которого я убил. «Нет, не думай об этом. Не думай об убийстве, об интимности этого дела, о проникновении, брызгах и гладкости мёртвой кожи. Не думай о его дыхании на своей шее, его ладонях на своем горле, о колене на своей спине. Не думай о том, насколько ужасно и тошнотворно это отличалось от клинически чистого выстрела. Не думай об этом. Оставь на потом. Кошмары будут позже. Надо действовать». Я выбрался под солнце и прислушался. Песнопения прекратились, но я всё ещё слышал гул большой толпы людей. Мой путь к свободе оставался прежним, поэтому я направился туда, где до сих пор должен был лежать без сознания Петтс. Однако на месте его не оказалось. Пришёл ли он в себя и убежал, или его нашли и взяли в плен? Я выглянул из-за изгороди и увидел людей с мачете, конвоировавших горожан в крытые тентом военные грузовики, что стояли около парадного крыльца. Людей собирались увезти, вероятно, на главную базу. Один человек стащил труп женщины с эшафота и швырнул его в кузов к живому скоту. «Господи, они и трупы забирают. Неужели они тоже каннибалы?». Внезапно я заметил Петтса, который держался за голову, полностью дезориентированный, и которого запихивали в кузов. Надежды на спасение не было. Ему придётся рискнуть. Делать здесь было больше нечего. Я должен был возвращаться в школу и предупредить о неминуемом нападении со стороны остатков ополчения Хилденборо, если только оно уже не состоялось. Я как можно быстрее пересёк открытое пространство, а затем снова укрылся на дороге за живыми изгородями и оврагами. Даже простейшее преодоление оврага можно было счесть достижением, учитывая, что я его таки преодолел. Следом я пересёк поле и оказался под прикрытием леса. Мимо женщины, измазанной кровью, с оружием в руках, преградившей мне путь и смотревшей на меня с удивлением. — Теперь спасён. Она отметила мой окровавленный внешний вид и кивнула. — Теперь спасена, — ответила она. И отпустила меня. Глава десятая Я не имел ни малейшего представления, что ждало меня в школе, но это трёхмильное путешествие показалось самым длинным в моей жизни. Хотелось бежать, но я не мог. Получался лишь неуклюжий полу-бег. Я задумался, насколько хороша разведка у Дэвида. Решил ли он атаковать Хилденборо днём, поскольку знал, что часть городских сил будет занята в другом месте? И если так, значит ли это, что ему известно о школе? Станем ли мы следующей целью? Всё это, разумеется, с учётом того, что школа ещё не захвачена. Я решил, что подходить лучше вдоль реки, чтобы зайти в школу с тыла, через лес. Так я смогу разобраться в происходящем, не показываясь. Река Медуэй являлась частью «линии Айронсайд», главной внутренней линии обороны в случае возможного вторжения немцев во время Второй Мировой войны. В результате вдоль реки понаставили доты, пять из которых обозначали тыловую границу территории школы. По плану обороны Мака только в двух из них постоянно находились люди, и никогда по два дня подряд. Я подошёл к первому, он оказался пуст, равно как и второй. Однако третий, как оказалось, поучаствовал в боях, пускай и много десятилетий спустя после постройки. Там, распластавшись на земле, лежали четверо с дробовиками в руках — жертвы пулемёта «FN MAG», установленного в доте. Когда я вошёл в дот, то обнаружил одного из наших — третьеклассника по имени Гурриер, с которым я не помню, чтобы хотя бы разговаривал — ему выстрелили из дробовика прямо в лицо. Пулемёта нигде не было, поэтому я предположил, что отряд из Хилденборо забрали его с собой, чтобы использовать для подавления дальнейшего сопротивления. Это немного уровняло бы шансы. Я поднял один дробовик, избавил убитого от патронов, зарядил оружие и продолжил путь. Четвёртый дот оказался пуст, а пятый был засыпан дробинками, также там стоял брошенный FN MAG в окружении гор пустых гильз. Трупов нигде не нашлось. Кто бы ни занимал этот дот, он сбежал. Я осторожно двинулся через лес к краю игровых площадок и полосы препятствий, где и нашёл укрытие. Я прополз через сети и под колючей проволокой и занял позицию у деревянного препятствия. Не было видно ни единой души, не слышно ни криков, ни выстрелов; в школе царили тишина и покой. Укрыться в поле негде, но идти было надо. Я подбежал к краю игровой площадки, и двинулся в сторону школы, стараясь держаться поближе к живой изгороди. Я добрался до хозпостроек, стены которых испещрены свежими отметинами, похожими на отверстия от пулемётных пуль. Один микроавтобус сгорел. Рядом с ним на треноге стоял пулемёт, что утащили из дота. Тут случилась чудовищная перестрелка, но надо двигаться дальше. На гравийной дорожке позади здания лежали ещё двое бойцов из Хилденборо. Все окна первого этажа были разбиты, из одного, высунувшись наполовину, торчал покойник. Я подошёл и приподнял его голову. Это оказался младшеклассник по имени Белчер. Я знал его; милый пацан, плакал по ночам, потому что скучал по