– Я рад тебя видеть, – сказал он. – Я рад, что ты завтра к нам придешь. – Я не могу пропустить этот день, – ответила она, потом мысленно отругала себя. Ведь она же знала, что он-то в последние годы не приезжал. В первый раз она подумала, что из-за нее. Но Тэнди сообщила ей, что он занят расследованием какого-то дела. Эбби надеялась, что это правда. Ей очень не нравилась мысль, что случившееся между ними не дает ему встретиться с членами своей семьи и поддержать их традиции. – Значит, мы завтра увидимся. – Да. Она развернулась и пошла прочь, но сделав несколько шагов, услышала: – Спокойной ночи, Винни. Это было ее детское прозвище, так ее называли только он и Касс. Услышав его, она почувствовала, как слезы непроизвольно навернулись на глаза. Она сделала глубокий вдох, крепче сжала поводок и пошла дальше вместе с Роско между рядов деревьев. А Пол остался позади. По крайней мере, это у нее хорошо получалось. Она умела оставлять прошлое в прошлом. Глава 6 Два года назад Похороны получились красивыми. Эбби очень постаралась, чтобы все прошло так, как нужно. А теперь у нее болела каждая косточка в теле, она едва передвигала ноги, поднимаясь на крыльцо своего дома. Последние полторы недели она носилась как угорелая, пытаясь все организовать. Требовалось договориться о поминальной службе, о цветах, напитках и закусках, составить программу. А теперь все наконец закончилось. Теперь она сможет предаться горю. В одиночестве. Без доброжелателей и заботливых соседей, и всех тех, кто пришел в церковь и просто хотел помочь. Ей просто нужно было добраться до дома и лечь. – Эй, Винни! Его голос прозвучал тихо и немного хрипло, такой знакомый голос! Она почувствовала, как теплая волна облегчения тут же омыла ее. Он пришел. Эбби повернулась и увидела Пола, стоявшего у первой ступеньки крыльца. Выглядел он так, будто только что сошел с самолета. Волосы были растрепаны, рубашка смята, ворот расстегнут. – Прости, что не успел на поминальную службу, – сказал он. – Я рада, что ты приехал, – ответила она. – Заходи. Они устроились в кухне с бутылкой виски, и все было так, как в старые добрые времена. Они подняли тост за ее отца, за хорошие воспоминания, но с каждым новым стаканом начинали всплывать совсем другие воспоминания, совсем не о хорошем. – Как работа? – спросила Эбби, когда они переместились в гостиную и устроились на диване рядом друг с другом. Она положила ноги ему на колени, и он играл с ее маленьким ножным браслетом – нанизанными на цепочку звездочками – и улыбался. – Какая симпатичная штуковина, – заметил Пол. – Мне ее подарила твоя племянница, – сообщила Эбби. – Которая? – Робин. Она просто милашка! И такая всегда спокойная. – Ты удивлена? – Ну, это же ребенок Джорджии, – ответила Эбби. Пола развеселил ее ответ, он смеялся так долго и так громко, что Эбби поймала себя на том, что смотрит на его губы и не может оторваться, и на морщинки, появляющиеся в уголках его голубых глаз. Она почувствовала, как внутри у нее что-то шевельнулось – и это что-то не имело никакого отношения к виски. И это что-то можно было заглушить только еще большим количеством виски. Потому что иначе… Иначе она бы свесила свои ноги, забралась бы к нему на колени, взяла его лицо в свои ладони и поцеловала его. Не то чтобы она об этом не думала раньше. Но сейчас она могла думать только об этом. Она знала, как это – целоваться с ним. В тот раз они были еще подростками и оба страдали. Их объединило общее горе. Они плакали вдвоем, потеряв Касс, они были еще очень юными, и им отчаянно требовалось хоть какое-то успокоение. И они могли немного облегчить страдания друг друга. И сейчас будет точно так же. «У тебя горе, Эбби, ты потеряла отца, – сказала она сама себе. – Ты не должна проявлять слабость. Отцу бы это не понравилось». Но кто, черт побери, знал, чего на самом деле хотел ее отец? Эбби предполагала, что он по-своему ее любил. Но он никогда не собирался растить дочь в одиночестве. Потеря жены и матери стала эмоциональным шоком, и они оба так никогда и не смогли окончательно оправиться от этого удара и разобраться со своими отношениями. И теперь