мамке. Внезапно я услышал выстрелы. Это не была случайная перестрелка, а серия выверенных одиночных выстрелов, всего штук десять. У меня появилось жуткое подозрение, что я знаю, что это значит. Я осторожно шагал по коридорам Замка, обходя тела и гильзы, разбитые деревянные косяки и залитые кровью полы, пока не добрался до парадной двери. Я выглянул наружу и осмотрел дорожку и лужайку. Из сторожевого поста шёл дым, я увидел на мешках с песком тело мальчика. Зейн. Об одном офицере можно не беспокоиться. Одним насильником меньше, с которым придётся иметь дело. Бой у парадной выглядел менее ожесточённым, чем тот, что шёл сзади, и окончившийся, очевидно, перестрелкой в здании. Я решил, что к парадной они выслали отряд поменьше, чтобы отвлечь, в то время как основные силы напали со стороны реки. Так, наверное, поступил бы и я сам. Мало чего хорошего это им дало. Потому что напротив школы в компании выживших учеников стоял Мак с дымящимся «Браунингом» в руке. По левую от него сторону лежали в ряд одиннадцать человек со связанными за спиной руками, головы у всех прострелены. Ещё шестеро стояли на коленях по правую сторону. Пока я наблюдал, Мак извлёк из «Браунинга» обойму. Пустая. Он кивнул Уайли, тот вскинул винтовку и казнил следующего. Затем по одной жизни отняли Вольф-Барри, Пьюг, Спейт и Пейтел. Грин протестовал, но Уайли силой сунул ему в руки оружие. Мак пролаял приказ и угрожающе встал позади него. Не имея выбора, Грин закрыл глаза и нажал спусковой крючок. Мак похлопал его по спине. Ещё одно упражнение по тимбилдингу. Ещё одно преступление, которое их объединит. Я толкнул входную дверь и вышел наружу. Охи мальчишек привлекли внимание офицеров, они повернулись с оружием наизготовку, и замерли в изумлении. Мак подбежал ко мне, его лицо исказилось от удивления. Он осмотрел меня сверху донизу и произнёс: — Что, блин, с тобой случилось? Я рассказал. — Судя по твоим словам, я только что казнил целую толпу потенциальных союзников, которые могли бы нам помочь разобраться с более злобной толпой тяжеловооружённых шизанутых пидарасов, которые любят обливаться человеческой кровью и, скорее всего, каннибалы? — Похоже, так, ага. — Блядь. Мак приказал офицерам развесить трупы на фонарях вдоль дороги в надежде, что они на какое-то время оградят нас от дальнейших нападений. * * * После подробного рассказа о своих приключениях Маку, я отправился в лазарет залечивать собственные раны, где лечился антибиотиками, посыпал антисептиками и втирал арнику в раны и синяки. Рана на боку жутко болела, но мне повезло, что ни один из жизненно важных органов задет не был, и я не думал, что нож проколол кишечник. Я зашил её и понадеялся на лучшее; на некоторое время напряжённые физические упражнения станут невозможны. К тому времени, как я закончил, мне приготовили горячую ванну — одна из привилегий моего положения. Погружение превратилось для меня в сладостную агонию, но я лежал, парясь около часа, позволяя спасть напряжению, и раздумывая над своим следующим шагом. Мы готовились к потенциальной войне с Хилденборо, но после недолгого, но кровавого боестолкновения, они исчезли из вида, а их место занял более грозный враг. Эта новая сила была высоко организована, вооружена пулемётами и мачете, ведома религиозным фанатизмом и совершала упреждающие нападения на близлежащие районы. Мы не имели представления, какая у них стратегия, если таковая вообще имелась, где они базировались, ни когда планировали следующее нападение, если вообще планировали. Мы были уязвимы и ничего не знали; больше всего сейчас нам требовалась хорошая разведка. Помывшись, я рассказал офицерам о событиях в Хилденборо. Я с облегчением отметил, что, вопреки моим ожиданиям, они не выказывали никакого негодования; я уже запятнал себя кровью, и, похоже, заслужил их уважение, даже не пытаясь этого сделать. Мак чётко донёс мысль, что вся информация о новой угрозе должна оставаться только среди офицеров; он не хотел пугать мальчиков. — Дадим им денёк или типа того оплакать погибших и отпраздновать победу, — сказал он. — Мы пережили нападение взрослых — всего двадцати восьми человек — и потеряли только пять человек. Этим мы слегка поднимем мораль, потому что, если всё, что рассказал нам Ли — правда, всё это — только разминка. Я не отдам врагу никого из своих, поэтому нужно пойти и спасти Петтса. Это означает принять серьёзный бой. По окончании совещания офицеры отправились исполнять грязную работу по развешиванию покойников из Хилденборо и похоронам своих. Мы с Маком развернули военную карту местности и отметили наиболее вероятные места расположения перевалочных баз группы, которую Уайли красочно окрестил Кровавыми Охотниками. Основное своё внимание мы обратили на места, которые удобно оборонять, в основном богатые дома и старинные особняки. Таких мест оказалось немало, но мы расставили приоритеты и набросали план поисков.