не смогут уже никогда. Эбби выпила еще виски, пытаясь заглушить желание, горе и боль. Сколько же она уже выпила? А это имеет значение? Отец мертв, Касс мертва, и теперь она осталась одна. Есть еще Пол, который появляется, когда находит время, чтобы приехать. – Ты о ней когда-нибудь думаешь? – спросила Эбби. Она внезапно поняла, что должна поднять эту тему, потому что если они будут говорить о Касс, то она сама не станет думать о сидящем рядом с ней мужчине, о том, какой он хороший, какой правильный, и о том, как от его улыбки она ощущает радость, будто внутри ее зажигаются огни на новогодней елке. Сколько раз призрак Касс оказывался между ними? Эбби сама его туда помещала. Она потеряла счет. Это же такой удобный барьер, за которым можно скрыть свои истинные чувства. «Ты у нас мученица», – она буквально слышала голос Касс у себя в голове. Она определенно слишком много выпила. Эбби поставила бутылку с виски на самодельный кофейный столик на колесах, снятых с телеги, и откинулась на спинку дивана. – Иногда, – сказал Пол, и Эбби сначала даже не поняла, что он отвечает на ее вопрос. – Обычно в ее день рождения. Я периодически звоню миссис Мартин и спрашиваю, как она. – Очень мило с твоей стороны. – Не знаю… – медленно произнес он. – Иногда я думаю, что это в большей степени чувство вины, чем что-то еще. – Тебе не за что себя винить, – заметила Эбби. Ей же, с другой стороны… «Не думай об этом!» – Мне ее не хватает, – тихо сказала Эбби. – Я думаю о том, кем бы она могла стать. Пол молчал. Эбби хотелось бы знать, позволяет ли он себе думать о тех же вещах. Или это слишком болезненно? – Она бы гордилась тобой, – сказал Пол. Эбби попыталась вопросительно приподнять бровь, но у нее возникло ощущение, что она выглядит нелепо, потому что его глаза смеялись и блестели, когда он на нее смотрел. – После того, как она так дразнила меня за то, что я вошла в редколлегию школьной газеты в тот год, когда мы перешли в старшие классы? Она долго не могла успокоиться. Она же меня этим изводила! Эбби рассмеялась. – Она тебе завидовала, – пояснил Пол. – Она сама мне в этом призналась после того, как я ей сказал, что она ведет себя как сволочь. Эбби почувствовала, как губы невольно расплываются в улыбке после этого откровения, но заставила себя не растянуть их слишком широко. Не время для улыбок. – Именно поэтому она передо мной извинилась? Она же испекла для меня пирог и принесла мне его с извинениями, а я не поняла, за что. – Ну, я не советовал ей печь пирог, – сказал Пол. – Но да, я сказал ей, что ведет она себя отвратительно. И ведь на самом деле это было неправильно! Она боялась, что ты станешь дружить с умными ребятами и бросишь ее. – Я никогда бы этого не сделала, – очень эмоционально прошептала Эбби. У нее было тяжело на сердце от одной мысли, что Касс могла о ней так думать. Эбби до сих пор было трудно принять тот факт, что в конце своей жизни Касс была о ней гораздо худшего мнения. – Я знаю, – тихо произнес Пол. – И в глубине души она тоже знала. Она просто боялась тебя потерять. Касс знала, что когда-нибудь ты уедешь учиться в колледж, а она… – Она хотела остаться, – закончила за него фразу Эбби. Касс не хотела уезжать из Кастелла-Рок. Она хотела жить здесь. Она не была одной из тех девочек из маленьких городков, которые лелеют большие мечты о крупных городах. Все ее мечты были связаны с домом. – И она на самом деле осталась здесь навсегда. – Эбби! – Он повернулся всем корпусом и теперь смотрел ей в лицо, потом положил ладонь ей на щеку и смахнул неожиданно появившуюся слезинку. – Прости. Мы не должны говорить о таких вещах. Это тяжело. В особенности сегодня. Да, она сегодня похоронила отца. Боже, как она устала! Эбби слегка содрогнулась и выдохнула воздух. Она осознала, что осталась совсем одна, и при этом она чувствовала тепло, исходившее от его руки, когда его пальцы касались ее кожи. Это было такое приятное ощущение – его кожа касалась ее кожи. Это навеивало воспоминание о чем-то, что она давно потеряла. Пол поднял руку, казалось, что она поднялась сама, будто обладала собственным разумом, и накрыла ее ладонь.